Бык присмотрелся. У ворот высились знакомые бочонки, а деревянные створки – Тарх только сейчас это понял – были измазаны черно-зеленым каменным маслом. – Кто ж до такого додумался? – удивился Бык. – Людей живьем жечь. – Мы же не люди, – Плак сжал руки. – Говорящие лопаты, кирки и черпаки. Таких можно и пожечь. Разве не знаешь, что скайды с увечными делали? Бык молча провел себе большим пальцем по шее. – Если бы, – хмыкнул Плак. – Это врагу можно глотку перехватить. А наших, кто ногу подломил или заболел серьезно, в масло окунали с головой, подальше от Колодца отволакивали и поджигали. Скайды по вечерам любят забавляться, как темно становится. Раб бегает, горит, орет. А они, ублюдки, стоят, смотрят и гогочут. Бык слушал молча. – А ты заладил – чего мы шахты не взяли… – поднялся с камня Плак. – Какого косого клибба нам те шахты сдались? Нам люди нужны, новые воины! Бык покосился на бараки и казармы. Между строениями возвышались наспех возведенные стены из камней. Вечерело, и защитники зажигали светильники. Судя по огням, их было немало. – И откуда там столько имперцев? – спросил Бык, ступая следом за здоровяком. – Из Старого поста в свое время сдернули. Там половина скайдов, половина имперских. Ждут-пождут нас, суки. – Что делать думаете? Так и будете со стороны любоваться? Голуби у имперцев быстро летают. Пограничные сотни если еще не выступили, то вот-вот выйдут. – На рассвете все увидишь, – буркнул Плак. – Вовремя ты подоспел, к самой потехе. Бык покивал. Эта новость его обрадовала. – Только ты все равно не дерешься. Сам сказал. Вот и сиди в сторонке, любуйся да под горячую руку не лезь. Здесь все знают: мне под горячую руку лезть нельзя. Сидеть в стороне, позади от атакующих, для Тарха было не внове. Прошли те веселые деньки беззаботной юности, когда он несся на врагов во главе орущих соплеменников. Драться Тарх умел и любил, но Рокон в бою придерживал его при себе. Досидеть на месте до конца сражения, так и не приняв в нем участия, Бык не мог. Это выше его сил. Поэтому друг искусно и вовремя посылал Тарха с его головорезами туда, где они наиболее нужны. Тарх обходил неприятеля и бил там, где не ждали. Впрочем, иногда приходилось и своим помогать, затыкать бреши – места прорывов. Так их обучили Эндир с Гимтаром. Недаром Законник столько дней провел в библиотеке в далеком Атриане, изучая по книгам искусство войны. Подумав об Атриане, Тарх невольно вспомнил малыша Оли и немного взгрустнул. Даже начало сражения не удержало его от мыслей о наследнике. Какое ему дело до войны бывших рабов против надсмотрщиков? Это чужая война. Его она не трогала. «Как там наш Правый поживает? Что с ним? Скучает по брату? Как Остах, справляется ли? Добрался тихоня Оли до библиотеки, в которую так мечтал попасть?..» – Сидишь? – раздалось сбоку. Бык вынырнул из омута мыслей и покосился на Плака. Тот облачился в доспехи Дорожной стражи из грубой кожи с редкими железными бляхами на груди и плечах. Многие вокруг щеголяли в защите дорожников. Здоровяк слегка покачивался от переполняющей его силы. Рвался в бой. – Думал, ты в первой волне пойдешь, дорожников отыгрывать, – заметил Бык. Он посмотрел на поле боя, где ряженые рабы, притворяясь Дорожной стражей, слаженно отступали в сторону бараков. Где-то там прятался Коска Копон, раздающий команды. За это время Череп неплохо сумел сбить отряд, и вчерашние рабы держались слаженно и походили на имперцев. Сам Тарх поверил бы, что перед ним дорожники. Впрочем, видеть Дорожную стражу в деле ему не доводилось. Орущая толпа рабов-оборванцев, вооруженная чем попало, накидывалась на лжедорожников, кидая камни и дротики, потрясая ножами и отскакивая назад. В предрассветной хмари видно было плохо. На чем и строился расчет. – В таком хитром деле нельзя мне первым идти, – засопел Плак. – Дурею я. Попру буром на сволочей, все представление испорчу. Тарх понятливо хмыкнул. Отступающие приближались все ближе и ближе к зданиям бараков, объединенных общей стеной в подобие крепости. – Поверят? Или