Брудвар увядал, как цветок, вырванный из земли. Он чах изнутри, хоть внешне и оставался прежним. Лишь глаза менялись. Яркие сапфиры блекли, их заволакивал туман. Вождь будто бы старел, чувствуя, как силы еженощно покидают его. Безразличие ко всему происходящему все чаще захватывало разум, эмоции и переживания тускнели. Мышцы становились деревянными, тело – непомерно тяжелым. К тому моменту, как он вернулся в Скаймонд, все его естество желало лишь одного: покоя. Минуло шесть недель со дня побоища в Грунсенде. Задули холодные ветра, унося тепло лета. Время, отмеренное вождю шаманами, подходило к концу. Тая с каждым утром, вождь и сам ощущал, что близится срок, когда он не проснется. Отдав последние распоряжения и приказы, Брудвар с холодной ясностью понял: настала пора для прощаний. Он всегда хотел встретить смерть на берегах фьорда, любуясь вечными горами в белых шапках, слушая звук своей молодости – плеск воды у берегов. Отчасти вождь исполнил это желание. Его покоями, спальней и тронным залом стал просторный балкон-площадка. Укутанный шкурами, днями напролет он сидел в кресле и любовался пейзажем, который лежал за городом. Могучие склоны уже тронула осень, подарив им желтую, но пока еще рваную и бледную накидку. Очень скоро фьорд полыхнет огнем, поглотив буйством ярких красок серость уходящего лета. Корабли северян вновь поплывут навстречу судьбе. Брудвар знал, что не увидит всего этого. Первым он позвал сына. Сухо поздоровавшись, тот сел рядом и уставился вдаль. Начинать разговор с Хагуном было тяжело. Хоть сын и пытался сохранять бесстрастное лицо, его печальные глаза, плотно сжатые губы и напряженные скулы говорили об обратном. За короткий срок на его долю выпало слишком многое. Случившееся с братом сильно ударило по Хагуну. Они были неразлучны с детства, а Гутлайф, хоть и был одного с ним возраста, всегда был для него старшим. Теперь Хагун лишился этой поддержки навсегда. Ожидание смерти отца и неизбежный груз ответственности, что должен был лечь на его плечи, также накладывали свой отпечаток. Брудвар хорошо видел, как подавлен и потрясен сын. Вождю хотелось ободрить наследника, сказать, что он со всем справится, но он и сам едва ли верил в это, а потому не стал врать, решив поискать другие слова. Искренние, которые точно помогут Хагуну. – Что ж, сын мой, совсем скоро придет твой час править. Я знаю, ты не желал этого и все еще не свыкся с этой мыслью. Но это… Это не страшно. Не обязательно быть готовым к титулу сейчас. Но чем раньше ты осознаешь свое предназначение, чем раньше смиришься с неизбежным, тем быстрее обретешь мир на сердце. Поверь мне, когда это произойдет, власть перестанет тяготить тебя. – Тебе легко говорить, отец, – тихо сказал Хагун, нервно теребя фибулу мехового плаща. – Ты ведь всегда жаждал трона, не так ли? – Это так. Но ты многого не знаешь. Да, когда-то я грезил о власти над Севером. Не мог уснуть, завидуя, представляя, как мой родной брат становится вождем. И да, когда я стал правителем Севера, то искренне радовался этому. Но вовсе не потому, что хотел сделать Эргунсвальд лучше. Я думал, титул поможет мне стать великим, тем, кого люди запомнят на века. Тем, кто совершит невозможное. – Вождь замолчал. Разум оживил картины взятия Бранбурга и нарисовал белокаменную столицу Империи. – Казалось, все дороги ведут меня к этому. Я жил своей мечтой, дышал ей, а когда пытался забыть о ней и спокойно править – задыхался. В конце концов свои цели я поставил выше долга. И поплатился за это. – Не кори себя. Ты не мог знать, чем все обернется, – в голосе сына послышалось сочувствие. – Я и не корю. Просто пытаюсь объяснить тебе, что судьбу не обманешь. Предки наградили меня своим даром, но я не придавал этому значения. А зря. Возможно, если бы я чаще прислушивался к их голосам, то давно бы понял, где мое место и в чем состоит мое настоящее призвание. Возможно, тогда бы я не потерял столь многого. – Брудвар медленно повернулся к Хагуну. Посмотрел на его молодое лицо. Заглянул в голубые зрачки, полные сомнений. – Сын мой, если тебя тоже коснется благословение Предков, то знай: они избрали тебя защитником Эргунсвальда. Своим орудием, от которого падет любой враг Севера. Не пренебрегай этим. Найди ответы внутри себя, научись управлять этой силой и просто выполняй свой долг. Хагун опустил голову: – Я не такой, как ты. Брудвар сделал неимоверное усилие, подавшись вперед и взяв руку сына: – Нет, не такой. В тебе есть моя сила, но ты намного