– Знаешь чего-нибудь новенькое про голубей? Я задумался. Что я могу знать о голубях такого, чего не знает этот чокнутый? Впрочем… – В далеких жарких странах, где скудные песчаные почвы, специально строят голубиные башни… – я сделал паузу, – чтобы собирать внизу высохший ценный помет и вносить в землю для богатого урожая. – Пагот-насмешник! – громко хлопнул в ладоши голубятник. Птицы в клетках рядом испуганно забили крыльями. – Как, говоришь, тебя зовут? – Олтер его зовут, – взял меня за плечи библиотекарь, разворачивая к выходу. – Пойдем отсюда, Оли. А то все дерьмом провоняем. – Сам ты дерьмо! – обиделся голубятник. – Мальчик же тебе сказал: ценный помет! Надо и мне начать собирать… Когда мы открыли дверь, чтобы выйти, сзади раздалось жалобное: – А вы завтра придете? – Я зайду. А Олтеру некогда. Хлопнула дверь, отрезав нас от этого удивительного и пугающего птичьего царства. Спускаясь, Либурх объяснил: – Когда-то Колум был главным смотрителем за голубями, начальником всей голубиной почты Атариан! А потом загорелся идеей вывести самых быстрых голубей на свете. Стал выискивать по всей Империи лучших птиц, подсаживать к ним голубок. Все жалованье на голубей спускал. Лишился семьи, забросил службу… Сам видишь, чем закончилось. – А здесь он что делает? – Да что и всегда. Из жалости оставили ему самую простую работенку: посылать и принимать письма из одного дальнего уголка. – Какого? – Из земель Дорчариан, – невинным тоном ответил Либурх. Довольный, он захихикал себе под нос, когда я встал на месте как вкопанный. – Знаю я этого Гораха, видел, – кивнул Остах в ответ на мой вопрос. – Гимтар его прикормил в свое время, внука в Малый круг ввел. – Тем более! – подскочил я. – Пошлем голубя с письмом через этого Колума! Я ему понравился… – Сиди уж! – фыркнул дядька. – Голубятня-то у Гораха знаешь где? Нет? В Новой вилле, под носом у Голоса. И работает он на Алиаса Фугга и Империю. – Но про соль-то отцу нужно сообщить! – топнул ногой я. – Может, успеют еще до зимы разведку наладить! – Не кричи на наставника! – нахмурился Остах. – Сам голову ломаю. Есть у меня кое-какие мысли… Вот только где охранники твои шастают, медузу им в потроха! – вспылил дядька. – Где-где, – проворчал я. – Сам же их отпустил. У пайгал, пиво дуют. Я поднялся, взял широкое полотнище и плошку с щелоком. – Идем умываться, – велел я Пелепу. Пока мы говорили с наставником на дорча, он играл с Кайхуром. – Опять с грязными ногами спать собрался. Пелеп мигом выскочил на улицу. Пока я плескался в фонтане, Пелеп наскоро умылся и сидел рядом на бортике. Мыться он не любил и считал мои требования к чистоте блажью. Но исполнял все, как должно. – Что нового у Алвина? – спросил я. – Кресла на колесах для нас мастерит? – Не знаю, – растерянно ответил Пелеп. – Ты разве не оттуда прибежал? – Оттуда… То есть рядом. У меня там тайник был, – доверительно сообщил мне парень. – А мы так быстро ушли, что я не успел… – И что в тайнике? – заинтересовался я. – Деньги! – гордо ответил Пелеп. – Три медяка! – Неужели никому нос не расквасил? Забрал деньги и сразу назад? – Мальчишка отвел глаза, и я рассмеялся. – И еще… Наследник Олтер… – замялся Пелеп. – Я, как в тайник залез, вспомнил. Надо было раньше вспомнить, но я… – замямлил парень. Я подставил спину под падающую струю фонтана. – Да говори ты толком. Что вспомнил-то? – Разговор. После того, как ты первый раз у нас появился. Я в тайнике сидел, прятался. И услышал… – Не молчи, друг, – ободрил я парня. – Рассказывай, как есть. – Разговор двух баб услышал. Одна спрашивает: «Сюда ублюдок ходил?» Другая отвечает: «Не ходил, носили его. Обезножел ублюдок». Первая говорит: ничего, скоро мы ему дорожку в Город мертвых наладим. Там ему ноги не нужны». – Пелеп ковырял каменный борт фонтана. – Значит, это перед нападением в мастерской было… – задумался я. – Может, еще что-то слышал? Имя, место, названия? – Квилда! – шлепнул по бортику Пелеп и вскочил. – Та, что хотела тебя в Город мертвых отправить, – ее Квилдой называли! – Значит, Квилда, – сказал я, выбираясь из фонтана. Растер себя жестким полотнищем и тихонько пропел под нос: «Раз, два, три, четыре, пять, дваждырожденный Квилду идет искать. Кто не спрятался – я не виноват!» Глава 14 Шахты, Скайдана, Старый пост Тарх по прозвищу Бык Это были первые имперцы, с которыми довелось биться Тарху. Их он не опасался. Если чего-то и боялся Бык, то точно не хорошей драки. Имперцы – немолодые, тертые дядьки, неплохо знали друг друга и умели сражаться вместе. Мигом просчитав Тарха, они сместились назад, выпуская впереди себя нетерпеливых горцев. Двое скайдов, вооруженных легкими топорами