– Вьёрд, как ты не понимаешь. Звери, которые… Те проклятые хищники, они разорвали и мое сердце тоже. Этот смысл для меня навсегда потерян. Я не говорил тебе, но, кажется, он был для меня самым важным. Но оставался другой. Тот, который долгие годы, как солнце в чистом небосводе, затмевал своим сиянием остальные мечты и цели. Его лучи поблекли, уже с трудом разгоняя душную тьму горестных мыслей. Но, как бы вождю ни было тяжело, стремление покорить Империю по-прежнему вело его вперед. Правда заключалась в том, что фантазии о величии больше не приносили радости. Брудвар жаждал покончить с начатым, не заботясь о том, что будет делать дальше. Он просто шел. Шел вперед, оставляя за собой смерть. * * * С тех пор как армия Севера пересекла границы Носвэрита, минуло полгода. Бархатная зима сменилась звонким журчанием весны. От ее теплоты зацвели луга, деревья оделись в зелень, вернулись, не ведая о людских распрях, голосистые птицы. Империя не сдавалась, но сопротивление было не таким отчаянным, как на Суровых Пустошах. Лучшие подразделения уже гнили в земле, а уцелевшие – отступали к столице, предвидя неизбежность осады. В коротких, но жестоких боях вождь и не заметил, как наступило лето. Сложный, кровавый путь к Лестергарду оканчивался. Стоял жаркий полдень, когда войско одолело последний холм, взобравшись на его вершину. В стане северян поднялся радостный шум. Словно пожар в сухой степи, он быстро охватил многотысячную армию, передавая весть всем и каждому. От возбудившихся фэрлов – до полумертвых рабов и обозных девок. Впервые с того рокового дня, когда Брудвар узнал о смерти любимой, он воспрял духом. На его лице забрезжил спасительный рассвет улыбки. Вождь будто бы увидел картину, которую однажды подарил ему торговец Реймос. Только в реальности пейзаж оказался в стократ чудеснее. Местность опускалась к ровным, как лезвие меча, полям овса и ржи. Разноцветные узоры посевов казались бесконечными, уходя в лазурную даль. Сверкали отражения озер, маня прохладой, навевая мысли о беспечном отдыхе. Тишь да благодать. И никаких монстров. Величественная река, темнея камышовыми берегами, пересекала могучие просторы с запада на восток. Петляя, грациозно изгибалась вокруг ослепительного города – Лестергарда. Подобно волнам, вздымающимся друг над другом, его окружали три ряда белых, словно вытесанных из мрамора стен. Изящные шпили башен и укрывшихся за ними построек едва не касались неба. В очертаниях замка, гордо восседавшего на самой вершине, чувствовалась мощь древности. Однако вид портили десятки рвов, словно огромные черви, изъевшие землю перед столицей. Вдоль них мельтешили люди, спешно достраивая линии обороны, ставя колья и другие преграды. Виднелись десятки пестрых знамен, блестели доспехи выстроившейся в боевом порядке пехоты. Брудвар снова окунулся в непростые раздумья. Несмотря на явный перевес в живой силе и поддержке орудий, штурм Лестергарда обещал стать для армии тяжелейшим испытанием. Ведь сейчас, в отличие от неприступного Бранбурга, войско не будет прикрывать тень внезапности. Но грядущие трудности не пугали вождя. Наоборот, они отвлекли Брудвара от гнетущей печали и воспоминаний, заставив снова почувствовать себя живым. Близость к трону императора смогла разжечь угасающий азарт, что пылал в нем годы назад. Армия Севера нескончаемой, грозной вереницей начала спуск к плодородным равнинам. К вечеру, подобно тучам голодной саранчи, она растеклась по полям, остановившись в нескольких милях от предместий столицы. Густеющий сумрак осветили угли сотен костров, воздух наполнился ароматом похлебки и жареной дичи. Сердцем лагеря стала одна из покинутых деревенек. Брудвар занял уютный, кособокий дом из красного камня, где, видимо, обитал местный глава. Привыкший к походной жизни, вождь тем не менее успел соскучиться по надежной крыше над головой и теплу домашнего очага. Отдав последние распоряжения, он скинул сапоги и вытянулся на жесткой кровати. После конского седла, от которого зад превратился в одну сплошную мозоль, она казалась мягче любой перины. Вождь очутился в оранжевом, обласканном солнцем поле. Он стоял, касаясь руками тонких колосьев ржи. Морской ветер приятно дул в лицо, а в небе кружили чайки. Вдалеке спиной к нему стояла девушка. Мягкое бледно-желтое сияние стелилось вокруг ее силуэта. Вождь сразу узнал эти бесподобно-рыжие локоны. Сердце его, пробудившись, засмеялось от радости. Не веря своему счастью, он побежал вперед. Запах соли сменил