умнее меня и куда опытнее, чем я в твои годы, – тут Брудвар позволил себе маленькую ложь. – Ты учился у лучших. И советники у тебя будут такие же. Ты станешь прекрасным вождем. – Но что, если я не получу их дара? – Тогда радуйся. Это лишь будет означать, что большинство проблем Севера можно снова уладить железом и мудрыми речами. В любом случае, получишь ли ты дар Предков или же нет, прими титул вождя сердцем и не сопротивляйся предначертанному. Ты так молод, у тебя еще все впереди. Найди достойную женщину, которая заставит твою душу петь, и правь вместе с ней. Правь, не оглядываясь назад. Боль утихнет… Но если настанет день, когда ты запутаешься и станешь колебаться – а такое будет, и не раз, – поступай так, как велит сердце и разум. К сожалению или к счастью, на этом пути нет прямых дорог и судить себя можешь лишь ты сам. – Вождь попытался сжать кисть сына крепче. – Будь уверен в себе. В каждом слове и шаге. Отринь сомнения и ничего не бойся. Ты станешь прекрасным вождем, Хагун, я это знаю. Знаю. На какой-то миг Брудвар ощутил себя вновь по-настоящему живым. На лице сына появилась робкая улыбка, а в глазах пробудилась решительность. Они обнялись, уже не пытаясь скрыть эмоций. По щекам обоих покатились скупые слезы. Напоследок Хагун сказал вождю: – Ты можешь не волноваться, отец. Люди запомнят тебя. Ведь для Севера ты уже стал живой легендой. Ближе к вечеру явился Вьёрд. Неопрятный, давно небритый, с растрепанной бородой и свежим синяком под глазом. Он молча плюхнулся на гостевой стул, чуть не сломав его своим весом. Выждав минуту, потянулся в карман за флягой. Руки дрожали. От мужчины разило так, что Брудвар бы не удивился, если б от этого запаха вымер весь Скаймонд. Вождь знал, что старый друг запил, такое водилось за ним, когда случалось нечто совсем уж ужасное, например, гибель почти всей дружины. Но Брудвар не предполагал, что все настолько плохо. – Мне сказали, тебя было сложно найти, – с укором произнес вождь. Посыльные обошли все трактиры, а нашли Вьёрда в одной из подворотен Скаймонда. – И еще сложнее – привести в чувство. Завязывал бы ты с этим, не твое это. – Извини. Пьяным жизнь херовее видно, а мне в таком тумане сейчас как-то полегче живется. Да и не пьян я, это так, – постучал по сосуду, – чтобы кровь разгулялась. – Хм, ну, как знаешь, Вьёрд. Я-то все равно скоро умру, будешь ли ты пить или нет. А вот ты бы еще мог пожить. После этих слов кузнец будто бы сразу протрезвел. Нехотя, но убрал флягу. Взгляд его стал осмысленнее. – Мне… Я просто не могу думать, что тебя не станет, не могу и все… – Понимаю. Так много всего было, что и не счесть. Иногда мне кажется, что мы с тобой прожили сотню жизней на двоих. Но всему приходит конец. Рано или поздно. Это наш последний разговор, как ни крути. – Даже без «возможно»? – Даже. – Я… Я не знаю, что сказать. – Ничего и не нужно. С тобой, мой друг, и помолчать приятно. Но у нас уже нет на это времени. Да и я хотел бы тебе сказать кое-что. – Слишком долго вождь копил в себе мысли и чувства, которые был вынужден держать при себе. С приближением конца Брудвар ощутил острое желание выговориться. – Ты ведь единственный, кому я могу сказать все, не притворяясь, не прикрываясь долгом, не боясь обидеть или оскорбить. Помнишь, я всегда слушал последние просьбы наших? Конечно, помнишь. Так вот, сегодня ты побудешь в моей шкуре. Уважишь меня? – О чем речь?.. – Вот и славно. Зябкий ветер подул в лицо вождя. Над Скаймондом пролетел косяк птиц. Глубоко вздохнув, Брудвар начал: – Каждый о чем-то сожалеет, Вьёрд. Я выслушал столько предсмертных речей и, поверь, ни разу мне не встретился человек, уходивший к Предкам со спокойным сердцем. Люди жалеют об одном и том же. О том, что хотели сделать, но не успели. О том, что жили не так, как мечтали. О том, что вовремя не простили или, наоборот, не сказали добрых слов. Люди жалеют о многом. Но я не чувствую никаких сожалений. Это пугает меня. Тревожит. Может, все дело в ране, которую нанес Айтул. Может, я просто плохой человек. Не знаю. Я пытался разобраться в себе, но не нашел ответа. Вьёрд задумался, что-то промычал, пытаясь выразить мысль. – Подожди, я еще не закончил. Хочу, чтобы ты понял разницу. Я чувствую великую скорбь от того, что стало с Гутлайфом и Нарьяной. Меня снедает тоска от невозможности помочь Хагуну. Я до сих опустошен неудачей в Империи и разорением Севера. Я сожалею о том, как все вышло в итоге. Но не жалею о пути, который привел меня к этим последствиям. Это