– Так твой же, господин наследник Олтер! – затараторил пацан, не пытаясь вырваться, с испугом наблюдая за приближающимся Алвином. – Как мой? – оторопел я. Не так уж и много в моих руках перебывало кинжалов, чтобы я не смог узнать один из них. – А может, его, – кивнул паренек на Остаха. – Но это же твой человек, господин наследник Олтер? – Мой, – как болванчик кивнул я. – Значит, и кинжал – твой, господин наследник Олтер! – продолжал тараторить Пелеп. – Да говори ты толком! – рявкнул Остах, потеряв терпение. – Я у того взял, кто тебя убить хотел! – заверещал паренек. – Вы же ушли! Зверь твой палец отгрыз. А кинжал валялся! Он в кусты завалился, я взял втихаря… Алвин задохнулся от возмущения и показал Пелепу кулак. Тот зажмурил глаза. – Не бойся, продолжай, – попросил я и сделал знак Барату, который нехотя отпустил паренька. Тот разогнулся, не веря, что свободен, и бухнулся на колени. – Стражники пришли, – залился он слезами. – А они такие – все возьмут, что плохо лежит. Вот и убийцу забрали. А про нож никто и не спрашивал. А я знаю, что с бою взято – то свято. Мне отец говорил! Вот и сохранил, господин наследник Олтер, твой нож! – Кто это? – услышал я вопрос Остаха к Алвину. – А! – махнул рукой колесник. – Никто. Пелеп. Не раб, не работник. Сирота. Соседи погорели – один остался. Прибился вот… Живет, за очагами присматривает. Сирота, значит? Я вспомнил отца, дана Рокона, и как он награждал ближников. Мне захотелось немного подурачиться. Я забрал нож у Йолташа и подошел к коленопреклоненному парню. Тот даже головы не поднял, размазывая сопли и слезы. – Подними голову, Пелеп! – громко сказал я. Гомон вдруг затих, и мне стало не по себе от того, что я задумал. Впрочем, не отступать же? Я протянул кинжал двумя руками и сказал: – Прими от меня мой дар, Пелеп, и владей им с честью! Тишина вокруг стала оглушительной. Далекий гомон улицы только оттенял ее, делая объемней. – Чего сидишь, дурень? – послышался шепот Барата. – Двумя руками прими дар, встань да поклонись. Парень вскочил как ужаленный. Поклонился до земли, схватил кинжал, еще раз поклонился. И прижал кинжал к груди, оглядывая всех вокруг. Казалось, он говорил: «Вы все это видели? Все? Теперь это мой кинжал!» Расставание с мастером вышло скомканным. Мы вышли из лавки и наскоро попрощались. Остах обещался вскоре зайти. Забыв об обещании не садиться в кресло-каталку, я плюхнулся в него, а Кайхур запрыгнул мне на колени. – Ты же обещал с сегодняшнего дня не садиться в это кресло, – подначил Барат. – А сегодняшний день еще не кончился, – буркнул я. – Ты сам-то понял, что сделал? – спросил Остах негромко. – Нет, – быстро ответил я. – А ты? – И я – нет. Вот только я ни на миг не забываю, что ты – наследник дана Дорчариан. А ты – забываешь. «Потому что я липовый наследник. Меня к такому не готовили. Это брату постоянно твердили, что он – Старший, он – Правый, а не мне», – мог огрызнуться я, но не стал. Больше меня заботило то, как Барат подтолкнул чумазого Пелепа принять кинжал. Получается, что перед верным горцем я так и не отдарился. А ведь Барат вручил мне клинок на поле боя! А незнакомому городскому оборванцу, получается, тут же отдал кинжал. Непорядок! – Куда идем? – спросил Барат у меня за спиной, берясь за рукояти управления креслом. Голос его был обычным и спокойным. – В госпиталь, – ответил Остах. Предстояло воплотить в жизнь вторую часть намеченного плана. – Дядька Остах, – обратился я. Помня прокол с Туммой, когда он невольно подслушал нас, говорили теперь исключительно на дорча. – Я тут подумал про вчерашнее нападение… – И что? – спросил Остах, думая о своем. – Тумма прав – не наместник это, – ответил я. – С чего бы это? – заинтересовался Остах. – Посчитал по времени: с тех пор, как я заинтересовал Сивена на пиру, прошло слишком мало времени. Это же надо было отдать приказ, найти людей, дойти до госпиталя… Понимаешь, о чем я? – Понимаю, – задумчиво произнес Остах, теребя нижнюю губу. – И вправду: так быстро это не подготовить. Только если он заранее хотел тебе насолить. – А заранее незачем, – поддержал я. – Так и получается: не он это. – А кто тогда? Не случайно же именно нашу кубышку распотрошили… – в сердцах сплюнул на мостовую Остах. – Кому-то мы