Дело в том, что, как рассказал мне зять, эту квартиру сделали из двух, объединив трехкомнатную и двухкомнатную. И каждой из них полагалось по одному машиноместу. Ну или что тут у них было… Такая здесь, как оказалась, была престижная секция. Сразу мне о гараже не рассказали. Судя по всему, потому что, эти места уже были обещаны кому-то другому. Потому как машиномест в гараже было в разы меньше, чем квартир в доме. Но после того, как я уперся — зять решил переиграть, пообещав их уже мне. Причем, он, похоже, собирался меня развести, решив ограничиться просто обещаниями и подставив меня под разборки с теми, кому они их пообещали раньше. Мол, улетим — а там уж сами разбирайтесь. Но не на того нарвался… — Хорошо, — хлопнул я по столу, — согласен. Тридцать тысяч рублей и остальное… — я старался не произносить вслух «доллары». Вряд ли их «слушают» — насколько я понял из разговора, «глава семьи» был из числа «людей искусства» — играл на вторых ролях в каком-то симфоническом оркестре, вследствие чего не обладал ни доступом к государственным секретам, ни особо ярким талантом. Так что он вряд ли был интересен «органам». Но, как говориться — береженого бог бережет, а не береженого — конвой стережет, — и начнем мы наши товарно-денежные операции с того, что вы освободите машиноместа, на которые я поставлю свои машины. После этих слов Серафима Исааковна с зятем переглянулись крайне недовольно. А затем подруга Маргариты Львовны привычно поджала губы и отвернулась. Мол, сам рассказал про места — сам и выкручивайся… Зять вздохнул и вкрадчиво произнес: — А скажите, Роман — у вас что есть две машины? — Да — моя и жены, — твердо заявил я. Хотя на самом деле это было не так. Машина у нас была одна — та самая «Шкода», но я решил, что завтра же метнусь на авторынок в Южном порту и куплю любую тачку. Хотя бы и убитый вусмерть горбатый «запорожец». Деньги есть… После чего как можно быстрее оформлю на жену и сразу же поставлю на второе машиноместо. Застолблю, так сказать. Чтобы разборки «претендентов» на машиноместа прошли еще с зятем, а не со мной. — М-м-м… а кем вы работаете? — этак уже с нотками уважения поинтересовался он. Нет, я по-прежнему оставался в его глазах «быдлом», поскольку, в отличие от него, не уезжал никуда из проклятого «совка», но уже перешел из категории, так сказать, «отстойного» в более высокую — «умеет устроиться». — Писателем, — брюзгливо пробурчала Серафима Исааковна. — Фантастику пишет. И на лице всей семьи тут же нарисовалось такое же брезгливое выражение. Типа — и с кем нам тут приходиться общаться… Короче — сошлись на том, что после того, как я поставлю свои машины — они получат первый транш в пятнадцать тысяч рублей. Затем прописывают в свою квартиру меня, жену и дочку и получают оставшуюся сумму в рублях. А вот насчет передачи долларов вышел спор. Серафима Исааковна наставила на том, чтобы я передал деньги еще до их выписки из квартиры, а я не соглашался… Вот, хоть убей — не нравилась мне эта мутная семейка. Наконец, после долгих споров пришли к такому решению — деньги я передам сразу, как они отдадут паспорта на выписку, но еще до того, как они их получат из паспортного стола. Это, конечно, не гарантировало отсутствие попыток махинаций, но заметно их осложняло. Им пришлось бы втягивать в это паспортисток, начальника паспортного стола, а, может, и кого-то повыше… Короче — геморроя бы сильно добавилось. Ну и, еще, сыграло роль то, что они уперлись и, буквально, встали насмерть. Так что я махнул рукой. — Хорошо — согласен, — а затем добавил:- Но предупреждаю: если будет что-то не так — я позвоню в Шереметьево и сообщу, что вас стоит обыскать как можно более тщательно. И обосную почему. Мои деньги это, конечно, не вернет, но и вам они в таком случае не достанутся, А вот проблем заимеете выше крыши, — после чего безмятежно улыбнулся. На этом наши переговоры и закончились… Глава 13 — Оу! Какая кухня огромная! И даже стол с буфетом есть! И-и-и-и… Ромка-а-а — я тебя люблю! — моя жена, визжа от радости, повисла у меня на шее. А я стоял и глупо улыбался, бережно поддерживая любимую. С таким животом, надо быть осторожнее… Последние полгода высосали из меня все соки. Если честно — я откусил слишком большой кусок, но дошло это до меня лишь когда ситуация перешла в фазу — «свобода или смерть»… Поняв, что квартира