нет? – стараясь казаться равнодушным, спросил Тарх, встав с камня во весь рост и вглядываясь в даль. Плака рядом потряхивало, и он рыл ногами землю, как разгоряченный жеребец. Не поверили. Или у защитников нашелся толковый командир, или успели что-то вызнать. А может, просто струсили. Отражаясь от склона, пропел зычный звук рога, и с крыш зданий по лжедорожникам ударили стрелы. Плак зарычал, жилы на шее вздулись, и он бросился вперед. И тут же был откинут назад Тархом, который схватил его за плечи. Плак, обнаживший тесак, мгновенно развернулся, пригнулся к земле и напружинил ноги. И наткнулся на спокойный внимательный взгляд Быка. – Не я враг. Туда смотри, – кивнул он в сторону боя. Он все больше и больше чувствовал себя в шкуре Рокона, который до последнего умел не поддаться горячке боя и сохранить хладнокровие. Равнодушный тон отрезвил здоровяка. Он развернулся к полю боя. Из-за стен в нападающих по-прежнему летели стрелы. Но лжедорожники уже повернулись, выставив щиты. Кое-кто принялся метать дротики. Куда? Из-за стен врагов не разглядеть, а до лучников на крышах не докинуть. Вдруг в теряющей власть ночи, в синем полумраке, распустились один за другим огненные цветки. Защитники подожгли ворота старых шахт с запертыми рабами. Огонь крепко уцепился за подножие створок и резво побежал вверх. Языки пламени мигом ухватились за высохшую старую древесину, обильно политую маслом. Тарх насчитал шесть подожженных врат. Один за другим вспыхнули свечкой бочонки с маслом, и горящие ручьи потекли вниз по склону. Бараки и казармы осветились как днем, подсветив обороняющихся. Плак зарычал, и Бык увидел, как его глаза наполняются кровью. – Стой! – хлопнул его по плечу Тарх, зацепив ладонью железную пластину. – Смотри туда. – Бык показал рукой налево, где редкий, чахлый перелесок подходил к рудничным отвалам. Местность для атаки гиблая – вязкие горы пустой породы, простреливаемые насквозь. Однако сейчас, в темени и тенях занявшихся пожаров, в вот-вот начавшейся свалке боя на это место никто не обращал внимания. – Бери всех, кого можно, и туда! – Бык присел, попробовал, как выходит меч, размял плечи. – Что, и тебе невтерпеж? – хохотнул Плак, подзывая кого-то. – Я что, железный по уши? – с раздражением ответил Бык, чувствуя, как кровь все быстрее и быстрее бежит по жилам. «Не быть. Никогда мне не быть таким, как Рокон», – мелькнула мысль. Вдали раздался звон железа и крики. Так всегда бывает, когда сталкиваются грудь в грудь. Посреди бараков надрывался рог, доносились зычные команды командиров. Текли со склонов огненные ручьи. А Бык с Плаком и парой десятков крепких парней, вооруженных оружием Дорожной стражи, бежали среди деревьев. Когда показались холмы рудничных отвалов, они укрылись в тени ближайшего и скользнули в распадок между ними. Вскоре воины приблизились к глухой стене барака. Неподалеку раздавались звуки боя и шумно дышали запыхавшиеся бунтовщики. Бык вновь схватил Плака за плечо и жарким шепотом прошептал на ухо: – Смотри! Охваченные пламенем ворота рухнули, осыпаясь грудой пылающих обломков. Кое-где подземные залы за ними занялись пламенем, и огонь вырывался оттуда, словно пламя из окон горящего дома. Но привлекло внимание Тарха иное. Склон, изрытый многочисленными входами-норами в теле горы, в пляшущих полутенях пожаров напоминал ноздреватый мартовский снег. И сейчас из нор-щелей выбегали, пригибаясь, людские фигурки. – Наши, – потрясенно прошептал Плак. – Не сгорели под землей, смотри-ка. – Мы сейчас вражинам в бочину вдарим, шумнем хорошенько. Эти, на склоне, хоть и без оружия, нас поддержат, – Быка торопил и сводил с ума близкий шум схватки. Судя по нему, нападающие так и не смогли прорваться сквозь невысокую линию стен. – Готов? Плак уже знакомо засопел и прорычал: – Готов. Только под руку не суйся. Тарх хмыкнул. Они ускорились, перемахнули через невысокую стену, которую никто не охранял, и поспешили на звуки боя. Плак, перестав таиться, заорал: «Амаррран, Амар-рран!» – и попер вперед. Воины, что шли вместе