– У нас нет причин для раздора. Мы уже обо всем поговорили. Я никогда не желал править – такая ноша не по мне. Но знай, что я всегда подставлю Гутлайфу плечо в трудную пору. Мы же все-таки братья. Брудвар ощутил, как с его плеч упал невидимый груз. Чувствуя какую-то неловкость, он утер нос и обнял сыновей. Вождь не был так счастлив давным-давно. На вечернем совете порешили, что объединенному войску хватит сил для освобождения поселения, ведь, помимо отрядов сыновей, в лагере уже находились воины семерых хэрдингов. Разведчики не обнаружили следов подмоги, а без нее северяне превосходили врага числом раза в два: по последним сведениям, Грунсенд удерживало не больше тысячи дикарей. Высказывалось предположение, что подкрепление могло прибыть к ним незаметно, по воде, но дозорные, наблюдавшие за местом с самого начала, не видели лодок. Ждать остальные отряды никто не желал. Да и смысла в этом не было – Избранная Тысяча и шаманы вождя, случись непредвиденное, не оставляли такому врагу никаких шансов. Мнения воителей были едины: атаку следовало начать как можно скорее, уже завтра. Глава 5 Предназначение На рассвете перед стенами Грунсенда выстроились ряды северян. Утренняя прохлада бодрила людей сырой свежестью. На небе, затянутом легкой дымкой, проглядывали очертания желтого диска. Природа просыпалась, встречая новый день голосистыми трелями птиц, мягким шелестом листьев и тихим скрипом деревьев, чьи высокие стволы лениво раскачивал ветер. Брудвар находил утро чудесным, а злобные, гадкие рожи лучников, которые пялились со стен, ничуть не портили настроения. Скоро он лично втопчет их в грязь. Присутствие сыновей воодушевило отца, и после вчерашнего разговора вождю снова захотелось ощутить вкус битвы. Плечи расправились, осанка распрямилась. Даже рука досаждала меньше обычного. Когда слуга обматывал вокруг нее веревки щита, Брудвар даже не чувствовал себя унизительно. «Если мне и не суждено вернуться, то пусть они запомнят меня уверенным, сильным и по-настоящему живым, а не тенью того человека, каким я был раньше», – думал Брудвар, чувствуя, как от раскатистого звука рога волнительно застучало сердце. Сколько таких сигналов он уже слышал? Сотни? Тысячи? Казалось, их было не меньше, чем волос на его седеющей голове. Издав боевые кличи, северяне пошли на штурм. Под прикрытием лучников к стенам побежали отряды с приставными лестницами. Грунсенд стал похож на скалу, чьи склоны яростно атаковало разбушевавшееся море. Но этот человеческий прибой сметал все на своем пути. Люди карабкались, падали, вставали вновь, одержимые местью и ненавистью. Защитники пытались оказать какое-то сопротивление, но стрелы северян били точнее, а их мечи разили больнее. Брудвар присоединился к битве после того, как тараном снесли ворота. Дикари собрались в одном месте, растянувшись в линию обороны человек по сорок-пятьдесят. Чужаки пятились назад, отступая под неудержимым натиском, стоя так плотно к друг другу, что за их телами невозможно было разглядеть ни домов, ни дороги. Их кололи, рубили и резали, но каким-то чудом врагу удавалось держать подобие строя. Вождь решил это исправить. – Вперед! Вперед! – погнал своих Брудвар. – Заставьте их бежать! – Поймав на себе одобрительные ухмылки сыновей, он протиснулся к ним и присоединился к бойне. Когда его меч оставил красную полосу на лице дикаря, а кромка щита сломала шею поверженного, вождь ощутил, как в груди пробудилось нечто. Словно медведь после зимней спячки, он почувствовал голод. И все мысли стали направлены на его утоление. – За Север! – крикнул Брудвар, ворвавшись в толпу дикарей. – За вождя и Предков! – поддержали