– Это – твой дар, – произнес наставник. – Ты вручил оружие в негодное время в негодном месте, – дядька не стал говорить «негодному человеку», но я понял. – И поэтому все эти синяки наставил ему ты, наследник! – Теперь указательный палец уперся в меня. – Тебе нужно научиться понимать последствия своих поступков, наследник Олтер! Выволочка была заслуженной. И возразить нечего. Я склонил голову и ответил: – Я буду стараться, наставник. Глава 12 Город мертвых Ултер Ули осторожно подошел к краю дороги, где заканчивалась старая наезженная колея. Перед вереницей гладких белых камней, плотно сидящих в земле друг подле друга, дорога обрывалась как отрезанная. Сейчас вход в Город мертвых открыт: старейшина молчальников откатил три камня, разомкнув запретный круг. Еле угадываемые в скальных трещинах тропинки направлялись к близким холмам и приземистым домам на вершинах. На одном из пограничных камней Ули увидел пятнышко крови. Красная клякса на молочно-белом боку. Помощники-молчальники успели отвести пленных рабов вглубь Города. В десятке шагов впереди тяжело шел Хродвиг, навалившись на Хоара. Свой посох он оставил в повозке, вместо него сжимая в ладони обнаженный кинжал. Левой рукой он обнимал Хоара за плечи. Ултер переступил через границу. Опустив глаза вниз, он увидел еще одно пятно крови. А за ним – редкой цепью еще и еще. Ули понял, что это кровь Хродвига. Мальчик шел по этой странной цепочке, от одного пятна к другому, не поднимая глаз. Главным было не наступить на кровь. Только не наступить! Почему не стоит этого делать, Ули не знал, но чувствовал, что так будет правильно. Вскоре Ултер догнал ушедших вперед. Хоар осторожно поил старика из кожаного меха. Вода лилась с подбородка на грудь Хранителя, но он этого не замечал. – Хорошая вода, добрая, – отняв губы от меха, прохрипел Хродвиг. – Вкусная. Какой вкус у воды, парень? – вдруг спросил он у мальчика. – Какой? – переспросил Ули. Он не хотел быть здесь, ему не нравилось это место, и потому он робел и сердился одновременно. – Никакой. «Что за глупости? Какой вкус может быть у воды?» – Дивный вкус!.. – улыбаясь, еле слышно шепнул старик. – Только ради одного этого вкуса и стоит жить. – Хродвиг перевел взгляд с ближнего холма и посмотрел на Ултера. – Кстати, вот он, Дом Эндира. Ты не надумал прихватить золотишко у деда, а? – старик засмеялся, но его скрутил кашель. Дом дедушки Эндира! Не может быть! Осторожно ступая, Ули подошел к холму, на котором стояла круглая каменная хижина с блестящей черной остроугольной крышей. Он осторожно забрался на холм и заглянул в пустоту проема. Первое, что он увидел, – смутную фигуру в высоком кресле. Полумрак склепа прятал ее. Лишь руки на резных подлокотниках освещал отраженный рассеянный свет. Кулаки, обтянутые коричневой высохшей кожей, плотно сомкнуты, а меж пальцев застряли большие лоскуты ветхой ткани. Ветерок-проказник слегка толкнул Ули в спину и оживил полуистлевшую ткань, приподняв ее края и пошевелив ими в воздухе. Мальчик отшатнулся и мигом скатился с холма. – Что, не так уж и нужно тебе дедово золото? – на сей раз без тени усмешки спросил Хродвиг. И кивнул в сторону соседнего холма: – А это строят дом для твоего отца. Дом Рокона. Ули посмотрел вправо и увидел выкопанную яму с приподнятыми бортиками из плотно подогнанных друг к другу валунов. Стены и пол ямы облицованы гладким кирпичом. Ули постоял на краю ямы и представил, как бортики превратятся в стены, как на стены насыплют холм, а сверху установят круглую