Атриан Остах Вечерние улицы Атриана жили своей вечерней жизнью. За долгие годы, проведенные в горах, Остах уже стал забывать, что это такое – летний вечер в большом городе. Сам воздух дрожал от предвкушения любви, недомолвок, вина, шальных денег и крови. И чем дальше углублялся Остах по улице с кособокими домами, тем больше в воздухе становилось предвкушения крови и денег. Любовью здесь и не пахло. В конце концов бордели остались позади. До притона-харчевни «Четыре палки» осталось совсем чуть-чуть. Дом кожевника с вонючими баками остался позади. Вскоре показался переулок с тупиком в конце, и Остах ускорил шаг. В том, что его будут проверять, он не сомневался. Слишком много времени прошло, чтобы его приняли как раньше, без проверок и с распахнутыми объятиями. Нарочито громко пройдя мимо переулка, Остах быстро присел и прижался к стене, скрывшись за ветхим деревянным прилавком. Послышался приглушенный топот, и из переулка выскочили трое. Они двинулись мимо, но вскоре остановились – из следующего переулка им навстречу показались еще трое. Остах плавным движением поднялся из-за прилавка. В вечерней тиши громко хрустнуло левое колено. Троица стала оборачиваться на посторонний звук, но Остах уже стоял за спиной крайнего, прислонив к его кадыку лезвие кинжала. – Э, ты чего, дядя?! – раздалось в переулке. – Не меня ищете? – спокойно спросил Остах. – Если меня, то считайте, нашли. Шуруйте вперед. – Куда? – раздался тот же голос. Спрашивал высокий худой парень из первой тройки, что вышла из следующего переулка. – Туда, – ответил Остах. – Вы не с тем бодаетесь, ребятки. Вам ведь не сказали, кто я? Нападающие быстро переглянулись. Чужак не выглядел опасным, но кинжал у шеи Огрызка говорил об обратном. Им и впрямь не сказали, кого они встречают. Велели пугнуть, обшарить, отобрать оружие и провести к Любимчику. – В «Четыре палки» идем, – решил подсказать недоумкам правильное решение Остах. – Только вы впереди топаете, а я за вами. Те вновь переглянулись и обменялись взглядами. В том, что они смогут принять правильное решение, Остах сомневался. Он был уверен, что недоумки попытаются напасть, но его это не смущало. В конце концов, он был в своем праве. Ему было неведомо, кто сейчас заправляет в «Четырех палках» после Хриплого. Но в том, что новичок не мог не знать о Рыбаке, Остах был уверен. Едва показался пустырь слева – когда-то здесь стоял дом, но он сгорел давным-давно, – идущие впереди резко разделились. Парень с кинжалом у горла попытался двинуть затылком по носу Остаха и подставить под кинжал предплечье, но не успел. Остах коротко полоснул его и толкнул под ноги заходящему слева. Выхватил тесак и одновременно пнул в колено молодчика справа. Когда тот споткнулся, без замаха ткнул ему тесаком в лицо. Лицо расползлось, и парень завизжал. «А вы что думали, черепахи сонные, я тесаком как мечом махать буду?» – хмыкнул Остах, отбивая выпад противника и полоснув того по запястью. Началась потеха, и мысли отошли на задний план. Остах точными выверенными движениями отступал, выстраивая нападающих в линию, отчего те бестолково толкались перед ним. Раненный в лицо продолжал истошно орать. Остах успел хорошенько порезать запястья троим, и те еще не поняли, что обречены, если не остановятся. Вскоре Остах уперся спиной в стену и дал нападающим возможность встать перед ним полукругом. Те, однако, не умели работать слаженно и продолжали мешать друг другу. Один из них слишком далеко выставил ногу, и Остах легко рубанул его с оттяжкой по внутренней стороне бедра. Тот отпрыгнул назад. Нога моментально окрасилась алым. Не выдержав натиска, двое из нападавших, самых опытных, спрятались за ранеными и задали стрекача. Остах глубоко вздохнул, встряхнул руками, покрутил головой, разминая шею, и двинулся дальше. Подранки его больше не интересовали. Когда он подошел к притону, то увидел, что все четыре палки пусты. Ни на один из почерневших от крови и времени четырех колов, торчащих над