– И где же они могут быть? – перевел взгляд на Аструд. Сухой, требовательный. – Не знаю, – холодно ответила та. – Может, на рыбалку пошли, а может, и упражняются где-то во дворе. – Ясно, – словарный запас Брудвара заметно оскудел. Вождь не имел представления, о чем они могли бы поговорить. – Что ж, пойду тогда найду сорванцов, – отец и сам понял, какой нелепой получилась улыбка, брошенная сыну. За это он и ненавидел Аструд. За то, что его сердце не смогло полюбить младшего сына так же сильно, как старших – Хагуна и Гутлайфа. Ведь всякий раз, когда он смотрел на Омунда, Брудвар сомневался в том, что приходится ему родным отцом. Бродя по улицам Скаймонда, вождь невольно задумывался о том, как же до такого дошло. Какое-то время Брудвар всерьез полагал, что Аструд приворожила его. Ведь впервые повстречав ее на Харстинге – празднике урожая, он абсолютно перестал замечать других девушек. Они словно превратились в бледные тени, тогда как Аструд сияла особенной красотой, мысли о которой причиняли блаженство и страдание. Довольно быстро Брудвар пришел к неутешительному выводу. Оказалось – он влюбился. Окончательно и бесповоротно, потеряв покой до тех пор, пока не смог завоевать сердца девушки. Всего через три месяца после того, как в нем зажглась искра, Брудвар предложил Аструд свою защиту, сердце и ключи от усадьбы. Ее отец принял сына вождя с распростертыми объятиями. У них нашлось много общего. Аструд росла в семье бывалого морехода, скордвежца, который сколотил неплохое состояние в набегах и торговле. К тому моменту до него уже дошли слухи о молодой, но дерзкой дружине Брудвара, сумевшей за короткий срок стать грозной силой. Будущий тесть без лишних раздумий дал согласие на свадьбу. Когда они поженились, Брудвару шел девятнадцатый год, Аструд – шестнадцатый. Казалось, на свете не могло быть пары счастливее. Любовь, страсть и полное взаимопонимание царили в их доме. Вскоре Аструд подарила ему сыновей – двух красивых и здоровых мальчиков, глядя на которых он испытывал особенные гордость и радость. После четырех лет замужества Аструд попросила купить дом в Скаймонде и дать ей возможность бывать там в его отсутствие, когда Брудвар месяцами пропадал в походах. Он отнесся к ее желанию с пониманием. Хоть Аструд никогда и не признавалась в этом, Брудвар замечал, что ее тяготила размеренная жизнь в Очаге, где располагалась их усадьба. Муж доверял жене и ценил, что за все годы ни разу не услышал от нее упреков. Уютный дом в богатейшем квартале Скаймонда должен был скрасить ожидание Аструд. Спустя еще две зимы родился Омунд. С детства болезненный и хилый, так не похожий на своих братьев. Однако Брудвар любил его не меньше других. Делать какие-то выводы о способностях мальчика было слишком рано. По своему опыту Брудвар знал, что главное в любом человеке – это невидимый глазу стержень, который помогает справиться с любыми проблемами. У одних он похож на башню из благородного металла, у других – напоминает иссохшее дерево. Отец надеялся, что сыновья унаследовали хотя бы частичку его внутренней силы. Все-таки в них текла одна кровь. Так он всегда думал, ведь иначе и быть не могло. Плавания к далеким берегам не всегда заканчивались успешно. Той весной дружина столкнулась с флотом одного из опаснейших капитанов Империи и была вынуждена срочно повернуть к Северу. Брудвар вернулся домой в разгар лета, чего не случалось с ним уже давным-давно. Вернулся и, не застав Аструд в Очаге, поспешил в Скаймонд. Хотел скорее обрадовать жену своим прибытием. Успел соскучиться. О дальнейшем он не хотел вспоминать, но злое воображение заботливо дорисовало картину. То был худший из пережитых им дней. Все в одночасье рухнуло. Его верная, любящая Аструд оказалась потаскухой, слова о любви и клятвы верности – пустым звуком, а дом перестал быть местом, куда хотелось возвращаться. Собственная жена променяла его, сына вождя, человека, которого уважал весь Север, на какого-то сопляка, дрожащего перед ним от страха. «Сука! Ну какая же она сука!» Самое ужасное, что, оживляя в памяти ту сцену, Брудвар каждый раз ощущал на редкость мерзкое чувство: ему казалось, что тот сопляк будто изнасиловал его. По крайней мере, его гордость точно. Мерзавец клялся, что видел Аструд второй день и даже не догадывался, кто она и чьей женой являлась. Это было наглой и очень неумелой ложью – даже бродячие коты Скаймонда знали, кто жил в этом доме. Перед смертью он все-таки раскололся, признавшись, что спит с Аструд уже без малого четыре года. Четыре, мать