саклю. Ултер обернулся назад и увидел, что Хродвиг с Хоаром уже скрылись. Он бегом спустился к тропинке, нашел глазами пятно крови – указатель и поспешил туда, куда вела кровь старого дана. Когда он вновь догнал прадеда с охранником, те стояли на холме перед входом в Дом Хродвига. Весь низ живота и штаны прадеда побурели от крови. Вражеский кинжал так и торчал из раны. Молчальники поставили пленных на колени и вжали их лицом в землю. Ули одним махом взлетел на холм. Оказалось, Хродвиг ждал только его. Он отпустил Хоара, едва не упав, и схватил руку Ултера. – Иду, иду… – расслышал в шепоте старика мальчик. Или показалось? Они зашли в склеп. Спертый сухой воздух ударил в ноздри. Прямо напротив проема стояло кресло с высокой спинкой. У подножия кресла лежала черная вытертая бурка. Ултер понял, что это та самая знаменитая бурка из зачумленного Декуриона. Он старался не смотреть по сторонам: в маленьком зале пустовало единственное кресло, а все прочие места заняты. Сумрачные фигуры занимали кресла, скамьи и лавки вдоль стен. Некоторые вповалку лежали на каменных полатях в глубине. Посредине лицом вниз лежало чье-то высохшее тело. Видимо, кто-то сам, своей волей пришел сюда, но сил хватило лишь на то, чтобы переступить порог. – Храмт, старый пес… – прошелестел Хродвиг, и слабая улыбка тронула синие губы. Хродвиг протащил Ули через весь зал к своему трону. Всем весом опершись на правнука, Хродвиг последним усилием преодолел подножку и взгромоздился в кресло. Слабым взмахом ладони он повелел Хоару поднять тело ближника и прислонить того по правую руку от трона. Кивнув, он отпустил Ултера и просипел: – Помоги мне парень. В последнем. Ултер кивнул. «И чем я могу помочь прадеду?» – Бывших не будет, – услышал он шепот старика. Хоар вошел в склеп, волоча перед собой одного из пленных. Тот не сопротивлялся. Рывком бросив его перед троном Хродвига, он ногой прижал тело к полу. Старик схватил раба за волосы и откинул его голову к себе, задрав подбородок вверх. Ултер увидел, как кинжал в руке Хродвига ходит ходуном, а острие кинжала чертит в воздухе неведомые фигуры. – Помоги прадеду, – услышал Ули шепот Хоара. – Возьми его руку в свою. Ули послушался. Он подошел и встал рядом с дедом. Голые кости черепа Храмта пугали его, но он взял ладонь Хродвига с кинжалом в свою ладонь. Почувствовав живое прикосновение, высохшая тонкая ладонь обрела силу. Кинжал, ведомый детской и старческой рукой, полоснул раба по обнаженной шее. Тело выгнулось в судороге раз, другой. Потом обмякло. – Не надо! – раздался вдруг неожиданно громкий крик снаружи. – Не надо! Я работаю на Империю! Давно! Я многое знаю! Я пригожусь Гимтару! Я тайный подсыл… Послышались звуки возни – и крик затих. Хоар вышел наружу, а затем затащил в склеп еще одного раба. Оставшийся на холме пленник извивался в руках горцев. Они засовывали ему в рот кляп, который он как-то сумел вытащить. Хоар вновь бросил раба-недомерка у подножия трона. Кинжал, подчиняясь сдвоенной воле, поднялся. Но вдруг силы окончательно оставили Хродвига. Его рука с глухим стуком упала на подлокотник, так и не выпустив кинжала. Ултер не смог ее удержать. – Иду… – донесся еле слышный шепот до Ултера. Ули попытался разжать пальцы и вытащить из руки прадеда кинжал, чтобы доделать работу Хродвига до конца. Он же обещал помочь прадедушке! Но мягкое прикосновение Хоара удержало. Воин легонько подтолкнул Ултера в спину. Раздался грохот, и мальчик подпрыгнул. Мумия старика Храмта, который мертвой улыбкой