на длинной рукояти, залопотав по-своему, бросились на него. Третий, с копьем наперевес, поспешил следом. Тарх успел увидеть краем глаза, как со склонов несутся полуголые фигуры, кто с киркой, кто с палкой, кто с молотом в руках. Они бежали молча и неотвратимо, как снежная лавина. Скайды, занеся топоры, кинулись на него с двух сторон. Тарх умело отвел щитом удар правого и махнул мечом перед лицом левого, заставляя отпрянуть. Правый сунулся вперед, вслед за топором, и Тарх саданул его краем щита, разбив губы. Потом коротко добавил еще и еще, а затем толкнул щитом в сторону набегавшего копейщика. Сместился с линии удара топором слева – щит стоило поберечь – и ударил противника по рукам. Ладони скайда разжались, и Тарх вложился в следующий удар. Скайд рухнул, а Тарх отпрыгнул назад, разрывая расстояние: имперцы придержали копейщика и направились к нему. В отличие от горцев, у этих были щиты. Вдруг рядом с одним из воинов просвистел булыжник, за ним еще и еще. Имперцы развернулись в сторону новой угрозы и подняли щиты. Бездоспешному копейщику камень попал в плечо, и рука тотчас повисла плетью. Тарх воспользовался моментом, ускорился и пнул в нижний край щита ближнего имперца. На противоходе нанес косой удар по ноге противника, чувствуя, что попал. И тут щит дернуло. Восставшие рабы приготовили гостинец и для него. Тарх отступил, прижимаясь спиной к стене барака и прикрываясь щитом. Пожары за спиной атакующих подсвечивали фигуры сзади. Лиц не разглядеть, одни силуэты. – Правильно, бойцы! – заорал Тарх. – Добивай сволочей! Берем оружие и вперед! Тарх знал, как отдавать приказы в бою. Умел говорить так, чтобы в сутолоке боя приказ услышал каждый. Давил глоткой и властью. Влетевший в стену рядом с головой камень разлетелся на множество осколков. Один из них оцарапал щеку. Еще один булыжник вновь врезался в щит. «Эдак меня полуголое быдло одними камнями забьет», – подумал Тарх, двигаясь вдоль стены. Он разглядел низкую дверь, обитую железными полосами, и прибавил шаг, продолжая работать щитом. Один из рабов, с поднятой над головой киркой, бросился на Быка. Ему в затылок врезался камень, и он рухнул. Тело тут же скрылось под волной атакующих. Толкнув дверь, Тарх спиной вперед влетел в темень барака. Захлопнув дверь перед самым носом обезумевшей от пережитого страха и пролитой крови толпы, Бык взялся за засов. И не нашел его. Проклятье! В темени барака он разом ослеп. Тарх зашарил по стене рядом, но бруса так и не обнаружил. Бык привалился плечом к двери и уперся в нее. В дверь вдарили со всей силы, но Тарх удержался. «Как бы сейчас кинжалом в спину не получить, – мелькнула глупая мысль, – вдруг тут есть кто…» Он подставил под низ двери ступню, придавил коленом, продолжая удерживать полотно плечом. Отбросил щит и свободной рукой провел по стене вокруг. Дверь задрожала, сотрясаясь от ударов. Засов так и не находился. Снаружи послышались скулеж, вой, короткий звон железа, стоны. Рабы добрались до надсмотрщиков. Это раззадорило толпу. Теперь они уже не молчали. – Открывай, открывай, горский ублюдок! – Овцелюб вонючий! – Давай, давай его сюда! – Тащи, вытаскивай! Дверь зазвенела. Ее рубили топорами, что забрали у поверженных скайдов. Тарх шумно выдохнул раз, другой и крепче сжал меч. Отпустил дверь, резко сместился с прохода и прижался к стене. Дверь распахнулась, вперед влетел вооруженный топором раб. Тарх умело рубанул его, укладывая наземь прямо в дверном проеме. Толпа вдавила следующего, которого Тарх встретил ударом рукояти в лоб, – времени и места на замах уже не хватало, – и пинком отправил поверх первого поверженного. Очередного врага Бык встретил, как и задумал, – ткнув острием меча в лицо. Тот истошно заверещал, а Тарх заорал с такой яростью, что за его спиной загудел эхом весь барак: «Дорр-рча! Дорр-ча!» Снаружи немного притихли, и только раненный в лицо продолжал скулить. – Что, заткнулись, голозадые?! – заревел Тарх. В неровном предутреннем свете он разглядел лица противников. Они растерялись и переглядывались. Ему удалось остановить их и сбить сумасшедший порыв. Тарх захохотал во всю глотку, радуясь, что выкрутился. Здесь он мог сражаться хоть весь день. Вместе с ним захохотали потолочные балки, углы и стены пустого барака. Тарх снова – на сей раз победно – закричал: «Дорр-рча! Дорр-рча!» – Чего разорался, горлопан? – раздался усталый голос. Тарх узнал голос Плака. Бык нагнулся, подобрал щит, надел его на руку и выбежал наружу. Толпа недовольно загудела, кое-где взметнулись руки, грозя кулаком. – А ну, цыц! – скомандовал Плак. Он стоял окруженный парой десятков воинов, забрызганный кровью. – Это свой.