бывшего замнаркома уплыла из их лапок работники КЭС минавиапрома закусили удила и атаковали меня по всем фронтам, решив не только, так сказать, «вернуть украденное», но и примерно наказать «вора». Люди же уже все распланировали, кому достанется квартира, чем и как этот человек будет расплачиваться — и тут на тебе… Так что на меня подали в суд. Причем, кроме гражданского производства против меня завели еще и уголовное, выдвинув обвинение в мошенничестве. Вследствие чего мне оставалось либо выиграть это противостояние, либо сесть в тюрьму… И обманули сами себя. Потому что не прижми они меня уголовным процессом к стенке — я бы, вполне возможно, плюнул на деньги и отступился. Несмотря на то, что долларов у меня больше не было. Все, что я успел скопить за время работы в Таллине — ушло подчистую. Ну так квартирка то была — ух! Вот я и решил не жадничать… Но уж больно эти процессы меня выматывали. Ну и, хотя доллары кончились, с рублями у меня ситуация, наконец, наладилась — вторая книжка продалась полностью, причем снова пришлось делать допечатку, а сейчас готовилась к изданию и третья книга цикла. Ну а под ее выход планировалось выпустить еще тысяч по пятьдесят допечаток первой и второй. Кроме того, мы заметно расширили ассортимент — нам удалось заключить договора еще с десятком наиболее тиражных писателей-фантастов на издание их книг, причем, как старых, уже когда-то выходивших, так и только написанных. И тиражи мы заложили очень хорошие. Вследствие чего наше крошечное издательство с десятком сотрудников по общему объему тиражей имело все шансы войти в топ-5 издательств страны. А то и в топ-3. И это обещало очень нехилые дивиденды… По первым прикидкам я имел нехилые шансы по итогам года стать вполне себе официальным миллионером. И хотя подоходный налог на «кооператоров» составлял шестьдесят пять процентов, на фоне моего общего заработка отданные за квартиру тридцать тысяч рублей — не смотрелись такой уж значимой потерей. Вот с долларами было сложнее. Взять их мне было просто неоткуда. Потому как после ухода из Минморфлота никаких заграничных командировок у меня более не предвиделось. А иным способом за границу в СССР по-прежнему было не попасть. Ходили слухи, что выездные визы вот-вот отменят, но даже если и так — ехать все равно было не на что. Валюту госбанк менял только организованным туристам — то есть ехавшим по путевкам «Спутника» и из расчета по полтора доллара в день. Путевки же распространялись строго через профсоюзные организации — то есть получить их могли исключительно работники предприятий и учреждений. Я же, уйдя из министерства, стал «вольным стрелком», то есть никому не нужным одиночкой. Покупать же с рук… Ну я ж, не «интердевочка» у которых была сплошь КГБшная «крыша». Вследствие чего им прощалось многое. Ну «типо прощалось». Так-то прижать могли в любой момент и по полной… Поэтому мне, пока, лучше не рисковать. И так на кооператоров направлены взгляды всех, без исключения, контролирующих органов. Вследствие чего малейший шанс «зацепить и прижать» будет реализован мгновенно… Но и эту потерю можно было пережить. В конце концов, с такими деньгами можно было подумать и о покупке кооперативной квартиры. Нет, настолько шикарную и просторную, как бывшая замнаркомовская, я купить бы не смог, но заиметь свое жилье получилось бы… Однако, граждане из КЭС минавиапрома сами поставили меня в условия, когда выбора у меня не было — или пан, или пропал. В общем эта пара процессов — административный и уголовный давались мне нелегко. Слава богу я вовремя ушел «на вольные хлеба», вследствие чего у меня получалось оградить мою любимую от этих проблем. Потому что, вследствие того, что свою «рабочую нагрузку» я формировал и выстраивал самостоятельно, у меня получалось ходить на все эти суды тайком от жены. Не хватало еще ей волноваться в ее-то положении… Кроме того, помогло то, что деньги лежали именно на моей сберкнижке. Аленка даже не знала, что сумма наших сбережений уменьшилась ажно в четыре раза. Сразу после получения того огромного гонорара мы сразу сняли где-то десять тысяч — на жизнь и подарки. Потому что я тут же подкинул финансов всем родственникам — бабусе с дедусей, тестю с тещей, семье шурина, родителям и любимой сестренке. Ну и себя тоже не забыли. Например, съездили в речной круиз от Москвы до