скалился над плечом Ули, упала к ногам Хродвига, угодив в кровавую лужу. Ули переглянулся с Хоаром и выскочил из склепа. За ним следом выкатился пленный, а последним вышел Хоар. Он протянул наследнику желтый кругляш. Не веря своим глазам, Ултер во все глаза уставился на монету. Имперский золотой! Мальчик поймал на себе взгляд побитого раба, который недавно кричал что-то про Империю. Хоар достал такой же золотой и бросил его за плечо в проем склепа. Раздался громкий звон. Ултер кинул свой золотой следом, и звон повторился. – Прадедушка умер? – спросил Ултер Хоара, когда они двинулись в обратный путь. Тот не ответил, только прижал палец к губам. «Он что, теперь тоже молчальник? – подумал Ули. И испугался. – Неужели и я тоже? Неужели и мне теперь нельзя разговаривать?» Вскоре они переступили белую границу, покинув Город мертвых. Старейшина молчальников с неодобрением покосился на вернувшихся живыми рабов и водрузил отодвинутые камни на место. Город мертвых вновь стал запретным. Хоар повернулся лицом к холмам и Домам мертвых. Оглушительно громко, после тесноты и тишины склепа, он произнес: – Дан Дорчариан, повелитель и защитник племен алайнов, дворча, дорча, дремнов, гверхов, гворча, квельгов, терскелов, Хродвиг по прозвищу Упрямый, – обступившие их молчальники дружно ударили оружием о камни. Кто-то ударил себя кулаком в грудь. – Старейший и мудрейший из дорча! – закричал обычно невозмутимый Хоар, срывая голос. Окружающие вновь ударили оружием о скалы. – Мой учитель, мой господин и родич! – выдох молчальников. – Упокоился! Пусть примет и обласкает его Мать Предков! После этих слов все вдруг заулыбались. И даже Третий, серьезный и нахмуренный, расплылся в улыбке. Передний зуб отсутствовал, поэтому улыбка выглядела устрашающе. Но Ули не испугался. Он улыбался вместе со всеми. Оказалось, что женщины молчальников все это время не сидели без дела, а готовились к пиру. Хоар успел объяснить Ули, пока они обмывались в глубокой чаше, вытесанной в скале, что это особенный пир – поминальный. Ултер привык, что на пиру всегда очень громко: звучат здравицы, раздается смех отцовских ближников, гудит бас Тарха, скулят собаки под столами, выпрашивая подачки. Поминальный пир у молчальников был иным. Стучали деревянные ложки, звенели ножи и плескалась брага в глиняных кружках. Ее Ултеру не предложили, налив медвяной воды. Ули шумно хлебал густой бараний бульон с травами и отрезал тоненькими полосками вареное мясо, отправляя в рот. Молчальники напились браги, покраснели и стали что-то мычать. Но старейшина громко хлопнул раскрытой ладонью по столу и тех как ветром сдуло. Остались только Хоар с Третьим, Ули и сам старейшина. Как только ушли молчальники, пленных тоже посадили за стол. Те смотрели прямо перед собой, не притрагиваясь к еде. – Ешьте, – бросил им Хоар. – И не вздумайте выкинуть что-нибудь. Драпануть отсюда. Мигом кишки выпустят. Говорил воин по-имперски, но Ултер все понял. Хорошо их диду Гимтар выучил! После слов Хоара жалкая двоица жадно накинулась на еду, разламывая хлеб и откусывая мясо с кости. – Ты смотри, – обратился Хоар к Третьему, – едят, как голодные собаки. А сражались неплохо, так ведь? Третий презрительно скривился и расправил плечи, но тут же болезненно поморщился и потер левое плечо. – А это уже никуда не годится, – нахмурился Хоар. – Старейшина! – позвал он главу молчальников. Когда старик приблизился, Хоар, медленно и четко выговаривая слова, сказал: – Ты можешь помочь ему? – И он ткнул