сотни голосов. Лицо оросил дождь из кровавых брызг, предсмертные визги стали приятной музыкой, от которой вождь впал в настоящее буйство. Наконец-то он стал свободен! Ни усталости, ни печали, ни вины… Внезапно руки обожгла боль. «Когда меня успели ранить?» – удивился Брудвар. На миг он замедлился, потеряв бдительность. Этого хватило, чтобы в грудь ему ткнули копьем. Кольчуга выдержала, но дыхание перехватило, все вокруг поплыло и стало нечетким. Его вовремя оттащили назад, окружив со всех сторон. Он был цел. Но запястья горели огнем. Так сильно, как никогда раньше. Это могло означать лишь одно: кто-то использовал Силу. И он был уже совсем близко. – Назад! – хрипло произнес вождь, вставая. – Назад, назад! – повторил уже громче. Воины уставились на него, как на безумца. Их мысли озвучил Хагун, послушавший отца. – Но мы побеждаем, – сказал он. – Зачем нам отступать? Темп сражения изменился. Дикари уже не пытались сражаться. Они развернулись и побежали в глубь Грунсенда. Не слыша или не замечая приказов Брудвара, северяне кинулись в погоню. Вождь плюнул в сердцах, поняв бесполезность своих уговоров: тех северян, чьи спины он видел, уже было не остановить. – ВСЕМ НАЗАД!!! – прогремел Брудвар, повернувшись навстречу бегущим. Воины Избранной Тысячи, преодолев замешательство, принялись хватать людей и разделять толпу. Лихорадочно обдумывая план действий, вождь отыскал шаманов – благо они всегда находились рядом – и приказал им готовиться. Кажется, они тоже что-то почувствовали, потому как не стали задавать лишних вопросов. – Что ты делаешь, Брудвар? – с явным раздражением спросил Фронсуд. Один из немногих, он вернулся на зов. – Тут что-то не так! Я чувствую Силу. – Вождь нервно задрал рукав и показал часть запястья, на котором светились татуировки. Фронсуд нахмурился еще больше: – Проклятье, там уже слишком много наших, – махнул он в сторону дикарей. – Мы не можем их оставить. – Я и не собирался, – огрызнулся вождь. – Но без подготовки мы угодим в западню, – беспокойная мысль догнала Брудвара. Холодный страх пронзил все тело. – Ты видел Гутлайфа? «Он же был совсем рядом!» – Нет. – Хагун, Хагун! – Брудвар отчаянно искал глазами сына. – Отец? – Где твой брат? Где Гутлайф, он здесь? Хагун сглотнул, покачав головой. Вождь посуровел. – Уходи. Возьми свою дружину и жди нас в лесу. Если через час мы не вернемся – беги. – Отец, не надо так, я не брошу тебя и брата. – Не спорь! Не спорь со мной! – Брудвар взял Хагуна за грудки, зло крикнув на него. – Уходи сейчас же, это приказ твоего вождя, а не просьба отца. Делай, ну же! – Брудвар оттолкнул сына, добавив: – Ты здесь ничем не поможешь. Хагун посмотрел на отца с умоляющим и в то же время испуганным взглядом. Как потерявшийся ребенок, ищущий в толпе свою мать. Затем, ничего не говоря, он развернулся и пошел прочь вместе со своим отрядом. Брудвар тяжело вздохнул. Горечь произнесенных слов окутала сердце. Но жизнь сына была дороже любых сожалений, а потому он запер на замок все чувства, мешавшие здраво мыслить. Вождь огляделся и бегло оценил силы. Примерно треть войска убежала вслед за дикарями, ушла сотня Хагуна. Основной костяк армии в лице Избранной Тысячи сохранился. Их мечей вполне хватило бы, чтобы одолеть дикарей. Враг и так понес тяжелейшие потери. Но руки продолжало жечь огнем, а значит, вся надежда была на шаманов, которые уже подготовились к неведомому. Люди сторонились их, поглядывая с опаской. Закаленные жизнью старцы, в шрамах, с черепами и шкурами на плечах, обвешанные амулетами с ног до головы, бормотали молитвы и слова призыва. Каждую из девяти фигур окружали духи. Возле