сложно объяснить… Да, если бы я не сунулся в Империю и остался править, то все сложилось бы иначе. Но я не мог предвидеть этого. Не мог, потому и не виню себя. Я часто размышляю: стал бы я счастливее, если бы не пошел за своей мечтой? Понял бы, спокойно правя, как дорога мне Нарьяна и что ее любовь была дороже всех завоеваний? Нашел бы другие смыслы? Сомневаюсь. А я ведь пытался усидеть на месте. Но не вышло. Не вышло… Брудвар остановился, почувствовав, что уже сказал самое важное и как после этих слов в груди стало свободнее. Не услышав продолжения, Вьёрд снова полез в карман и, приложившись к фляге, нарушил молчание: – Ты не жалеешь о прожитом потому, что всегда слушал свое сердце и поступал так, как оно тебе шептало. Такая возможность немногим выпадает. Вот и все ответы, дружище. – Наверное, ты прав. – На губах Брудвара возникло подобие улыбки. Конечно, в глубине души вождь знал ответ. Но он хотел, чтобы его сказали уста друга. Сказали и не стали обвинять ни в чем. Брудвар испытал прилив искренней благодарности к Вьёрду. – Ладно, дай-ка попробовать, что там у тебя. Сделав глоток, вождь чуть не выплюнул горькое содержимое. – Ну и гадость. Ты себе живот-то еще не прожег? Знал бы, что ты пьешь, так велел бы принести тебе достойное пойло. – Не надо. Хорошее пойло меня уже не берет, – здоровяк виновато развел руками. – Завязывал бы ты с этим. – Скоро. Скоро. – Красные от бессонницы и хмеля глаза посмотрели на Брудвара. Вождь еле выдержал этот тоскливый, полный горечи взгляд, в полной мере ощутив тягостный настрой друга. – Вьёрд… Спасибо тебе за все. Я благодарен судьбе, что она свела нас вместе. – Брудвар отвернулся. К горлу поднялся тугой комок. – Ну, хватит прощаний. Не нужно сидеть возле меня. Мне осталось чуть-чуть, еще нужно успеть сказать пару слов кой-кому. А ты… Ты не убивайся так. Когда-нибудь встретимся. Живи полным сердцем и начни уже делать то, что хочешь… Речь прервал тихий всхлип. Пряча лицо в ладонях, Вьёрд согнулся и дрожал, как в ознобе. Вождь попытался встать, но позвоночник будто бы прилип к спинке кресла, а на колени положили глыбы камней. Вьёрд высморкался, мотнул головой, как ретивый конь, желавший избавиться от сбруи, резко поднялся и заключил Брудвара в зубодробительные объятия. – Бывай, мой друг. – Он спешно покинул вождя, больше ничего не сказав. Спустя три дня Брудвар уже плохо понимал, что происходит вокруг. Тело почти не слушалось его, голос был едва различим, а разум пребывал во власти грез. Все чаще и чаще он видел перед собой образы Нарьяны и дочери. Ослепительные, в золотом сиянии, они держали друг друга за руки и звали его с собой. Брудвар тянулся к ним, но всякий раз его пальцы натыкались на какое-то препятствие, чуть-чуть не доставая до их кожи. Однако вождь не расстраивался. Знал, что скоро будет вместе с любимыми. – Брудвар, Брудвар, Брудвар! – шептали они ему. – Брудвар! – в последнем обращении не было ни намека на нежные чувства. – Нарьяна? – сказал спросонья. Вождь открыл глаза, не сразу осознав, что его пытались разбудить. Плечо сжимали и довольно больно. Над ним склонилась женщина. Миловидное лицо портило брезгливое выражение. Глаза метали молнии. Ох, не стоило ему упоминать Нарьяну. Аструд, того и гляди, прибьет его. Впрочем, Брудвару уже было все равно. – Который час? Я уже неделю жду тебя, не могла прийти раньше? – Он посылал за ней, желая примириться ради блага Хагуна. – И что мне с того? Хоть сейчас все будет не так, как ты хочешь. – Уймись, пожалуйста. Скоро Хагун сядет на трон, и ты останешься валькюной, пока он не женится. Позаботься о нем, не дай оступиться. Ты хорошая мать… – Вот как ты заговорил?! Я хорошая мать, но плохая жена, так хотел сказать?! Вождь почувствовал себя зайцем в лапах коршуна. Он действительно так думал, но благоразумно промолчал. – А ты у нас прям хороший отец! – глаза Аструд опасно заблестели. – Ты убил Гутлайфа. Из-за тебя он стал таким… – Не смей. Остановись, – помрачнел мужчина. Сердце будто ковырнули ножом. Думать о Гутлайфе было невыносимо. Ведь Брудвар винил себя в произошедшем. – Это ты, ты повел на смерть моего мальчика! Если бы ты вовремя расправился со стариком и не увел всех воинов, то Гутлайф был бы жив! – женщина не унималась. – Он был и моим сыном тоже. – Да плевать мне на это! Я кормила, растила их, а тебя годами не было дома! Ты появлялся только ради этой дурацкой охоты, а потом взял и увез детей на войну! Тоже мне, отец, – ядовито бросила Аструд. – Заткнись…