пальцем в сторону бородача. – Во время боя ему крепко досталось. Ему повредили плечо. Молчальник покивал в ответ на слова Хоара и громко щелкнул пальцами. В зал вбежала молодая девушка. Старик вдруг начал странно шевелить пальцами перед собой, то поднося их к лицу, то притрагиваясь к телу. Он дважды дотронулся до своего плеча и указал на Третьего. Девушка внимательно смотрела на него, а когда он махнул рукой в сторону выхода, коротко поклонилась и убежала. – Оны дралыс как озверевший сабак, – кивая, согласился Третий. – Как стая дыких сабак. Ули так и не смог привыкнуть к его гортанной речи. Произнося слова на дорча, бородач безжалостно их коверкал. Впрочем, говорил он так редко, что и привыкать-то к его голосу Ули было некогда. – Но если бы не Джогу-Вара, то смяли бы нас? – спросил Хоар у воина. Ултер увидел, как Третий повернулся в его сторону. Бородач смотрел на мальчика, покачивая чашу в руке и думая о чем-то своем. Вдруг Третий поднялся с места, вытянул руку с чашей перед собой и произнес: – Горный Хазяын – друг наслэдника! Джогу-Вара пришел за Ултэром! Наслэдник нас спас! Хоар молча поднялся с места. И теперь уже и он смотрел на мальчика. Ули стало неловко, что два воина глядят на него. – У тебя хорошие друзья, Ултер, – сказал Хоар, вытягивая руку с чашей вперед. – Джогу-Вара и впрямь нас выручил. Хродвиг велел нам быть рядом. – Хоар одним махом осушил чашу. – Отныне мы с тобой, наследник! – Мы с тобой! – эхом повторил Третий. Ули, смущаясь, выпил свою медвяную воду. И ничего не ответил, только улыбнулся радостно. «Мой Джогу-Вара всех спас! – подумал Ули. – Значит, это я всех спас! Снова!» – Наш гаспадын ушел как воын! – вдруг сказал Третий. Он пошатывался, а глаза блестели. Новая чаша с брагой застыла около рта. – Жы-ил бэзаруж-жным! Сражал-лсэ словом! А уше-ол с кынжалом в рукэ! – Опять все сделал по-своему! – крикнул Хоар, припечатав опустошенной кружкой по столешнице. – Переиначил все по-своему! Черный допил свою кружку и тоже стукнул ею о стол. К ним подбежала женщина в платке с кувшином и вновь наполнила чаши. Хоар потянул к ней руки, но та легко увернулась и засмеялась. – Мой дед Хродвиг Упрямый умудрился взять в свой Дом два кинжала: один в руке, а другой в животе, про запас! – Хоар посмотрел на Черного. Тот ответил мутным взглядом. Хоар расхохотался, и чернобурочник захохотал в ответ. – Два! Два кынжала! – хохотал Третий, крутя растопыренными рогулькой пальцами. – Пра запас! В это время в зал вошла женщина. Большая, с широкими плечами и талией. На плече она несла небольшую суму. Ули увидел, как невысокий раб, которого он не успел дорезать, оторвался от своей плошки и уставился на нее. Женщина подошла к Третьему и попыталась снять с него кольчугу. Тот стал сопротивляться, но Хоар осадил его, а женщина легонько толкнула в грудь, отчего черный чуть не свалился из-за стола. Хоар помог ей, стащив с воина кольчугу и рубаху. Потом черного немного помяли, повертели руку, которую плотно примотали к телу. На ключицу и плечо нанесли какую-то мазь. Сложив свои свертки и баклажки обратно в суму, женщина двинулась к выходу. Проходя мимо пленного раба-недомерка, которого совсем недавно Хоар вытащил из склепа, она остановилась. Раб зачарованно смотрел на нее, открыв рот. Даже о браге с едой позабыл! Женщина усмехнулась, подбоченилась, взяла ладонь пленника в свою руку и положила ее себе на грудь. Хоар с Третьим захохотали. Женщина повернулась к ним, улыбнулась и схватила раба за шкирку, утащив за собой.