Холодный ком скользнул у меня изнутри вниз по ногам. Гадский сон! — Ага. — Я покачал головой. — Джон помирает меня видеть. А где дядя Джек? Играет в сумасшедший гольф? Мама рассмеялась, как девчонка. — Да нет, мы его оставили в кухне с гитарой. Я все равно хотел поехать с ними. По-настоящему хотел. Пусть они пристегнут меня к заднему сиденью папиной машины и отвезут домой, как семилетнего. Но где-то глубже что-то мне говорило: НЕТ! БЕГИ СО ВСЕХ НОГ, НИК АТЕН! ОТПИХНИ ИХ С ДОРОГИ И БЕГИ, БЕГИ, БЕГИ! ОНИ ТЕБЯ ОБДУРЯТ, ПАРЕНЬ! — Наконец-то ты с нами, Николас. — Знаешь, он когда-нибудь станет миллионером или окажется в тюрьме. Беги, Ник, беги! Поздно. Мама с папой сбили меня с ног и прижали к земле, растащив мне руки в стороны. Мне было семь лет, и у меня не было сил остановить то, что они со мной делали. — Ну, Николас, не глупи. Это не больно. — Такой был голос у мамы, когда она обрезала мне ногти на ногах. — Ты же хочешь выглядеть как Джон, правда? Лежи тихо, а то могут подумать, что мы тебя убить собрались. Мама держала нож перед моим лицом. — Если ты боишься, подумай о своей любимой передаче. «Мюнстеры», кажется? Лежи тихо, Николас, не вертись. Это одна минута. Нет! Не надо! Я глядел на свою голую грудь. Мама воткнула нож в кожу, папа начал сквозь дырку в зубах насвистывать «Десять бутылок зеленого стекла». На моей груди разъехалась красная улыбка. Не дыша, я глядел, как мама спокойно прошла грудную стенку. Там, как сочный красный фрукт, качало мое сердце, и его белые корни, артерии, исчезли в кровавом мясе. Мама ухватила пучок артерий и начала прорезать их, как резала жилы в беконе, выхватывая неподдающиеся куски пальцами. Каждая порванная артерия была пыткой, и я кричал. — Не глупи, Николас, — говорила она. — Еще минута, и все будет кончено. И ты пойдешь к своему брату. Теперь не дергайся, я обрежу этот большой… Маааааа!!! * * * Я сидел на траве, нечленораздельно мыча. Когда в глазах прояснилось, я увидел, что Сара смотрит на меня большими глазами. — Что с тобой. Ник? Я уж подумала, что у тебя сердечный приступ или что-то вроде. Глубоко дыша, я обтер о траву вспотевшие ладони. — Тебе что-нибудь дать. Ник? Попить? Я покачал головой. Боль я ощущал взаправду. И родители мои тоже были реальны. Мне пришлось поглядеть на подножие холма и убедиться, что их там нет. — Поехали, — сказал я, вставая. — Садитесь в машину. — Ник! — Она тронула меня за руку. Так она в первый раз прикоснулась ко мне. — Ты уверен, что с тобой все в порядке? Я заставил себя улыбнуться, хотя внутри было исключительно хреново. — Нормально, спасибо. Просто глупый сон. Я ощупал грудь в поисках дыры и с дурацким облегчением ощутил ее отсутствие. — Плохой сон? — Так, ерунда. Забудем. Поехали, хочется вернуться в цивилизацию, пока еще не стемнело. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Рогожа ценой в пятьдесят миллионов долларов — Ты уверен, что здесь не опасно? — Не уверен. Сара глядела на уходящие назад дома. Некоторые из них горели. — Может, лучше было поехать в объезд. — Все равно пришлось бы ехать близко к центру города. Я свернул на дорогу, связывающую промышленную зону с другой автострадой. Как я надеялся, пустой. Если так, то мы через час сможем выехать из зоны безумия. На заднем сиденье спали Энн и Вики. — Смотри! — сказала Сара. — Они в кустах. — Вижу. Вдоль дороги шла шестифутовая насыпь, усаженная кустами, которые скрывали заводы от дороги. На гребне там и сям сидели люди. Ни одного моложе двадцати пяти. — Как ты думаешь, чего они ждут? — Второго пришествия… Людей вроде себя, чтобы к ним присоединились. — Я угрюмо улыбнулся в ее сторону. — Или людей вроде нас. Скорость я сбросил до двадцати пяти миль в час. Впереди на дороге мерцали осколки. Какой-то грузовик съехал с дороги юзом, выбил кусок ограждения и упал на бок. — Господи, посмотри только на это! — шепнула Сара. — Сколько там денег! Бронированный автомобиль треснул, как яйцо, и банкноты разлетелись по дороге пятидесятимиллионнодолларовой рогожей. Я проехал по ним, взметнув кильватерную струю пятидесятидолларовых бумажек, как глиссер в океане. Можно остановиться и подобрать. За минуту-другую я стану миллионером — пока эти сумасшедшие гады не разорвут меня пополам. — Ник! Я нажал на тормоз: — Что такое? — Там сзади мальчик. — Он бежит за нами! — крикнула Вики. — Быстрее! — завопила Энн. — Езжай, Ник! Он нас поймает! — Он не из них. Слишком молод. Мальчик был лет пятнадцати. Бог знает, откуда он появился, но он прыгал вниз по склону в ста ярдах позади нас. Он бежал к нам, не отрывая глаз от машины. Руки его ходили, как крылья мельницы, хлопали полы спортивной куртки. Я дал задний ход. Встречу его на полпути. — Готовься открыть заднюю дверь, Вики! Нет, не сейчас. Когда он будет… а, блин! Я чуть в нее не въехал. Старуха спрыгнула с ограждения, оказавшись между мной и бегущим парнишкой. Он побежал быстрее, дико размахивая руками. И я видел почему. Вдоль ограждения за ним бежала свора взрослых. Они хотели его крови. Я начал себя заводить. Старуха не даст мне проехать мимо. Значит, надо проехать по ней. Это имело смысл. По глазам было видно, что она безумна. Сумасшедшая, злая и опасная.