Я открыл дверь и шагнул внутрь прихожей… а в следующее мгновение резко пригнувшись ушел влево, прикрывая вскинутыми руками голову. Стоящий на стремянке дородный дядя с весьма впечатляющи пузом, перевешивающим через ремень, зыркнул в мою сторону недовольным взглядом и сердито пробурчал: — Attention, Monsieur! Et je suis désolé[16]. — C'est bon, vous ne m'avez pas touché[17],- пробормотал я, опасливо косясь на гнутую балку, едва не засветившую мне по башке, и с сомнением приглядываясь к дальнейшему маршруту. Протиснусь ли? Ремонт в квартире — дело такое. Никогда не знаешь — что и откуда прилетит… После того, как первая половина года вымотала меня судами и ошеломила неожиданными встречами, вторая половина, неожиданно, прошла относительно спокойно. Я дописал и отправил «синопсис», после чего все затихло. Ни Пастухов, ни кто другой из той компании, с которой я, так сказать, имел честь пообщаться в афганском посольстве — меня более не беспокоили. Даже хоть сколько-нибудь обещанных денег не заплатили. Впрочем, книжку-то я пока еще не написал, а гонорар мне обещали, вроде как, после ее выхода. Да и не нужны мне они. Лишь бы больше не трогали… Потому как деньги у меня имелись. Да и в ближайшем будущем проблем с ними не предвиделось. В июне пошла в продажу очередная, четвертая книжка цикла, плюс запустили в печать допечатки трех первых. Кроме того, в нашем с Вагифовым издательстве сейчас активно готовились к изданию все мои ранее вышедшие книжки, а также с десяток фантастических романов других писателей — от братьев Стругацких с Киром Булычевым и до Балабухи с Войскунским. А еще я разыскал в Днепропетровске молодого, но очень перспективного автора Василия Головачева и предложил ему так же издаться у нас. Это была моя дань нашей долгой дружбе в моей старой реальности… Он, конечно, и сам раскрутится, но с публикацией в нашем издательстве это точно произойдет пораньше. Я вообще собирался разыскать всех своих старых друзей по, так сказать, «фантастическому творчеству» и помочь им раскрутиться пораньше. Ну если получится, конечно. Потому что человек «выстреливает» не только потому что обладает неким природным талантом (хотя без него, конечно же, никуда), но и благодаря тому, что к моменту «выстрела» у него уже накоплен жизненный опыт, он прошел через неудачи и победы, осмыслил и первые, и вторые, благодаря чему избавился от лишнего и отточил успешное… Иначе «выстрел» может получится холостым, и вместо лишнего десятка талантливых книг мы получим очередного неудачника, не справившегося с обрушившейся на него славой и просравшего все предоставленные возможности. Так что я собирался делать все осторожно, не слишком опережая события. И, в первую очередь, просто чуть больше «делиться деньгами». То есть выплачивать мужикам несколько более высокие гонорары. Ну чтобы побудить будущих знаменитых писателей больше внимания уделять творчеству и предоставить им возможность чуть меньше думать о «хлебе насущном»… Это было вполне возможно, потому что доходы издательства все росли и росли. Так, например, мы смогли всем, с кем уже заключили договора, выплатить полные авансы, рассчитанные, в отличие от практики советского книгоиздания, исходя из планируемых тиражей. Что, кстати, изрядно подняло мой авторитет в среде писателей. Потому, что я, внезапно, оказался в числе «распределителей благ». Ибо такие гонорары, как в нашем кооперативном издательстве, не платили больше нигде! Эх, как было бы хорошо если бы все это так длилось и далее. Но увы, на страну неудержимо, как каток, накатывался девяносто первый год… Впрочем, у меня лично, как у писателя, ситуация складывалась вполне себе хорошо. Потому что, кроме всего прочего, наконец-то, сдвинулись с места дела и с зарубежными публикациями. Первыми, как уже упоминалось, были американцы. Представитель издательства «Ace Books», вышел на контакт буквально на следующий день после той