шаманов парили бледно-желтые призраки с глазами цвета солнца. Одни были похожи на людей, другие – не напоминали их вовсе. Духи животных и каких-то совсем уж странных существ, похожие на помесь человека и медведя одновременно, тоже пришли на зов. – За мной, – Брудвар отдал команду и первым пошел на встречу с неизведанным. Дорога, устланная трупами дикарей, забирала вправо. Кособокие дома и заборы ограничивали видимость, но сражение, где бы оно ни продолжалось, должно было быть в самом разгаре. Это и пугало. Неестественную до дрожи в коленях тишину заметили все. Когда отряд свернул и разглядел, что происходило в отдалении – на буром квадрате, в который упиралась улица, северяне остановились. Брудвар не был готов к увиденному. Воины Эргунсвальда лежали у ног дикарей. Скрючившись, содрогаясь от рыданий, обхватив голову руками, словно перед ними стояли ужаснейшие твари Бездны или сам Ярдук. Враги разом загоготали и стали показывать оскорбительные жесты, как будто их и северян разделяло море. – Пустим стрелы? – предложил Фронсуд. – Нет. – Вождь боялся, что в толпе могут быть пленные, а точнее – Гутлайф. Брудвар обратился к шаманам: – Вы сможете атаковать их без вреда для наших людей? – Да, вождь, – ответил мужчина с ожерельем из клыков кабана. Шаман переговорил с другими, взял посох двумя руками, а затем с силой воткнул его в землю, выкрикнув слово на неизвестном Брудвару языке. Духи-звери слились в девять огромных волков, завыли и рванули с места, побежав к дикарям. Те занервничали, но остались стоять на местах. На полпути призраки будто врезались в невидимую стену. Заскулив, как побитые собаки, они растворились. – Что за дерьмо? – прошептал Ледяной Кулак. Шаманы переглянулись: – Нам нужно подойти ближе и найти источник Силы. Брудвар кивнул: – Только защитите всех. Шаманы провели ножами по ладоням. Сжали кулаки так, что кровь закапала на землю, и монотонно запели. Вождя обдало ледяным, пробирающим до костей, холодом. Перед отрядом возникли духи. Древние кольчуги и рогатые шлемы были надеты на прозрачные, как свет луны, тела. Щиты и топоры в их руках выглядели точь-в-точь как настоящие. Даже в эту минуту, когда все его мысли были заняты сыном, Брудвар ощутил благоговейный трепет. Он знал, кто они. Эргунхельды. Предки-воители, древнейшие из древнейших, одни из тех, кто сотни лет назад пережил Ночь двух лун и знал Север молодым. Вождь не мог представить, что могло выдернуть их из небытия и какой дар мог быть предложен взамен. Союз живых и мертвых двинулся на захватчиков. При их приближении северяне, валявшиеся на земле, приходили в себя. Было дико видеть заплаканные лица и пустые взгляды мужчин. Казалось, разум покинул их навсегда. Расползаясь по сторонам, никто из них не спешил занять место в строю. У границы, где исчезли волки, предки замедлились. Сияние вокруг них стало гаснуть, но эргунхельдам удалось преодолеть барьер. И тогда свою мощь показали шаманы. С их языков сорвались рычащие хрипы. На изголовьях посохов и раскрытых ладонях старцев заплясали синие молнии. Раздался оглушительный треск, и с десяток чужаков упало замертво. Тела дымились, будто их вынесли из парильни. Дикари замешкались, от наглых улыбок не осталось и следа. Эргунхельды обрушили топоры на их головы. Как и предполагал вождь, металл оказался настоящим. После ответных ударов дикари поняли, что духи не могут умереть дважды: оружие не причиняло им вреда. В глазах чужаков Брудвар увидел настоящий ужас, но сами люди при этом не потеряли рассудка, а отступили еще организованнее, чем в начале битвы, создавая живой полукруг, в центре которого остались стоять два человека.