оградой, не была нанизана ничья голова. «Добрые», «Тихие», «Сильные» и «Веселые» не дрались между собой. «Что ж, ночной войны в городе нет – и это хорошо. Хриплого снесли – это плохо», – подумал Остах, проходя во двор. Он вложил оружие в ножны и толкнул скрипучую дверь, заходя внутрь. Гомон при его появлении не стих, и только пара голов оторвалась от кружек. Уже запалили вонючие светильники, хоть до темноты было еще далеко. Впрочем, кое-кто все же его ждал. Высокий старик с испитым лицом и большим брюхом поднялся из-за стола и двинулся навстречу. Располовиненная пополам верхняя губа мигом напомнила Остаху, кто перед ним. – Заяц, – сказал Остах. – Рыбак, – подойдя ближе, кивнул старик. – Я им говорил подождать, но кто же меня… – Он остановился и присмотрелся внимательнее. – Неужели всех? – вдруг спросил он. – Всех положил? – Вы кого и к кому подсылаете? – тяжело спросил Остах, положив руку на тесак. – Проверять вздумали? Меня? – Все, Рыбак, все, – примирительно произнес Заяц, подняв руки перед собой. – Ты на меня-то не кати. Пойдем к Любимчику. – Любимчик – это кто? Нынешний хозяин? – спросил Остах. Заяц судорожно закивал, бормоча что-то под нос, и направился к лестнице на второй этаж. Остах окинул взглядом зал харчевни и двинулся следом. Любимчиком оказался смазливый моложавый мужик средних лет. Тонкие пальцы, чистые волосы и одежда – ему здесь не место. Но он был здесь и как-то сумел взобраться на самый верх. Остах прошел вперед и сел на свободный стул, не дожидаясь приглашения. – Знаешь, кто я? – спросил Остах. – Ты Рыбак, – кивнул моложавый. – Заяц тебя признал. А я тебя не знаю! – с вызовом добавил он и уставился прямо на Остаха. «Не сработаемся, – подумал Остах. – Впрочем, попробовать все равно стоило». – Странно. Должников своих знать нужно, – хмыкнул Рыбак. – Полезным может оказаться. – Тебе Хриплый был должен, не я! – крикнул Любимчик. – Мне должен ночной хозяин этой столицы. – Остах наклонился вперед и спросил: – Это ты – ночной хозяин? – Чего тебе надо? – бросил смазливый. «Вот как, значит? – разозлился Остах. – И как такой поганец сумел Хриплого завалить?» – В госпитале напали на слуг наследника Дорчариан. Слуг избили, кубышку с цацками умыкнули. Если те, кто кубышку взял, под тобой ходят – то цацки надо вернуть. Они мои. Красавчик нехотя кивнул. – И если кто-то может рассказать про горцев с налобными повязками, расшитыми синим, – пусть скажет, я послушаю. – Кубышка и горцы. И долг снят? – деловито спросил Любимчик. – И долг снят. Наполовину, – согласился Остах, вставая. Делать здесь больше нечего. – Когда что узнаете – пусть Заяц придет расскажет. Он вышел из комнаты и услышал за спиной тяжелую поступь Зайца и его одышку. – И как такой слизняк Хриплого подсидел? – спросил Остах, спускаясь по лестнице. – Любимчик, надо же! – Много ты знаешь… – проворчал Заяц, спускаясь следом. – Такая каша заварилась, война всех против всех. Сначала «Добрых», вместе с Хриплым, какие-то пришлые порезали. Потом уже остальные друг за дружку взялись. – Давно? – спросил Остах. Он начал припоминать, как Гимтар говорил о чем-то подобном. Но тогда они хоронили рекса, и ему было не до того. – Давно. Три года как. – А этот как удержался? – Остах сплюнул себе под ноги. – Дык он девками крутил. А их и не трогал никто. Вот он «Веселых» собрал, кого смог, – и заявил права. А все остальные – потрепанные… – Заяц махнул рукой. – Ты сам-то как выплыл? – удивился Остах, выходя на улицу. – Ты же из наших, из «Добрых». – Так не было меня, – рассеянно, думая о чем-то своем, ответил Заяц. – Как – не было? – удивился Остах. – Где ж ты был? В Арраине? – Не. Там «Добрых» тоже всех повывели. В первую голову, – пряча глаза, сказал Заяц. – Так где тогда? – Да пил я! – зло прошипел Заяц. – Пил! Второй месяц пил! В канаве уже валялся, отходить собирался. Но выкарабкался, слава Паготу. Теперь ни капли… – А что потом? Как тебя не тронули-то? – А что я? – пожал плечами Заяц. – Я всем нужен