— Да, Сьюзен, все будет хорошо. Только держись за мою руку. Крепче. — Я боюсь. — А ты помни, что я тебе говорила. Это волшебство. И мы увидим маму с папой. — И они опять будут хорошие? — Конечно, будут. Ну, держись крепче за мою руку. Раз, два, три — прыгнули! Страшное, невыносимое чувство ужаса проползло по моей коже. Судорожным движением я задрал голову… И вытянул руки в безнадежной, глупой-дурацкой-бесполезной попытке их поймать. Они остановились в пяти футах над моими руками с похожим на выстрел звуком, который до сих пор отдается у меня в голове эхом. И закачались на веревках, как светловолосые куклы. В этот момент я ощутил, что у меня сердце треснуло, как яйцо. Окостеневшими ногами я вышел во двор, ступая босиком в холодную грязь. То ли я хотел заорать, то ли броситься и бежать, бежать, пока ночь не поглотит меня. Охватив себя руками, я затрясся. Когда мне было пять, папа однажды завернул меня в одеяло и вынес показать ночное небо. Он показывал мне звезды. Сейчас те же звезды сияли куда ярче, когда погасли уличные фонари. Где-то далеко кто-то засвистел мотив. Медленный, крадущийся звук. Еле слышный, но ночной воздух доносил достаточно нот, чтобы я этот мотив узнал. Десять бутылок зеленого стекла Полные стояли на краю стола… ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ Вот что запомни: не строй из себя героя Двор гудел. Мы загружали грузовики, заводили моторы. Дел-Кофи двигался быстрее, чем раньше за ним водилось. Он бегал вдоль колонны машин, говоря водителям, чтобы были готовы — мы через пять минут выезжаем. Я стоял возле головного автобуса вместе с Дэйвом Миддлтоном, когда Дел-Кофи, тяжело дыша, полез на борт. — Скажи этим лентяям поторопиться. — Его лицо было краснее малины. — Креозоты не будут ждать вечно. Если они попрут через поля, смогут перекрыть нам дорогу на старте. — У нас еще много времени, — ответил Дэйв. — И еще ты, по-моему, кое-что забыл. — Я ничего не забыл. Давай выбираться из этого свинарника. — Мы все еще не решили, что делать со стариком в кладовой. Дел-Кофи расхохотался, но мне было ясно, что он просто боится. — Ты шутишь? Дэйв, на нас вон с того холма смотрят две сотни маньяков-убийц, а ты хочешь мудохаться с одним из них, запертым в амбаре? Господи Иисусе! Брось ты его, ради всего святого. Его приятели будут здесь с минуты на минуту, и пусть они его освобождают. А теперь — поехали! — Мартин, — спокойно сказал Дэйв. — Мы не знаем, выпустят ли они его. Если нет, он там умрет от голода. — Знаешь, старик, это твоя проблема. Мы уезжаем, даже если мне придется самому вести этот дурацкий автобус. — Креозоты еще и на две мили не подошли. Нам нужно только придумать безопасный способ отпереть дверь, а потом спокойно ехать к гостинице. — Слишком опасно. Как только ты откроешь дверь, он оттуда вырвется и проломит тебе голову. — О’кей, Мартин, дай мне минуту подумать… Ладно. Выводи колонну на дорогу. Следуй маршрутом, который Ребекка составила перед… в общем, по этому маршруту. Я догоню. Дел-Кофи смотрел на него, не веря. — Ты хочешь рисковать жизнью, чтобы выпустить сумасшедшего гада, который тебя убьет, если дать ему хоть полшанса? Что ж, это твои похороны. Дел-Кофи залез в автобус и завел мотор. Дэйв повернулся ко мне: — Ник, одолжишь мне «сегуна»? Когда я выпущу старика, то догоню колонну и ты получишь машину обратно. — Ты чертовски рискуешь. Если с тобой что-нибудь случится, все эти ребята будут по уши в дерьме. — Ты не беспокойся. Я придумаю, как выпустить этого типа, не подставляя шею. — Тогда давай я останусь и тебе помогу. Это его удивило и тронуло. Он посмотрел на меня: — Спасибо, Ник. Я тебе благодарен. Послушай, лучше, если у нас будет еще одна пара рук, я спрошу Курта, не захочет ли он с нами. — А надо ли? Он с виду крутой, но напугать его просто. — Да нет, он справится. Дэйв пошел к голове колонны искать Курта, а я вернулся к «сегуну» и велел Саре и ее сестрам пересесть к Дел-Кофи в головной автобус. Потом я подогнал «сегуна» к амбару. Мы планировали остаться еще на пару дней, пока не пройдет потрясение от смерти Ребекки и двух самоубийств. Но, как и многие другие планы, этот разлетелся в прах перед лицом реальности. Дэйв Миддлтон собственными руками похоронил всех троих на ближайшем кладбище. Когда он ехал обратно на ферму, он заметил, что семейство Креозотов накапливается на холме в двух милях от фермы. Ничего не оставалось, как подниматься и ехать. Толпа могла за полчаса перекрыть дорогу от фермы. Я смотрел на колонну от дверей сарая и видел, как колонна выезжает на дорогу. Я был уверен, что Дел-Кофи не станет нас ждать. Без жестких указаний Ребекки Кин с заднего сиденья он вдавит газ в пол, оставив всю колонну догонять кто во что горазд. — Что ты с ним хочешь сделать? — Слэттер? — А ты думал кто? Твоя блядская фея-крестная? — Слэттер появился из тени в конце сарая как воспоминание о кошмаре. — Так что с ним будет? — Это мы с Дэйвом и хотим сообразить. А чего ты не уехал с колонной? — Знаешь что? Тебе надо его убить. Налей на него солярки через дыру в крыше и брось спичку. — Нет. Мы придумаем, как открыть дверь, чтобы он никого из нас при этом не убил. Отчего ты не в автобусе, Слэттер? Он посмотрел на меня своими злобными глазами. Это было ему трудно, но он думал. — Атен, что твои родители с тобой сделали? — Ничего. Меня не было дома, когда это случилось. — Тогда они будут тебя искать. Когда поймают, зарежут к херам. — Они меня не найдут. — Найдут, Атен. Они от тебя не отстанут, пока ты жив. — Ага, а почем ты знаешь? Слэттер уставился на меня, потом показал на запертую кладовую: — Потому что этот сумасшедший хмырь — мой отец. С этими словами Слэттер сплюнул на пол и вышел во двор. Кому бы другому я бы сказал: я тебе сочувствую. Только не Слэттеру: я просто смотрел ему вслед, в его татуированную шею, а он шел, покуривая сигаретку. Я заглянул через щель в кладовую. Боже всемогущий! Я отпрыгнул во двор, и сердце у меня колотилось паровым молотом.