Астрахани… Почти сорок ушло на квартиру, потому что, кроме оговоренных выплат, пришлось изрядно доплатить не только за ускорение всех бюрократических процедур, но и за то, чтобы проследили насчет отсутствия разных «закладок» и подводных камней. С квартирой, кстати, никаких неожиданностей не случилось. Ну до того момента как в меня вцепились граждане из минавиапрома… Проблемы выявились с машиноместами. Но, благодаря «щедрому финансированию», их так же удалось разрешить еще до начала всех судов… Ну а еще десять — ушли уже за время судов. На адвоката. Слава богу мне подсказали весьма ушлого и беспринципного типа, специализировавшегося именно на имущественных спорах и-и-и… соответственно, на «звездных» разводах. Кстати, в связи с этим произошел забавный казус. Мужик, похоже, имел привычку прежде, чем встречаться с клиентом — собирать о нем сведения (что меня, кстати, впечатлило). Так что на встречу он пришел в твердой уверенности, что ему предстоит именно бракоразводный процесс, связанной с изменой жены и моими претензиями к Муслиму Салгомаеву. Но, слава богу, к тому моменту «звезда» уже исчезла у нас с горизонта… Дело в том, что в какой-то момент певец, устав ждать, пока осчастливленная его вниманием «пастушка» упадет в его объятия, решил форсировать события и лично прибыл к школе при полном параде и с огромным букетом. Зрелище было еще то — впечатлительные ученицы старших классов едва из окон не выпадали… впрочем, учительницы от них тоже не слишком-то и отставали. А у Аленки как раз в это время начался жуткий токсикоз. Ну и она, поняв, что проблему надо решать кардинально, собралась с духом и, выбрав момент, от души блеванула «галантному кавалеру» на лакированные туфли… после чего виновато потупилась и извинилась, попутно сообщив о причинах недомогания. Она у меня временами была могла быть той еще хитрюгой… Вот после оного афронта «золотой голос СССР» и исчез с горизонта. То ли расстроился из-за испорченных итальянских туфель, то ли оскорбился на то, что предмет его воздыханий после того, как такая «мегазвезда» как он столь явно обозначила свой интерес, решил не только не отказывать в близости собственному мужу, но еще и умудрился забеременеть от него. Как бы там ни было — адвокат реально оказался ушлым, сумев каким-то чудом раздобыть бумаги о родстве между мной и Серафимой Исааковной, которое вполне допускало возможность прописки. Чем, вроде как, отвел от меня угрозу сесть за мошенничество… А потом произошло еще одно событие, благодаря которому все эти судебные перипетии окончательно разрешились к полному моему удовлетворению. Все началось со звонка, прозвучавшего в квартире в тот момент, когда я собирался на очередное судебное заседание. — Слушаю. — Роман? — Мм-м-м… да. Извините не узнал. — Ну значит богатым буду! Это Пастухов. — Борис Николаевич? — удивился я. Вот уж неожиданный звонок… — Рад слышать. — Взаимно, Роман, взаимно. Сильно занят? Можешь говорить? — М-м-м… ну если только коротко. Вы меня в прихожей застали. Убегаю по делам. — Ну раз коротко — то ты как, сильно занят в четверг? Я задумался, вспоминая свой график. Так, очередное судебное заседание у меня в пятницу, а в издательстве я должен появиться в среду. Там накопились кое-какие бумаги, которые я, как зицпредседатель Фунт, должен был подписать. Так-то основная нагрузка лежала на Вагифове, я лишь, так сказать, торговал лицом, да работал мальчиком на побегушках во все официальные конторы… потому как он пока пребывал в статусе госслужащего и опасался лезть на первые роли в коммерческой структуре. Но и уходить со своего поста ему так же было неразумно. Ибо наш коммерческий успех во многом был обусловлен именно тем, что Айхан Алиевич обеспечивал нас поддержкой со стороны Госкомитета СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Иначе бы нас уже давно сожрали. Советское чиновничество испытывало дикую классовую ненависть к «зажравшимся буржуям», стараясь если не уничтожить любые ростки частной инициативы, то, хотя бы, поиметь с них по полной. Для чего сначала требовалось создать кооператорам максимальные проблемы, чтобы потом за их разрешение выдоить «этих буржуев» по полной. Впрочем, и сказать, что кооператоры были исключительно невинными овечками, так же было нельзя… — Вроде бы, нет. А что? — Да тут намечается прием в посольстве Афганистана. А