с ними, заорали во всю глотку и бросились следом за предводителем. Впрочем, как успел заметить Бык, бежали они на два шага позади здоровяка. Справа вдруг что-то зашуршало, и с ближайшей кровли скатились несколько воинов. Парочка из них – в полном имперском доспехе. Остальные были скайдами. Увидев их, Бык кровожадно оскалился. Перед схваткой Тарх успел разглядеть, как серая масса, что вылезла из нор на склоне, качнулась и покатилась в сторону сражения. У кого-то в руках виднелись кирки. «А ведь обещал дану на имперцев меч не поднимать», – подумал Тарх. Из груди поднялось и выплеснулось родное «Доррр-ча, дорр-ча»! Заорав и закрутив меч, Тарх бросился на врагов. Прежде чем врубиться в них, он услышал где-то недалеко: «Амар-рран, Амар-рран!» Атриан Олтер Фиддал стоял, слегка сутулясь и свесив руки вдоль туловища. Лицо его раскраснелось, волосы намокли от пота и прилипли ко лбу. Нет уж, дружок, больше я на твои опущенные руки не поддамся. Мой приятель удивительно ловко для своего телосложения уходил от захватов и переводил борьбу в партер, где я мало что мог ему противопоставить. Этому его Барат научил, зараза! Фиддал – это вам не Пелеп. Мой рыжий соперник был тяжелее меня раза в полтора. И на полголовы выше! Пелеп обрадовался тому, что для уроков борьбы у меня появился новый помощник. Он даже шептался с Фиддалом, подсказывал что-то, мелкий предатель! Но сегодня Пелеп отсутствовал – его отпустили по чрезвычайно важным мальчишечьим делам. Долго упрашивал… Сорванец унесся в неизвестном направлении с рассветом. Синяки и ссадины у сироты давным-давно затянулись, и что-то мне подсказывало, что он отправился накостылять кому-то из своих обидчиков. Я едва успел вытащить у него из-за пазухи подаренный мной кинжал. А то зарежет кого-нибудь! После занятий борьбой и отличного питания Пелеп окреп и выглядел намного увереннее. Еще бы Остах его не шпынял попусту… Я попытался сблизиться, чтобы провести свой коронный прием, на который так рассчитывал: уперев ногу в пах противника, перекинуть его через себя. Однако Фиддал, который «летал» уже не раз, был начеку. «Летать» Фиддал очень не любил. Поймав меня в тот момент, когда я только начал поднимать ногу, он просто сбил меня всей своей массой на землю и рухнул сверху. Это тоже ему Барат подсказал. Подловить меня на одной ноге и сбить. Никаких подножек, подсечек – просто толкал меня в нужный момент и падал сверху… К моему удивлению, Фиддал легко согласился на предложение побороться. А когда рыжий узнал, для чего мне это нужно, то и вовсе пообещал заниматься хоть целый месяц подряд. И теперь к нашим утренним гостям – Либурху и Тумме – присоединился Оттан, старший брат Фиддала, который приглядывал за ним до начала учебного года. Я завозился под Фиддалом, подбираясь к его шее для захвата. Рыжий запыхтел, прижимая мою руку к земле. Я извернулся – и вдруг в пояснице у меня щелкнуло, по позвоночнику словно ударила ветвистая молния, и все тело пронзила острая боль. Я невольно вскрикнул. Фиддал тут же отпустил мою руку и привстал надо мной на коленях. Я осторожно пошевелился. Боли не было. Прислушиваясь к себе, я стал аккуратно вставать… – Что случилось? – нагнулся надо мной встревоженный Барат. За его спиной уже маячили дядька и Йолташ. – Все хорошо, – отмахнулся я. – В пояснице стрельнуло. Подошедший Тумма отодвинул всех и усадил меня на борт фонтана. Он склонился и спросил: – В пояснице дернуло и большая боль пришла? – Сегодня его повязка на глазах была празднично-желтой. Я кивнул. – А потом – раз, – лекарь щелкнул перед глазами пальцами, – и боль ушла в песок. Как не было? – Верно, – кивнул я. Меня вдруг посетила неожиданная безумная мысль, и я присмотрелся к Тумме. – Хорошо, – громко сказал Тумма, чтобы все слышали. – Тело Оли говорит – плохая кровь ушла. Совсем ушла. Я услышал, как шумно выдохнул дядька Остах. – Бороться сегодня не надо. И завтра не надо. А сейчас нужно тебя размять. – Пойдем в дом? – спросил я гиганта, и тот кивнул. Фиддал виноватым взглядом смотрел на меня.