аромат меда, от радости хотелось петь, летать, как птица. Однако, к его ужасу, он двигался на одном месте, а любимая не становилась ближе ни на шаг, какие бы усилия он ни прилагал. Тогда Брудвар выкрикнул имя. Девушка не шелохнулась. Он кричал до хрипоты, пока не осознал, что из его рта не вылетает ни звука. Вождь оказался нем как рыба. От жгучей обиды и отчаяния мужчина рухнул на колени, опустив подбородок. Горечь тягучим воском разлилась по всему телу, сковала разум. Нечто похожее на шелк тронуло щеку. Вождь поднял голову. О Предки! Возможно ли это?! Он мечтал об этих прикосновениях, ждал их, как голодный нищий хлеба! Не в силах пошевелиться, боясь разрушить мираж, Брудвар неотрывно глядел в карие глаза. Не нужно было никаких слов. Время застыло. Поблекли краски, запахи и звуки. Они остались вдвоем посреди колышущегося на ветру океана. – Проснись, – мир перевернулся и затрещал по швам. Отстраненный, бесчувственный голос не мог принадлежать Нарьяне. – Проснись! – повторился приказ. – Проснись! Проснись! – На лице девушки, как на разбитом стекле, проступила мелкая сеть трещин. – Проснись!!! Внезапно подул ветер. Тело любимой подернулось дымкой, а затем, как пепел, разлетелось на песчинки. Брудвар, пытаясь поймать образ, махнул руками и подался вперед. Потеряв равновесие, он провалился куда-то вниз. Черная бездна окружила вождя со всех сторон. Падая, Брудвар смотрел на сжатый кулак левой кисти. Рука была здорова, а не уродливо искривлена, вопреки обещаниям лекарей. Все, что с ним происходило, оказалось лишь сном. Обозленный, с этой мыслью он вынырнул в суровую реальность. Дом окружали встревоженные голоса. Снаружи явно бушевал пожар. В комнате казалось светлее, чем должно было быть. Причиной служили бледное сияние рун на его запястьях и серый луч, выглядывающий из-за дверной щели. Ее низ закрывал какой-то предмет. У пола лежало что-то большое, тускло блестящее, в котором наметанный глаз тут же определил чешую кольчуги. Вождь осознал: в спальне он был не один. Со скоростью стрелы, сорвавшейся с тетивы, его ладонь схватила рукоять меча, прислоненного к кровати. Из темноты выскочила тень, пинком ударив по пальцам до того, как вождь успел поднять оружие. Сталь грохнулась о доски. Мелькнул кинжал, и нападавший – некто проворный, в облегающих одеждах и маске на пол-лица, ударил, целя в грудь. Вождь инстинктивно, словно щит, выставил искалеченную руку. Острие пронзило предплечье, по рукоять застряв в кости. Чуть не ослепнув от боли, разъяренный, сын Эрнульфа боднул врага в лицо, услышав сладкий хруст. Убийца, шипя, с грацией кошки прыгнул назад, оставив оружие в теле жертвы. Вождь скинул овчину, перевернулся, встав перед кроватью, и, морщась, решительно вытащил кинжал. Липкий поток заскользил по руке, но Брудвар не обращал на него внимания. Жизнь висела на волоске: убийца уже разделался со стражей и чуть было не прикончил его самого. У ноги Брудвара лежал меч. Как можно спокойнее вождь просунул голую стопу под лезвие, поближе к эфесу. Вспотел, боясь, что враг окажется быстрее. Хоть в руке и был кинжал, Брудвар сомневался, что противник безоружен. Жжение на запястьях и свечение рун подтвердили опасения. Таинственную фигуру начал обволакивать плотный туман, сотканный из самой ночи. Спальня погружалась в непроглядный мрак. Еще немного, и Брудвар перестанет видеть лазутчика, став уязвимым. Вождь рискнул. Метнул во врага нож – тот растворился во тьме, не упав на доски. В следующий миг Брудвар, удачно поддев ногой меч, ухватился за его рукоять и совершил взмах, направив острие в угол комнаты, где стоял убийца. Но враг уже исчез. Мимо вождя пронеслось нечто легкое, будто ажурная шаль. Несмотря на уличный шум, он услышал, как скрипнула кровать. Кожу на запястьях будто бы содрали до мяса. Повинуясь чувствам, кричащим об опасности, он обернулся, двинув левым локтем через плечо. Кость угодила в ребра человека. Согнувшись, он вновь стал заметен. Правая рука без промедления тут же нанесла удар сверху-вниз. Лезвие разрубило ключицу, на всю ширину погрузившись в тело. Убийца захрипел и, перевернувшись, упал назад с ложа. Брудвара отвлек топот позади. Вождь не заметил, откуда враг достал новое оружие. К ногам сына Эрнульфа полетел какой-то маленький предмет. Раздался хлопок, и спальня наполнилась отравой. Пахучий дым стал разъедать глаза, душить, сжимая горло смертельной хваткой. Воины, прибежавшие на выручку, принялись кашлять. – Назад! Всем назад! – еле выдохнул