Зевнув, он выдернул ремень из шлевок и сбросил фланелевую рубашку, оставшись в серой футболке и джинсах. Сложив все и положив рядом со своими ботинками, он помедлил и обернулся через плечо. Он всегда знал, когда она наблюдает. — Если ты надеешься на шоу, думаю, тебе придется подождать до утра. Она улыбнулась, проведя ладонью по его плечу и вниз по бицепсу. — К счастью, я знаю, как ты выглядишь. Букер снова сократил расстояние между ними, одобрительно целуя. Широко улыбнувшись, он пробормотал: — Запечатлела меня навеки в памяти, да? — Угум, — Кейтлин погладила его колючий подбородок, затем отстранилась. — Джек, мне нужно поговорить с тобой. Он замер под ее ладонями. — Что-то случилось? — Нет, ничего такого, — сказала она. — Я… Мне нужно, чтобы ты кое-что мне пообещал, но ты не захочешь этого делать. — Отличный способ начать разговор. — Знаю, — она вздохнула. — Но в то же время я знаю тебя. Повернувшись к ней, Букер согнул одно колено к груди и положил на него руку. — Ладно, и на что я не захочу соглашаться? Она в темноте нашла его правую руку и сжала своей ладонью. — То, что случилось сегодня с Каролиной… Если это случится со мной, если меня укусят, я не хочу позволять вирусу завладеть мной, — она всматривалась в черты лица Букера, скрытые тенями. — Я не хочу ждать превращения в какое-то бездумное существо, которое будет уже не мной. — Кей… — Знаю, знаю, — поспешно добавила она. — Я тоже не хочу об этом думать, но это теперь часть наших реалий. Если меня укусят, я хочу умереть, пока я все еще в своем уме. Пока я все еще знаю, кто я, кто ты, и все, кто мне дорог. Я хочу последний прием пищи, стаканчик чего-то крепкого, и все, тушите свет. Никакого ожидания, никакого наблюдения, как мне становится хуже и хуже, хорошо? Букер повесил голову, но, казалось, не возражал. Если уж на то пошло, она понимала, что на каком-то уровне он с ней согласен, даже если ему больно было это представлять. Но его молчание — это все равно не ответ. — Джек? — Да, — его голос звучал хрипло. — Пообещай мне, что отпустишь меня, пока я все еще полностью в себе, — настаивала она. — Пожалуйста. — Это ужасно непростая просьба, Кей. Она кивнула. — Я знаю. Это не совсем честно. И я не ожидаю, что ты… — она умолкла, не в силах закончить предложение. — Просто я не хочу становиться фриком. Даже на секунду. Когда я умру, я хочу оставаться мертвой. В ночной неподвижности Букер смотрел на нее, казалось, целую вечность. Затем он наконец заговорил. — Ладно, птичка певчая, — прошептал он. — Если, Господи упаси, этот день настанет… Ты сама будешь принимать решение. Отчаянно желая вызвать у него улыбку, пусть даже на секундочку, Кейтлин протянула руку с поднятым мизинцем. — Поклянись на мизинчике, — сказала она. — Да ты издеваешься. Приподняв подбородок выше, она сказала: — Ничто так не связывает, как клятва на мизинчиках. — Не думаю, что такой аргумент прокатит в суде. — Тогда хорошо, что их уже не существует, — она пошевелила своим маленьким пальчиком. — Давай. Поклянись на мизинчике. — Господи Иисусе… — пробурчал Букер, но она слышала это в его голосе — тот бесценный изгиб губ. — Ладно, ладно… Давай. Зеркально повторив ее движение, он обхватил ее мизинчик своим и позволил ей размахивать их руками по большой дуге. — Пути назад нет, — сказала она притворно серьезным тоном. — Понял? — Есть, мэм. Кейтлин отпустила его только для того, чтобы ринуться вперед, обхватить его лицо ладонями и привлечь к себе для свирепого поцелуя, от которого они задышали тяжело. Отстранившись, Букер потерся кончиком носа об ее щеку и улыбнулся. — Пути назад нет, — тихо повторил он. — Именно так, черт возьми. *** Могилу Каролины выкопали по другую сторону от полосы деревьев и отметили простым крестом из колышков и бечевки. Поминальная служба была тихой, с общими воспоминаниями и коротким чтением Библии, пока самые близкие люди засыпали ее тело землей. Держась в задней части группы, Кейтлин невольно чувствовала, что все могло быть хуже. Хотя бы она имела возможность побыть рядом с близкими, в комфортной постели, и ее похоронили как настоящего человека. Ее тело не очутилось в животе какого-то немертвого монстра. Не каждому доводилась такая роскошь. Остаток дня был посвящен сбору информации. Макс имел больше всего опыта с беспилотниками и тем огромным стадом, так что начали с него. Поручив ему нарисовать карты увиденного, Кейтлин беседовала с ним, пока Букер делал заметки. Люди никогда не знали, что окажется полезным, пока не озвучивали это вслух другому человеку. Николь начала составлять списки припасов, которые им понадобятся, где нужно искать вещи, а также возможные тайники для запасного оружия, если все пойдет не по плану. Первым и самым необходимым пунктом в списке были люди. Все, кто пожелает попытаться проникнуть в лагерь Ковчега в Айове, помочь им найти способ обойти толпу… черт, да даже люди, готовые искать вещи и боеприпасы. Вдохновляющие речи Букера улучшались с каждым разом. Этот новый мир не должен принадлежать тиранам. Он не должен принадлежать людям, которые готовы убивать невинных лишь для того, чтобы свести риск инфекции к минимуму. А люди, которых держали внутри лагерей, заслуживали право выбора — остаться или уйти и быть со своими семьями. Известная им цивилизация разрушена. Пришло время отстраивать ее заново, и на сей раз жестокость не будет той силой, что раскачивает маятник. Большинство Отверженных не обладали такими знаниями, как Букер, но они были отменными бойцами. Им пришлось стать таковыми, чтобы долго выживать в дороге. И они быстро поняли, что это может быть их единственный шанс увидеться со своими близкими и вернуть их. Почти половина людей, с которыми они поговорили, были готовы помочь. Двадцать человек готовы рискнуть жизнью ради шанса. Когда Макс закончил рисовать последнюю карту того, что он помнил и видел, Кейтлин посмотрела на Букера, и ее лицо озарилось улыбкой. Они сделают это. И они добьются успеха. Глава 14 — Доброе утро, — сказал Макс, помахав рукой, когда проходил мимо. — Вы, ребята, уже позавтракали? Кейтлин подняла руки над головой, потягиваясь и разминая спину. — Нет еще, — ответила она, зевая. — Увидимся с тобой там.