их, года! Четыре! А три назад родился Омунд. Такой же темноволосый, такой же… Впоследствии Брудвар часто задавал себе вопрос: сумел бы он простить свою жену, если бы не услышал тех безжалостных слов? Возможно. Но никак не после них. Хотя, когда его гнев утих и наступило опустошение, он узнал о себе и Аструд много нового, что также стало огромным сюрпризом. Брудвар никогда не думал, что уста жены могут быть настолько ядовиты. Оказалось, что Аструд глубоко несчастлива, ведь, по ее словам, муж любил только битвы, дружину и шлюх. Он не мог согласиться с ней. Особенно в том, что касалось шлюх. Да, он нередко прибегал к их услугам либо использовал в этом качестве рабынь. Ну а куда ему было деваться-то вдали от дома? Не с домашней же скотиной спать. Брудвар так и не понял, откуда Аструд узнала про блудниц. Впрочем, он никогда не изменял жене сердцем, а потому и не счел нужным оправдываться. Оказалось, что Аструд мечтала стать валькюной. Эх, знала бы она, какую шутку сыграет с ней судьба. Женщина все ждала, когда муж образумится и докажет своему отцу, что именно он достоин трона Скаймонда. Что ж, видимо, Брудвар слишком редко говорил с ней о своих отношениях с вождем и старшим братом. «Сволочи, ну какие же сволочи. Все они. Все трое». В тот день его жена умерла. Осталась лишь чужая ему женщина по имени Аструд. Он долго думал, как поступить и что делать дальше. Просто сидел молчал, размышлял, смотря на труп голого мужчины. Убитого стало немного жаль. Рядом плакала Аструд. Кажется, что, когда истерический порыв иссяк, она поняла, что наговорила лишнего. Он мог с позором изгнать ее, лишить всего, задушить в той самой комнате и сделать так, чтобы об этом никогда не узнали. Но он думал о детях. Старшие только-только подрастали, Омунд был еще слишком мал. Они нуждались в матери куда больше, чем в отце, Брудвар понимал это. Поэтому он и решил ничего не менять. Наказанием для Аструд стало его равнодушие. Кроме того, Брудвар пустил вполне определенный слух, после которого мужчины стали обходить его жену стороной, что приводило ее в настоящее бешенство. К тому моменту, как он стал вождем, трон валькюны уже полностью утратил для жены свою желанность. Конечно, от глаз сыновей не укрылись перемены в отношениях родителей, но они не стали задавать лишних вопросов. Видимо, детская проницательность дала им нужные ответы. Со дня их размолвки минуло пять лет. А он помнил все. Ярко, в красках и деталях. Брудвар нашел сыновей у западных стен цитадели. Эту часть Скаймонда, похожую на военный лагерь, издавна занимали воины Избранной Тысячи. Лучшие из лучших, готовые исполнить любой приказ вождя. Там располагались их дома, оружейные, кузницы и площадки для изнурительных тренировок. На одной из них отец и обнаружил мальчишек. Простому люду вход сюда был закрыт, но сыновей вождя, само собой, этот запрет не касался. Место являло собой узкое, но длинное поле, усеянное рукотворными препятствиями. Дети карабкались по отвесным стенам, преодолевали рвы с канатами, ползли, прыгали, падали и, не замечая боли, поднимались, снова бежали вперед, пробираясь сквозь настоящий лес из бревен. В конце их ждала стрельба из лука. К последнему испытанию первым примчался Гутлайф. Он смахнул пот с крутого лба, натянул лук и прицелился. Мимо. Стрела прошла в полутора метрах от мишени. Парень выругался и присел, восстанавливая силы. Его широкий нос принялся шумно втягивать воздух. Следом, спотыкаясь и сопя от усталости, явился Хагун. Прищурив синие глаза и, казалось, перестав дышать, Хагун расправил покатые плечи и пустил стрелу. С глухим звуком снаряд вошел точно в голову деревянной фигуры человека, служившей мишенью. Ухмыльнувшись и слизнув кровь с разбитых губ, он прилег возле брата. – Тебе не хватает терпения, – с издевкой произнес Хагун. – Задерживай дыхание перед выстрелом, и твоя меткость улучшится. – Ага, поучи меня еще, – буркнул тот. – Хоть раз обгонишь меня или одолеешь в бою, может, и прислушаюсь к твоим мудрым советам. Север благоволит сильным, а лук – оружие хиляков и трусов. Брат хихикнул: – И где ж ты столько ума набрался? Вот как-нибудь всажу тебе стрелу в задницу да посмотрю, как ты ее мечом оттуда выковыривать будешь. – Ну попробуй. Будешь потом снова матери жаловаться, что тебя обижает брат. – Да пошел ты, это было давно. – Но ведь было же, не так ли? После этого напоминания Хагун обозвал брата человеком, глотающим то, что висит у каждого мужчины ниже пояса. Гутлайф же в ответ изрек такое многосложное бранное выражение, услышав которое даже