знаменательной встречи, по окончании которой Пастухов и сообщил мне об их интересе… Это издательство было весьма именитым. В нем публиковались такие гении и корифеи как Роджер Желязны, Урсула Ле Гуин, Уильям Берроуз, Филипп Дик, Ли Брэкетт. Так что я снова попал в очень хорошую компанию… Наш первый договор оказался весьма скромным — и по планируемым тиражам, и по сумме гонорара. Ну да это было объяснимо. Мало ли что я тут тиражный автор — а как оно там повернется в США? Но зато мне удалось договорится, что они, через свое агентское бюро, помогут мне связаться с американскими писателями-фантастами. Так что сейчас я поспешно оформлял заграничный паспорт. Слава богу, с выездными визами ситуация теперь стала намного проще — их теперь, считай, штамповали почти по запросу… но зато изменилась ситуация с обменом валюты. По официальному курсу теперь никому ничего не меняли, да и по, так называемому, коммерческому — обмен так же был очень ограничен. Так что ехать было не с чем… Но после заключения договора с американцами деньги на поездку у меня появились. Вследствие чего я планировал в ближайшее время прокатиться по любезно предоставленным мне американцами адресам и выпросить у уважаемых мэтров право на издание их книг на русском языке. Ну у кого получиться… А слово «выпросить» было использовано потому, что заплатить внятные по их меркам деньги мы западным авторам просто не могли. Не с чего было. Опять те же проблемы с обменом валюты. Да что там говорить если даже большую часть моего собственного гонорара с зарубежных контрактов по-прежнему забирал ВААП. Что мне категорически не нравилось. И ладно бы эти, прямо скажем, украденные у меня деньги пошли на какое-нибудь благое дело — завод там какой купили или, хотя бы, на перестройку МКАДа потратили. Так ведь хрен там — все просто разворуют! Ибо десятилетие «большого хапка» уже началось. Заводами, шахтами и портами воровать будут, а не жалкими тысячами долларов! Цены тоже потихоньку стали ползти вверх, правда пока еще на рынках и в комиссионках, но купить что-то относительно свободно теперь стало возможно только там. В государственных магазинах покупателей встречали пустые прилавки. И люди теперь заходили туда только что бы «отоварить» талоны. Зато в Москве с большой помпой открылся первый в стране «McDonald’s», в который выстраивались реально километровые очереди… Вот такая «загогулина» получилась, как говаривал ныне бешено популярный Ельцин. От черной икры в детском саду через очереди за колбасой и до «полного отсутствия всякого присутствия» в магазинах. Потому как даже если в госторговлю что-то и поступало, оно мгновенно оказывалось отнюдь не на полке магазина, а все на том же рынке. Причем, Москва еще более-менее держалась, просто в разы увеличились очереди, а вот в нашем родном городке талоны ввели аж на два десятка товарных позиций — от мыла и стирального порошка и до сахара с водкой. Впрочем, насколько я помню, Москве этого тоже не избежать, и талоны в ней тоже вскоре появятся. Что, кстати, только усугубляло ситуацию. Потому что талоны люди старались «отоварить» полностью. До конца. Даже если какой-то из товаров или продуктов им в данный момент не требовался. Пусть постоит на полке — авось пригодится. Что лишь усиливало дефицит… Я помнил, что когда отец в прошлой жизни забирал в конце девяностых из Новомосковска свою мать — мою бабушку, ему пришлось выбросить на помойку и раздать по соседям около двадцати килограмм перловки, килограмм шесть хозяйственного мыла, манку, крупу, девять килограмм отсыревшего стирального порошка и еще туеву хучу всего, закупленного как раз в процессе «отоваривания» талонов. Поэтому, несмотря на то, что после американцев на горизонте замаячили еще и немцы с французами, переговоры с ними я пока не форсировал. В какой-то момент ВААП ведь должен умереть? Ну вот и подождем до того момента… — Привет! — я сумел завершить квест по успешному