и никому не мешаю. Да и кончилось к тому времени все. – Всем нужен, говоришь? – задумчиво переспросил Остах. – Возьмешь от меня работенку? Хотел с этим вашим слизняком дела делать, но… – Что за работа? – Заяц приблизился и понизил голос, оглядываясь. – Купец Буддал. Третий дом от площади, – так же понизив голос, сказал Остах, останавливаясь под четырьмя пустующими кольями. Именно они в свое время и дали название харчевне и всем окрестностям. – Слуга купца – мелкий помощник или счетовод… Не важно. Имя – Солид. Невысокий, светловолосый, кучерявый. Он там один такой, не перепутаешь. – Ага, – кивнул Заяц, по-прежнему осматриваясь по сторонам. – Надо его прибить, но так, чтобы случайно вроде. Грабеж вечером. Пьяная поножовщина. Или утоп по пьянке. – Сделаем, – кивнул Заяц. – Сделай, – дотронулся до рукава собеседника Остах. – Красиво сделай. Чтобы ко мне ни одна ниточка не тянулась. – Сделаем, – повторил Заяц. – Не впервой, – осклабился старик. Расщелина на его верхней губе разошлась, обнажив гнилые зубы и уродливое небо. – Ну и я не обижу, – кивнул Остах. – Ты меня знаешь. – Я тебя знаю, – медленно кивнул Заяц. – И ты меня вроде как помнишь. Так что если понадоблюсь, ты мальчонку в торговых рядах всегда ко мне с весточкой можешь наладить. – А он с весточкой точно к тебе побежит? Или же к юбочнику этому? – спросил Остах, кивнув в сторону окна на втором этаже. – И зачем вам этот слиз… – Тихо, – ткнул указательным пальцем в грудь Остаха Заяц. – Не стоит здесь говорить такие слова. – Ладно, – хмыкнул Остах. – Буду ждать новостей. Обратно Остах выбирался той же дорогой. Чего мудрить? Проходя мимо дома кожевенника, Остах нисколько не удивился, не обнаружив на пустыре ни раненых, ни мертвых. Кто бы мог подумать, что верх над ночным людом сможет взять юбочник! Или «Веселый», так правильней. Остах не был особо силен в прошлой истории ночных людей Атариана, но и посторонним невежей его нельзя назвать. И вот не помнил он, чтобы ночным хозяином становился «Веселый». Не было такого отродясь! С давних пор повелось, что ночные люди провинции Атариан – как в других провинциях обстояли дела, Остах доподлинно не знал – делились на четыре группы. «Тихие» – воры, карманники, скупщики краденого… Самая многочисленная, но и самая разрозненная группировка. «Сильные» – убийцы, грабители, разбойники. «Веселые» – юбочники, игроки и мошенники. Юбочниками презрительно называли тех, кто торговал женскими телами для утех: от мелких сводников до владельцев борделей. «Добрые» были контрабандистами, самой сплоченной группой с собственным вожаком. Немудрено, что чаще всего ночным хозяином становился главарь «Добрых». Остах когда-то, в далекой юности был «Добрым» в Арраине. Известным в своем кругу и удачливым малым. Там и получил свое прозвище – Рыбак. Ловил Рыбак в море жирную рыбку, до тех пор, пока завистники его на рабский рынок не наладили. Потом, когда Эндир стал входить в силу, Остах использовал возможности наследника, чтобы оживить старые связи. При помощи друга Остах смог поквитаться с обидчиками, которые в свое время сдали его властям. Во время одной короткой кровавой ночной стычки, которую никто не ожидал, он с Эндиром случайно помог прийти к власти над «Добрыми» Хриплому. Эта стычка, как и множество других событий из бурной столичной молодости, со временем подзабылась. А вот когда в горах Дорчариан усилиями молодого дана установилось то, что все называли миром – хоть северяне никогда не успокаивались надолго, – то пришло время денежных дел. «Казне Дорчариан нужны деньги, – любил приговаривать Эндир. – Прежде чем писать книгу войны, нужно дописать книгу мира». Остах стал налаживать тайные тропы, чтобы миновать загребущие лапы имперских купцов. Гимтар заслал своих людей в Атриан, и вскоре оттуда пришла весть, что нового ночного хозяина зовут Хриплый и он не прочь иметь дело с уважаемым Эндиром и уважаемым Рыбаком. Остах вспомнил, как от этой новости они с Эндиром переглянулись.