ты, насколько я помню, не только там отслужил, но и успел за время службы очень заметно отметиться. — Афганистана? — изумился я. — М-м-м… я извиняюсь, но вы-то там каким боком?! Вас же, вроде, в Данию откомандировали, если я не ошибаюсь? — Не ошибаешься, — усмехнулся мой собеседник. — Но это дело прошлое. Я с прошлого года — посол СССР в Афганистане. — О как! — не удержался я от удивленного возгласа. Потом задумался. — Борис Николаевич — давайте честно. Я вам зачем-то нужен или я там просто для массовости? Если последнее — то я пас. Своих дел много. — Если честно — есть некоторые вопросы, которые хотелось бы с тобой обсудить. — Со мной? Из трубки послышался вздох. — Рома, это не телефонный разговор. Но если вкратце — я знаю тебя как неравнодушного человека. Да и Николай Николаевич Огарков до сих пор вспоминает одного старшину, прямо на награждении резанувшего ему правду-матку. Напомнить кто это был? Поэтому я не думаю, что тебе нравится то, что твориться вокруг… Я полупридушено хмыкнул. Опаньки! Ни хрена себе заявочки… Пастухов, между тем, продолжил: — Так что, если ты можешь — подходи в четверг к шестнадцати часам на Поварскую сорок два. Там и поговорим, — после чего положил трубку. Я сел и вытер выступивший пот. Это что меня в ГКЧП что ли собираются вербовать?! На хрен, на хрен такие перспективы. Эти игры — строго без меня… Но, поразмышляв, я решил не пороть горячку и сходить пообщаться. Пастухов, вроде как, к ГКЧП отношения не имел. Да и Огарков тоже. Не просто же так Пастухов упомянул его в разговоре… Да и вообще — насколько я помнил, Огаркова в моем, так сказать, прошлом будущем, оценивали очень высоко, считая среди позднесоветской военной элиты едва ли не самым умным и образованным. Да и не того полета я птица, чтобы меня в ГКЧП тянуть. Даже и не птица вовсе, а так — червячок. Если вообще не микроб. И чем я мог их заинтересовать? Так что сходим, посмотрим… Прием в посольстве оказался весьма унылым мероприятием. Перед нами выступил афганский посол, потом Пастухов, после чего несколько присутствующих были облагодетельствованы почетными грамотами, одна из которых, к моему удивлению, досталась и мне, а затем всех пригласили на фуршет, накрытый в соседнем помещении. Меня же отозвал Пастухов. — Ну что — пошли, познакомлю тебя с очень интересными людьми. Хотя одного из них ты и так знаешь. В комнате, куда он меня привел, сидело трое. Причем знал я из них как выяснилось, ажно двоих. Одним из них был, естественно, маршал Огарков, а вторым — Евгений Максимович Примаков. В отличие от маршала с ним лично я никогда не встречался — ни в этой, ни в прошлой жизни, но всегда уважал. За ум, волю и способность к поступкам. Один его «разворот над Атлантикой» чего стоил… Третий явно был из людей того же калибра, поскольку чувствовал и вел себя в столь представительной компании вполне свободно. Но ни его лицо, ни имя мне ни о чем не говорили. А фамилию он не назвал… — Ну здравствуй, здравствуй старшина, — довольно тепло поприветствовал меня Огарков. — Вижу — заматерел. — Ну не так что бы очень, товарищ маршал… — не согласился я, рефлекторно вытягиваясь. — Да не тянись ты, не в строю, — добродушно махнул рукой Огарков. — Садись вот, знакомься. Слева от тебя — Евгений Максимович, а справа — Евгений Петрович. Так что, можешь загадывать желание, — он хохотнул… Некоторое время мы вполне мило общались… ну как мило — на самом деле меня буквально выпотрошили, узнав практически всю подноготную — кто я, откуда, взгляды, привычки, отношение к происходящему в стране, текущие настроения, склонности. Ну, насколько это можно было сделать именно с помощью вопросов. Причем, сделано это было совершенно без стеснения. Как будто я сам напросился на эту встречу, причем еще и долго уговаривал, чтобы меня приняли. Так что под конец я реально разозлился. И решил напрочь поломать им этот вот совсем не нравящийся мне разговор: — Знаете, мне тут анекдот забавный рассказали: Ротшильд решил заказать себе парадный потрет. И для его написания обратился к самому дорогому художнику современности — Сальвадору Дали, заплатив ему чертову кучу денег. Когда он пришел за заказом, Дали выкатил ему холст, на котором была нарисована кривая рожица в детском стиле. Ну знаете — точка, точка запятая, минус, рожица кривая… и так далее. Когда изумленный Ротшильд