проникновению меж балок, конструкций и распиханной по углам мебели, наконец добравшись до кухни, где «укрепилась» моя жена. — Ой, а я и не заметила, что ты пришел! — Аленка оккупировала наверное единственное свободное от масштабных работ местечко в квартире, устроившись вместе с малышом в уголке кухни у окна. — На, подержи Ваньку, я тебе сейчас разогрею. Я сноровисто перехватил сына и умильно уставился на сосредоточенно сопящую рожицу. Продолжатель фамилии самозабвенно дрых, не обращая внимания на шум, треск, стук молотка, скрипы и работу перфоратора. На столь масштабный ремонт квартиры мы решились совершенно неожиданно для себя. То есть никаких подобных планов у нас изначально не было. Уж больно плохо стало все в стране не только с продуктами, но и вообще, считай со всем — от сантехники до стройматериалов. А в комиссионках и кооперативной торговле подобным пока не торговали. Электроника, бытовая техника, парфюмерия, даже заграничное спиртное — уже были в достаточно свободном доступе. Даже чего-то вроде «чеков» уже не требовалось — только раскошеливайся! А вот, скажем, с кранами, обоями или кафельной плиткой были большие проблемы… Так что мы собирались жить с тем, что есть, потихоньку «подкапливая» отделочные материалы и планируя начинать ремонт только тогда, когда будем уверены, что сможем его закончить. То есть, что он не остановится на полпути, потому что нам удалось закупить плитки всего лишь на половину ванны или обоев на три комнаты из пяти. Что в текущих условиях было вполне себе реально… Но тут к нам на новоселье приехала Изабель. Причем, прибыла она не одна, а, почитай, полным составом — с мамой и ее «другом», а также собственным «бойфрендом», который оказался поэтом, в настоящий момент, «ищущим себя». Ну да — ее брак, как выяснилось, не продлился долго, закончившись слегка скандальным разводом, после которого она бросилась в «новые отношения»… Хотя особенных перспектив в них как-то не просматривалось. Ну с моей точки зрения. Поскольку этот «поэт» на мой взгляд, был этаким ни рыбой, ни мясом. Да еще и, похоже, геем. Ну, судя по тому, как он себя вел и обращался с Изабель. Но это не точно. Потому что пока еще этот момент старались не особенно афишировать даже в Европе… Отсутствовал только ее знаменитый дедушка. Поскольку все доступные площади у нас в квартире заняли прибывшие из нашего городка с ночевкой родственники, остановились наши «французы» в уже известном «Космосе». Так что до нашей квартиры им пришлось добираться на такси. Впрочем, я не думаю, что мама Изабель и мсье Жерар в принципе рассматривали идею заночевать у нас в квартире. А вот сама Изабель, вполне возможно, была бы не против подобного варианта. Реакция на квартиру у французских гостей оказалась… м-м-м… весьма противоречивой. Виды из окна были оценены высоко, но по поводу самой идеи жизни в высотном доме и мама Изабель, и ее «бойфренд»-поэт неожиданно выказали весьма явный скепсис. Причем, это «неожиданно» оказалось таковым как для нас с Аленкой, так и для всей остальной нашей семьи, совершенно точно гордившейся появлением у нас подобного жилья… «Бойфренд» просто изобразил кислую физиономию, а мама Изабель, мило улыбаясь, сообщила, что сегодня в Европе, наоборот, модно уезжать из больших городов на окраины, «на природу». Скученное же «нагромождение камня», которое представлял из себя центр этих городов, более не считается престижным. А уж про «жилые термитники» небоскребов и говорить нечего… Это просто не comme il faut! Недаром, даже признанные любители небоскребов — американцы размещают в них в первую очередь офисы, жить же они так же предпочитают в пригородах, в собственных домах. Аленка, искренне гордящаяся нашей квартирой, слегка стушевалась, ну а я, в ответ, с не менее милой улыбкой, сообщил, что в жизни все течет, все изменяется. И, кто знает, возможно через десяток-другой лет престижные пригороды окажутся заселены