Брудвар смутился. А уж он-то за свою жизнь наслышался всякого. «Ну и ну. И откуда они такого поднабрались?» – Заткнись! – Ой, только не плачь. Их глаза встретились. Братья замерли, как два хищника перед атакой. Хагун прыгнул на Гутлайфа, повалив того. Сцепившись, будто змеи, они принялись кататься по земле и колошматить друг друга. Брудвар не стал их разнимать. Он видел, что братья просто дурачились. К его счастью, близнецы отлично ладили между собой. Он позаботился об этом, вовремя преподав им урок. Вспоминая об этом, отец улыбнулся, ощутив на сердце щемящую грусть. О Предки, как же быстро выросли его дети! Когда им было пять, братья подрались из-за какой-то игрушки. Кажется, деревянного кораблика. Гутлайф тогда выбил Хагуну зуб, а сам заработал огромную шишку, получив стулом по голове. Брудвар пристыдил обоих, после чего разломил предмет спора на две части и вручил детям. Он сказал, что их жизнь будет похожа на эти обломки, если они продолжат ссориться и не станут держаться друг друга. Как показало время, наставления отца братья запомнили, хотя его слова не смогли уничтожить их тягу к состязаниям между собой. Они ведь родились мальчишками. Вождь радовался, что смог направить пыл сыновей в нужное русло. Хотел бы он знать, почему собственный отец воспитывал его и Сигизмира совсем иначе. Невольно Брудвар перенесся в свое детство. В последнее время он все чаще думал об отце. Не сказать что делал это специально. Мысли сами лезли в голову, оживляя картины из прошлого, часть из которых он предпочел бы забыть. Эрнульф никогда не упускал случая стравить братьев меж собой. Видимо, таким образом хотел выявить из них сильнейшего. Как будто не замечал, что по причине возраста и врожденного бычьего здоровья им всегда являлся Сигизмир. Всегда. Брудвар вспомнил, как долгих две недели провалялся в кровати, чувствуя во рту крошку от зубов и ощущая, как ноет и медленно заживает тело, покрытое синяками, порезами и ссадинами. Как жестокая обида и несправедливость разъедали его изнутри, заставляя ненавидеть весь мир. Отец даже не проведал его после той жестокой стычки со старшим братом. Разумеется, последний даже не извинился. Мать утешала младшего сына, как могла, но Брудвар чувствовал, что ее забота ему не поможет. В те дни он ясно осознал, что обязан стать сильнее и сделать так, чтобы больше никто не посмел его унизить. Тем временем Гутлайф одолевал Хагуна, усевшись на брата и прижав запястья к земле, не давая перевернуться. – Хорош, сдаюсь. Сдаюсь, – прохрипел Хагун. – Уверен? – Да, да. Отвали уже от меня, твоя взяла. – То-то же, – победно ухмыльнулся Гутлайф, после чего встал и подал руку Хагуну. Убедившись, что те закончили потасовку, Брудвар подошел к детям. Заметив его, оба еще больше покраснели и потупили взоры. Видимо, поняли, что отец уже давно наблюдал за дракой. – Ну что, ястребы, смотрю, время зря не теряете? И охота вам тут потеть в такую рань? Могли бы еще в постелях лежать да похрапывать. Гутлайф не поддался на уловку отца. – Лучше немножко попотеть, чем дать мышцам скиснуть. Лежа в кровати, сильнее не станешь. – Ага. И умнее тоже, – добавил Хагун, ткнув брата локтем в ребро. – Ладно, убедили. Какие планы на ближайшие дни? Юноши переглянулись. Ответил Гутлайф: – Да никаких, в общем-то. А что, намечается совет? – Приедет кто-то из фэрлов? – поинтересовался Хагун. – Нет, – Брудвар покачал головой и прищурился. – Неужто вы забыли, что мы делаем в последний месяц осени? По их лицам пробежали тени сомнений. – Конечно, помним. Но ты был так занят… Мы решили, что в этом году у тебя есть более важные дела, – ответил Гутлайф. – Мы бы поняли, отец. – Возможно, когда-нибудь они и появятся. Ну а пока этого не случилось, давайте-ка не будем терять времени – мы и так припозднились. Приводите себя в порядок, возьмите одежду потеплее и подкрепитесь как следует. Будьте готовы к полудню. На заходе солнца мы должны быть у Гурднира. Переночуем у него, как обычно, выспимся, ну а завтра уже отправимся за трофеями. Глаза мальчишек округлились. – Так мы едем в Багровый лес?! Ура! – закричали братья, хлопнув друг друга по рукам. Они радовались словно малые дети, так искренне, будто их ждала первая охота, обещавшая новые, ни с чем не сравнимые впечатления. Смотря на улыбки сыновей, Брудвар ощутил на сердце долгожданный покой. Разум его перестал терзаться мыслями о войне и мире. Вождь понимал, что такое состояние не продлится долго, но в эти минуты он был обычным человеком – отцом, который просто наслаждался моментом. Глава 5 Охота