вождь, пятясь к выходу. Страх за свою жизнь оказался сильнее желания мести. Сквозь узкую щель боли, в которую превратилось его зрение, Брудвар пытался разглядеть убийцу, никак не желающего умирать. – Закройте дверь, он… Еще внутри! – слабея, произнес вождь. Его тут же подхватили крепкие руки и не дали упасть, выведя из спальни. Обнажив мечи, дверь обступили пятеро. – Что здесь творится?! – раздался угрожающий рык Фронсуда. Ледяной Кулак, гремя коваными сапогами, последним зашел в дом и опешил, смотря на распластанные тела и окровавленного вождя. – Кто тебя ранил, Брудвар? Кто убил стражу? – приблизившись, спросил рэгсир. – Где эта сволочь?! – Там, в комнате, – кивнул мужчина. – Один? – Да, но… – вождь не успел договорить. По лицу Фронсуда пробежала судорога. Ледяной Кулак пинком распахнул дверь и скрылся за порогом. Брудвар жестом велел двоим помочь рэгсиру. Вождь не видел, что происходило дальше. Зато услышал. Последовал грохот переворачиваемой мебели и сдавленный крик. Затем – глухой стук, похожий на рубку дерева топором. Не прошло и минуты, как Ледяной Кулак вышел обратно. Угрюмый до мурашек по коже. Его крупная пятерня держала за ухо голову убийцы. Лысую, с обычным, ничем не примечательным лицом. Фронсуд кинул ее к ногам Брудвара и хорошенько прокашлялся. – Ну и дерьмовая ночка выдалась, – протер он слезящиеся глаза. – Да уж… – Проклятье, ты бел, как молоко. Чего вы ждете?! – рявкнул рэгсир на воинов. – Ведите его к лекарям, живо! Брудвар не возражал. Он потерял слишком много крови и уже плохо понимал, что происходит вокруг. – Лагерь подожгли сразу в нескольких местах, – доложил Фронсуд утром. – Пострадала провизия да корма для скотины. Ублюдки знали, что делают. Вождь слушал рэгсира лежа, опираясь на изголовье кровати, борясь со слабостью и тошнотой. Брудвара перенесли в другой дом, превратив тот в настоящую крепость и в разы усилив охрану. Снаружи выстроилась целая очередь из желающих справиться о здоровье вождя и лично ободрить его. За исключением сыновей, которых он велел пропустить первыми, Брудвар никого видеть не желал. Настроение было отвратительным. Предплечье, обмотанное красными, дурно пахнущими тряпками, дико болело. На этот раз костоправы не стали обнадеживать: если рана затянется и ему не отрежут руку, то он вряд ли сможет пользоваться своими пальцами. Печально. Унизительно. Без помощи слуг он даже не сможет надеть на руку щит. Да что там щит, шнуровка на штанах – и та становилась труднейшим испытанием! А ведь месяц назад он так обрадовался, когда смог пошевелить мизинцем… – Удалось ли кого-нибудь поймать? – спросил вяло. – Троих, но их порубали сгоряча. – Понимаю. И на сколько дней нам хватит запасов? – Сложно сказать, еще считаем потери. Но мы не готовились к долгой осаде, так что затягивать с ней нельзя. – И не будем. Начнем атаку сразу, как соберут башни. Жаль ломать такие стены, но Император скорее повесится, чем сам откроет ворота. – Их можно отстроить заново, было бы кому. Меня больше волнует тот незваный гость. Он убил двоих из Избранной Тысячи. Двоих. В одиночку. Проник в дом незаметно. И… Хм… – Ледяной Кулак задумался. – Я, конечно, безумно рад, что ты жив, но, может, объяснишь, как так вышло? – Тут нечего рассказывать. Плохо спалось. – Сердцем овладела тоска, когда он вспомнил яркий, будто наяву, сон. – Я вовремя заметил опасность, но если б не подмога, то был бы сейчас мертв. – Главное, что все обошлось. Хвала человеку, научившему тебя обращаться с мечом, – ухмыльнулся рэгсир. – Но мне теперь будет сложно сомкнуть глаза, зная, что на службе у Императора есть такие воины. – То, что он убил двоих, – не самое страшное… Фронсуд выразил несогласие одним коротким и грязным словом. – …Плохо то, что он мог управлять Силой. Ругань повторилась. На этот раз – удивленная. – О чем ты говоришь? Сам знаешь, за пределами Эргунсвальда ни один шаман не слышит голоса духов. Если бы мы могли использовать Силу, то давно бы победили в этой войне. – Знаю, но я сам все видел. – Вождь рассказал о том, что произошло. После услышанного Ледяной Кулак долго смотрел на правое запястье лежащего. – Дар Предков спас тебя, вот, значит, как. «Не только, – чуть не вырвалось у мужчины. – Нарьяна. Уже дважды по меньшей мере. Но я не смог отплатить ей тем же. Не смог… Не смог». – Так что поспрашивай у своих, – отвернувшись, сказал Брудвар. – Мало ли что изменилось. – Нам бы уже сообщили, – пробурчал рэгсир. Видя, каким понурым стал Брудвар, он собрался уходить.