бывшими мигрантами из Африки и с Ближнего Востока, и их улицы по шесть раз в день начнут покрываться ковриками для намаза, а центры городов, построенные европейцами и для европейцев, наоборот, вернут себе престижность. Мы же рады, что живем в поистине историческом здании… После чего Изабель расхохоталась и сообщила нам, что с мамой только так и надо. А то она всех вокруг заставляет плясать под свою дудку. После этого было привычное русское застолье, во время которого «бойфренд» Изабель до изумления наклюкался на пару с моим батей. Так что их пришлось укладывать «передохнуть» в гостевой спальне. Ну а в конце посиделок, меня отозвал мсье Жерар и вручил… чековую книжку. Огорошив меня фразой: — Поздравляю вас, Роман, с вашим первым миллионом! — Э-э-э… с чем? — ошалело переспросил я, недоуменно пялясь на странную книжечку — Ну вы же помните свою идею с чемоданом, оборудованным раздвижной ручкой. — М-м-м… да, что-то припоминаю, — вообще-то о том, что я когда-то нарисовал несколько набросков раздвижных ручек для чемоданов и сумок, я напрочь забыл. Во-первых, они для меня не были чем-то новым и необычным и, во-вторых, это было давно и, так сказать, походя. Да и не думал я никак на этом зарабатывать. Нет, идея, конечно, благодатная — в будущем практически не осталось чемоданов и дорожных сумок, не оборудованных колесиками и выдвижными ручками, но я понимал, что для того, чтобы на этом начать зарабатывать нужно сначала правильно оформить патенты, организовать юридическое сопровождение, рекламную компанию, и это не говоря уж о самом производстве… К тому же, даже озаботься я тогда оформлением патента и, каким-то чудом, сделай все правильно — доходы от него все равно заберет государство. То есть будет все как с гонорарами. Вот я и не заморачивался ничем подобным… Однако, как выяснилось, «Louis Vuitton» относилась к собственной репутации весьма трепетно. Вследствие чего, когда они, на основании моих рисунков, разработали несколько вариантов подобных ручек, провели их испытания, а затем и оформили на них патент, указав основным бенефициаром себя, меня тоже записали в качестве одного из оных. После чего развернули производство чемоданов с подобными ручками. Сначала только под своей маркой, а затем, сняв сливки, начали продавать права на производство подобных чемоданов и другим фирмам. Впрочем, процесс продажи прав в настоящий момент еще только разворачивался… Так что на счету, который был открыт на мое имя в одном из французских банков для перечисления на него скудных остатков от гонорара за мои изданные во Франции книжки, с открытием которого мне помогал мсье Жерар, за прошедшее время скопился ажно миллион французских франков. В пересчете на доллары это было, естественно, намного меньше — всего около двухсот тысяч, уж такой в этом году был у франка обменный курс, но, блин, за окном шел девяностый год! Так что сами можете представить, как на меня подействовало подобное известие… Как обухом по голове! Мсье Жерар, увидев мою реакцию, лишь усмехнулся. А затем предложил мне «потратить деньги с пользой». — Насколько я мог заметить — вы скоро ждете пополнения в семье? — Ну-у-у… да, — все еще пребывая в ошеломлении от известия отозвался. — А что? — Знаете, Роман, я не разделяю скепсиса по поводу вашей квартиры, но, согласитесь, ее состояние оставляет желать лучшего. Я нервно хмыкнул. — С этим трудно спорить. — Тогда почему бы вам не сделать хороший ремонт? Разве ваша семья не достойна того, чтобы жить в уютном доме? — Если бы это было так просто, — горько усмехнулся я. — У нас здесь сейчас все сыпется, так что никто не знает где что можно купить, и что и сколько будет стоить завтра. Причем, что угодно — от кафельной плитки и до ершика для унитаза… И будут ли люди и организации, с которыми ты заключил договор, завтра все еще существовать. Так что начинать ремонт в такой ситуации, увы, просто глупо, — я вздохнул. А мсье