спросил его: «Что это?». Дали невозмутимо ответил: «Ваш протрет». «Вот это?! Но я же совершенно не похож!», «Ну, я художник — я так вижу…», — тут я сделал паузу, дожидаясь пока Примаков, Огарков и этот самый Евгений Петрович рассмеялись. Скорее вежливо и слегка недоуменно, чем весело. После чего я продолжил: — Так вот, я должен заявить, что я тоже… писатель-фантаст. И вот в настоящий момент обдумываю одну фантастическую книгу. Из, так называемой, фантастики ближнего прицела. Есть такой поджанр. Раньше в нем писали о подземных тоннелях через весь континент, базах на Луне, подводных городах, будущем полете на Марс… а вот я хочу попробовать написать текст о том, что нас ждет в ближайшей перспективе в нашей стране. Кстати, могу поделиться некоторыми наметками сюжета. Интересно? Огарков с Примаковым переглянулись после чего посмотрели на Евгения Петровича. Тот молча кивнул. И я начал: — Итак, первой от СССР отвалиться Прибалтика. И удержать ее не получится. — Почему вы так думаете? — тут же подобрался Евгений Петрович. — Почему что? — В смысле? — Ну почему «первой»? Почему Прибалтика? Или почему не получиться удержать? — Все… но начните с последнего. — Ну что ж… потому что работа над тем, чтобы оторвать Прибалтику от СССР вышла на завершающую стадию. Там УЖЕ есть все, чтобы это сделать — готовые лидеры, настропаленные массы, завербованные силовики из местных, даже сакральные жертвы подготовлены. — Вот как? И вы знаете кто? — Нет. Да и персоналии абсолютно неважны. Как только Москва попытается сделать что-то — ну там ввести войска или объявить военное положение — на улицы будут выведены сотни тысяч, а то и миллионы людей и среди них точно найдутся такие, которые погибнут либо от пуль, возможно даже «неизвестных снайперов», либо будут раздавлены гусеницами танков. Даже если все они будут предельно осторожны… А затем представьте, во что превратятся их похороны! Аналогии с Польшей не просматриваются? — я сделал паузу. — Дальше продолжать? — Не надо, — Евгений Петрович покачал головой. Волнения в Польше начались еще в начале восьмидесятых. А сейчас там уже все подошло к своему закономерному итогу. Оппозиционный профсоюз «Солидарность» сформировал первое посткоммунистическое правительство Польши, а лидер профсоюза — бывший электрик гданьской верфи Лех Валенса вовсю рвался к президентскому посту. Так что к настоящему моменту насчет этой страны уже ни у кого не оставалось никаких иллюзий. — Вот интересно, как у вас появились такие мысли? — Ну так я ж вам говорил, что продумываю сюжет новой фантастической книжки, — усмехнулся я. — А если серьезно — есть на западе человек по имени Джин Шарп. Он все это описал еще в 1968 году в своей диссертации, которую защитил в Оксфордском университете. Взгляд Евгения Петровича превратился в кинжал. И я его понимал. Откуда советский человек мог узнать о том, что написано в диссертации, защищенной в Оксфордском университете? Да она не факт, что имелась даже в закрытом отделе Ленинки! Так что я поспешно продолжил: — Но я узнал об этом из его трехтомной книжки под названием: «Политика ненасильственных действий», напечатанной в семьдесят третьем году. Она написана как раз на основе его диссертации. Он об этом пишет в предисловии. — И где же вы ее взяли? — А в Хельсинки, в книжном магазине, во время служебной командировки, — безмятежно улыбнулся я. На самом деле впервые я прочитал ее еще в своей прошлой жизни в две тысячи девятом, скачав из интернета. В тот момент я как раз работал над очередной «альтернативкой»… Но и насчет покупки в книжном магазине Хельсинки я тоже не соврал. Я там действительно покупал по одной-две книги практически каждую командировку. Специально чтобы практиковаться в письменном английском. Я же собирался после открытия страны завоевывать англоязычную аудиторию! Так что осваивать современный письменный английский мне было жизненно необходимо… Вот во время одной из командировок мне и попался этот трехтомничек, который я купил с огромным удовольствием. Причем, не столько чтобы попрактиковаться в английском, сколько чтобы просто освежить в памяти. Ну и вообще иметь под рукой. В конце концов, в ближайшие тридцать лет многие процессы в мире будут развиваться строго по ней… Все трое переглянулись. Потом Евгений Петрович вздохнул и махнул рукой. — Хорошо — продолжайте.