Жерар понимающе покачал головой. — Тогда у меня для вас имеется предложение. У меня есть друг, который является одним из самых именитых декораторов Франции. Он уже давно активно не работает… поскольку уже пожилой человек, весьма обеспечен, да и в профессиональной области он давно уже всем все доказал. Но, время от времени, чтобы совсем не заскучать, он берется за необычные проекты. Как вы смотрите на то, чтобы он занялся вашей квартирой? — М-м-м… — я завис. Сначала одна ошеломительная новость, теперь другая! А впрочем… Как-то легально перевести эти деньги в Союз у меня не получится. Едва только я сделаю хотя бы одно движение в эту сторону — меня тут же прищучат. Увы, времена, когда каждый уважающий себя «ларечник» имел по паре счетов в офшорах пока не наступили… Но если платить за все прямо на территории Франции, не заводя валюту сюда — то почему бы и нет? — А у меня хватит денег, чтобы оплатить его работу? Я так понял, что ваш друг весьма… м-м-м… известен и авторитетен. А работа таких людей не может стоит дешево. Мсье Жерар улыбнулся. — В обычных условиях — нет. Даже его стандартный гонорар немного превышает ту сумму, которая лежит на вашем счету. А ведь надо будет еще покупать материалы, оплачивать доставку, работу… потому что, как я понял, все это придется везти из Европы. Но ваша страна сейчас на Западе в большой моде. К ней многие проявляют недюжинный интерес. А для архитекторов и декораторов она еще и этакая «терра инкогнита»… На Западе знают не так уж много ваших архитектурных проектов. А ведь среди них немало очень интересных. И ваш дом точно относится к таковым. Так что, я думаю, если ему правильно подать идею, что я беру на себя — он загорится! К тому же выплаты по патенту будут продолжать поступать. Так что, если денег и не хватит — вы вполне можете рассчитывать на кредит. Поскольку банк будет уверен, что этот кредит будет закрыт при любом раскладе последующими поступлениями. Если честно, не будь у меня к тому моменту уже заключен договор с американцами — я бы отказался. Из-за проблем с валютной. Но договор уже был заключен, и аванс поступил на мой счет. А у меня, вдруг, реально засвербело от мысли, что моей квартирой займется всемирно известный французский дизайнер… Так что я согласился. «Известный французский декоратор» появился в нашей квартире в первых числах августа. Аленка уже с трудом таскала свой раздувшийся живот, временами подхихикивая: «Кривоватенькое пузенько у меня — точно мальчик будет!», что вскоре и подтвердилось… а у меня как раз наступило затишье в делах, которое я решил потратить на воплощение в жизнь еще парочки своих мечт, и записался одновременно в аэро и яхтклуб. Заняться этим меня побудило еще вот какое соображение. В настоящий момент, несмотря на то, что машин в Москве прибавилось, пробок в городе считай еще и не было. Насколько я помнил, они появятся только после начала свободной торговли валютой, следствием которой станет не только бешеное падение курса рубля, но и хлынувший в страну вал подержанных автомобилей из Европы, напрочь закупоривший всю транспортную инфраструктуру, не приспособленную к такому количеству машин. Так что пока и до аэроклуба, базирующегося на, вероятно, самом старом аэродроме Москвы — Тушино, и до яхт-клуба, расположенного на Химкинском водохранилище, добираться было еще относительно легко. Дорога на нашей уже старенькой, но еще стойко держащейся «Саранчите» что до аэроклуба, что до яхт-клуба занимала около получаса. Но пройдет буквально полгода-год и на подобные поездки надо будет закладывать часа по полтора-два. А при неудачном стечении обстоятельств и три-четыре… Ну и еще хотелось заскочить, так сказать, в последний вагон уходящего поезда и получить сертификат ГИМС еще советского образца. Кстати, в аэроклубе я записался не только на «пилотирование», но еще и в секцию парашютистов. Решил попробовать поднять разряд. Ну и подтянуть умения, так сказать. Потому что для второго общее количество прыжков уже было не ключевым показателем, требовалось выполнить специальные нормативы — на ту же точность приземления. Ну и, еще, я помнил обещание жены, насчет "я тоже прыгну". Как раз сейчас, с "пузом", она его выполнить никак не могла. Вот я и решил воспользоваться моментом… Так что, несмотря на то, что в Москву «французский гость» прилетел еще в обед, созвонились мы с мэтром только вечером, когда я приехал из Тушино. Увы, о мобильниках в СССР никто еще и слыхом не слыхивал, так что о том, что мэтр прибыл я узнал только когда вернулся домой. В нашей квартире француз, на самом деле оказавшийся этническим итальянцем, который, правда, всю жизнь прожил именно во Франции, появился на следующий день. Пройдя по комнатам он вышел на балюстраду, выход на которую нам удалось-таки открыть, не смотря на отчаянное сопротивление ЖЭКа, окинул взглядом открывшуюся картину и удовлетворенно кивнул. После чего повернулся к Аленке и спросил: — И в каком стиле вы хотите сделать квартиру? Та и без того, слегка испуганная его приездом и предстоящими расходами, нервно моргнула и повернулась ко мне уставя на меня взгляд, в котором была отчаянная просьба о помощи. Так-то моя любовь обладала отличным вкусом. В прошлой жизни оформлением всех наших квартир и домов занималась именно она. Причем, первую квартиру, которую мы купили на мои гонорары, она оформила полностью в одиночку. Без приглашения дизайнера. При этом все, кто ее видел, поверить в это сразу не могли. И это еще, учитывая, что в тот раз она даже не закончила «художку»… Но вот сейчас, в присутствии мэтра, Аленка, похоже, слегка растерялась. Так что пришлось все брать в свои руки. Начал я деликатно: — Понимаете, мсье, для нас это — первый опыт. До сего момента мы как-то не задумывались об оформлении собственного жилья в каком-то стиле… и потому что у нас его до этого не было, и потому что в нашей стране с выбором отделочных материалов и мебели всегда был большие проблемы. Так что люди покупали и использовали то, что смогли найти, не слишком обращая внимание на общую стилистику. Поэтому, тут мы надеемся на ваши советы. Мэтр благосклонно наклонил седую голову. Но затем, все-таки, настоятельно повторил: — И все равно я хотел бы услышать от вас хоть какие-нибудь ориентиры. Я, конечно, могу сделать все по-своему, но в этой квартире жить вам, а не мне. — Хм, ну если совсем уж в общих чертах… — я задумался. — Давайте попробуем соблюсти в будущем интерьере следующие принципы: Во-первых, он должен быть удобным. То есть внешний вид для нас вторичен. Хотелось бы, конечно, чтобы он радовал глаз, но если в угоду дизайну будет принесено в жертву удобство — это не тот результат, который хотелось бы иметь, — я сделал паузу, внимательно отслеживая реакцию мэтра. Но тот лишь чуть растянул губы в легкой улыбке. — Во-вторых — уют. И уже только в-третьих — элегантность и вкус. Причем, мы хотим минимум вычурности. Минимум позолоты и элементов барокко. Никаких «Луи XIV» и его наследников, — я сделал паузу, наморщил лоб, и закончил с некоторым сомнением в голосе. — Если же говорить об общем стиле, то я бы, пожалуй, задумался об Ар-нуово. Если ты, конечно, не против, дорогая? Аленка нервно улыбнулась и замотала головой. — Что ж, я вас понял, — мэтр величественно наклонил голову и, достав из кармана массивную старомодную рулетку в латунном корпусе, двинулся внутрь квартиры… И вот уже третий месяц мы жили в условиях непрекращающегося ремонта. — Как старшенькая? — поинтересовался я у жены, когда она поставила мне еду и забрала из рук сына. — Совсем у Маргариты Львовны обжилась. Та достала с антресолей старые, еще довоенные целлулоидные куклы, так она теперь с ними возится — кормит их, одевает, раздевает, спать укладывает. А еще они с Маргаритой Львовной им одежку шьют на швейной машинке. А как твои успехи? — Да нормально. Через неделю экзамен, и все — я пилот! — гордо сообщил я жене, после чего вздохнул. — А в следующем месяце снова придется лететь в США. Аленка слегка пригорюнилась. — Ну — надо так надо… Мне тоже погрустнело. В США в прошлой жизни я был всего лишь дважды. С этой страной у меня как-то не сложилось. В первый прилет прежде чем дать доступ к слоту наш самолет сорок минут продержали на стоянке, потом при прохождении погранконтроля четверо из пяти пограничников-негров (идут они в жопу со своей политкорректностью) встали и пошли обедать, оставив триста пятьдесят русских туристов на всего одного коллегу. А затем меня достал экскурсовод из числа бывших «наших», не столько ведущий экскурсию, сколько изо всех сил «пышающийся» перед нами тем, какой он был умный что уехал, и как он хорошо устроился в США. Он рассказал нам про свой дом, про новую машину, про дочь, которой вот только что «одобрили кредит на триста тысяч долларов на покупку дома»… а когда кто-то из нашей группы попросил его «вернуться к теме» и рассказать хотя бы про Бруклинский мост, который мы сейчас проезжали — страшно оскорбился и начал, брызгая слюной, вещать о нашем неизбывном «рабском менталитете». А потом меня еще обсчитали в кафе… ну не совсем обсчитали — просто у них цены в меню были указаны без налога штата, а чаевые, как выяснилось, официанты кладут себе в карман даже не спрашивая. Но когда ты наел, по ценам, указанным в меню, на шестьдесят долларов, а с тебя, ничтоже сумняшеся, взяли сто — это как-то напрягает, знаете ли… Короче, Америка была совершенно не той страной, в которую мне так уж хотелось поехать. Хотя, скажем, Национальные парки там были реально классные. Плюс я привык как-то путешествовать «кучей». Семьей. Ну, или, как минимум, с Аленкой. И в прошлой жизни, и даже уже здесь. А тут приходилось лететь одному. Я как раз закончил с ужином, когда на кухню заглянул старший из отделочников — натурализовавшийся во Франции серб, умевший немного разговаривать по-русски. Вероятно поэтому он и был поставлен старшим. — На съедня ми закнчили, мсье, — сообщил он мне. — Хорошо. Долго вам еще осталось? Серб наморщил лоб и поднял очи горе. — Дъюмай до конц следушай недъелья сделай. Этот ответ меня порадовал. И в первую очередь своей конкретностью. Потому что раньше он мне на него отвечал очень расплывчато. В принципе то, что получалось, мне нравилось. А Аленку вообще приводило в восторг. Приглушенные краски, асимметричность, гнутые переплеты, витражи в стиле Альфонса Мухи, но при этом вся квартира — от прихожей до гостевой спальни реально представляла из себя единый ансамбль… Вот только жить на стройке уже надоело хуже горькой редьки. И ладно еще я со своими аэро и яхт-клубами регулярно вырывался из дома, а вот Аленке с мелким удавалось абстрагироваться от ремонта только убежав погулять. Ну, или, сходить к Маргарите Львовне, проведать ее и дочу… На выходные мы, как обычно, поехали проведать родных. Мы и раньше частенько так делали, но с началом ремонта стали уезжать совсем регулярно и на куда подольше — иногда даже с парой ночевок. Дети нас в этом, можно считать, горячо поддерживали. Доча вообще любила путешествовать, а мелкому было все равно где спать. Лишь бы мамина сиська оставалась в быстром доступе. Чаще всего на выходные все съезжались в, так сказать, «родовое поместье» — деревенский дом, в родной деревне моей бабуси. Этот дом построил мой прадед своими собственными руками. В прошлой жизни мы в конце семидесятых обменяли его на другой, расположенный на противоположном конце деревни. Потому что прошел слух, что ниже по течению собираются строить плотину для миниГЭС, и наш старый дом попадает то ли под затопление, то ли в санитарную зону. Вследствие чего обязательно будет снесен… Всем деревенским, чьи дома так же попадали в эту зону, должны были предоставить квартиры в пятиэтажных домах на поселке и выделить землю под огород, но мои дедуся и бабуся, вследствие того, что уже имели жилье в нашем городке и были в нем прописаны — с этим пролетали. Да и не нужна им была квартира. Так что в тот раз они согласились на обмен несмотря на то, что новый дом был гораздо меньше и хуже нашего. Кроме того, он еще незадолго до того горел, после чего был отремонтирован очень спустя рукава. Да и выглядел он на фоне нашего весьма убого. Дело в том, что мой прадедушка работал старшим мастером на игрушечной фабрике, то есть управлялся с деревом он виртуозно. Вследствие чего построенным им дом был богато украшен резными деталями, а струганные бревна стен внутри были умело обработаны морилкой и лаком. То есть обмен был ни разу не равноценным. Да и, к тому же, ненужным. Потому что строительство ГЭС отменили, и никто ничего сносить так и не стал… А вот на этот раз мне удалось его предотвратить. Анекдотом. Про «советский рай». Ну помните: «Умерли русский, немец и поляк — попали в чистилище, а там их и спрашивают: В какой ад хотите? Немец говорит: Конечно, в немецкий! Поляк, естественно, захотел в польский. Ну а русский — в советский. Встречаются они через год. Немец — такой с подрумянившимися боками, со сгоревшей шевелюрой, поляк вообще обгорело-черный, а русский — какой был, такой и остался. То есть розовый и довольный… Ну и начали они делиться впечатлениями. Немец говорит: У нас — полный орднунг! Котлы разжигают строго вовремя, температуру держат какую нужно, котлы моем по расписанию. Поляк подбоченился и заявляет: А я своих чертей по струнке построил — угля кидают в два раза больше, котлы моют сами, а нас на то время когда котлы моют, прямо в кострах держат. Так что я им спуску не даю! Ну, а русский зевнул и махнул рукой: А у нас как всегда — то угля не завезли, то котлы на обслуживание поставили, то черти в отпуск ушли, то водопровод прохудился. Я за этот год так ни разу в котле и не был…» Ну я и намекнул, что с плотиной точно так же будет. И если мы поторопимся, то сменяем даже не шило на мыло, а шило на ржавые и гнутые гвозди… Дед посмеялся, но решил сначала немного подождать, потом еще немного, ну а затем стало понятно, что я прав. Так мы и остались в старом доме. До «родового поместья» мы добрались первыми. Ну да пока еще, как я уже упоминал, транспортный трафик в Москве не имел ничего общего с тем, каким он станет в будущем. Просто потому, что советские заводы не могли удовлетворить имевшийся спрос на автомобили, а иномарки в страну еще не пошли. Так что, в настоящий момент, дефицит автомобилей был бешеным. И личный автомобиль по-прежнему являлся не только средством передвижения, но и истинным символом престижа. Дедуся встретил нас у ворот. Со снежной лопатой. Похоже, мы прибыли первыми… — Как ласточка? — кивнул он на мою новую машину. Новенькую «Волгу», модели 3102, я купил всего месяц назад, с рук, переплатив почти семь тысяч, взамен… нет, не нашей старой «Саранчиты» — «Шкода» по-прежнему была в строю, я мотался на ней по Москве, а купленного мной для занятия машиноместа «Запора». Тот послушно отстоял, «охраняя» место почти год, а затем я его продал Земе. Ну, или, вернее, считай отдал. Триста рублей за машину «на ходу» по нынешним временам — ни о чем. Более того, сейчас начался период, когда в некоторых городах нашей пока еще необъятной Родины на ту же «Шаху»[18] можно будет выменять однокомнатную квартиру. А операции по обмену «однушки» с машиной на «двушку» случались, даже, и в Москве. Притом, что никаких «иномарок» в более-менее массовом масштабе на тот момент и близко не будет. Так что «обменный фонд» будет представлен исключительно «Жигулями», «Ладами», «Волгами» и «Москвичами». А еще говорят в СССР плохие машины делают! Да какой, блин, «Мерседес» сможет догнать по стоимости хотя бы комнату в московской хрущебе? А вот «Жигули» сподобились… — Летает, — усмехнулся я. — Как себя чувствуешь? Дед усмехнулся. — Твоими… ушу — неплохо. — Делаешь комплексы?