на хвост наступили… – в свою очередь задумчиво ответил я. – Как ты сказал? – захохотал Остах. – На хвост наступили? Хмурая госпитальная стража, помня вчерашнюю выволочку, пропустила нас без возражений, едва завидев мое кресло-каталку. Горе-вояки даже попытались изобразить некое подобие воинского приветствия. К тому времени я уже шел на своих двоих, а Барат вез каталку с удобно устроившимся Кайхуром. Не успели мы дойти до гостиницы, чтобы проведать старика Ллуга со слугами, как откуда-то из-за угла выкатился колобок Влик. Он немного опешил от вида Кайхура, улыбнувшегося ему во всю пасть, но – опыт общения с самыми разными людьми никуда не денешь – сосредоточился и начал беседу. – Сиятельнейший наследник Олтер! – расплылся он в приторной улыбке. – Ты сказал, что придешь завтра, – так с утра и жду! Твои люди обихожены, сиятельнейший наследник! Можешь не сомневаться! Пожалуйста, проходи! На ловца и зверь бежит, что называется. Пройдя вслед за начальником госпиталя, мы зашли в просторное помещение, освещаемое световым окном в потолке, и увидели роскошно накрытый стол. По-видимому, Влик не лукавил в том, что ждал с утра. Стол рассчитан именно на ребенка – на нем лежали всякие сласти: засахаренные фрукты, орешки в меду, какая-то пастила, шербет… Впрочем, на уголке стола примостилась и пара кувшинов с вином. Как и полагается, Барат с Йолташем застыли у входного проема, изображая истуканов. «Хочешь сластями от ребенка отделаться? – подумал я. – Ну-ну». Для вида я радостно всплеснул руками и дернулся к столу. Потом, якобы взяв себя в руки, обратился к Влику: – От моего лица будет говорить мой воспитатель, Остах. Все, что он скажет, будет сказано с моего ведома и согласия. – С этими словами я впился в сочный, истекающий соком ломоть дыни. – Что с драгоценностями, уважаемый Влик? – с ходу начал Остах, глядя, как струя вина падает в кубок. Рука начальника госпиталя дернулась, и вино пролилось на стол. – Нашли? – Мм, – промычал Влик. – Слишком мало времени прошло. Мы сообщили городской страже. Они уверили, что… – Пустое, – махнул рукой Остах. – Ушло. Дан будет рассержен. Остах принял кубок и отпил. Вел он себя как заправский вельможа. Влик не ожидал подобного от горца и растерялся. Он думал, что будет иметь дело с глупым дикарем и избалованным, упрямым ребенком, а тут… – Может быть, я что-то могу сделать… – вежливо начал Влик. – Сделать? – перебил его Остах. – Сможешь ли ты купить у нас это кресло, в котором передвигался наследник, пока не мог ходить? Влик помялся и промямлил: – Нет, уважаемый Остах. Подобных штуковин в моем госпитале больше не будет. Мы переглянулись. Прозвучало это как гром среди ясного неба. Такой поворот разговора в наших планах отсутствовал. Ожидалось, что глава госпиталя с радостью уцепится за предложенную возможность хоть как-то искупить вину. – Я бы с радостью, уважаемый Остах. Я понимаю, сиятельнейший наследник начал ходить, и чудесное кресло ему теперь не нужно… – Колобок запнулся, подбирая нужные слова. – Вот только Фракс Хмутр… – Фракс Хмутр? – не выдержал я и обернулся. Судя по нахмуренному лицу Остаха, это имя ему о чем-то говорило. – О! Сиятельнейший наследник Олтер! – вновь расплылся в приторной улыбке начальник госпиталя. Похоже, он думал, что разговаривает с полным дебилом. – Фракс Хмутр – не последний человек в Атриане. Он командующий всеми порубежными силами провинции, отвечает за спокойствие границ Империи… «Главный пограничник», – про себя обозначил я должность незнакомца. – И еще он купил твой предыдущий… э-э-э, стул на колесах, – продолжил Влик. – Он имел честь купить твой первый передвижной стул, – важно обратился Остах, отыгрывая свою роль. И добавил: – Очень большой человек. – И очень важный! – всплеснул руками Влик, не выдержав такого упрощенного титулования неведомого мне Фракса Хмутра. – Этот достойный гражданин имел несчастье купить твой стул, сиятельнейший наследник… – Я продал его, – важно кивнул Остах. – И он упал с него в фонтан, расшибив колено! Соскользнул прямо с сиденья! – закричал Влик, вскочив со своего места. – Мы наказали раба, что вез стул, но сиятельного Фракса это не успокоило! Он кричал, что вскроет глотку тому, кто придумал эти проклятые передвижные стулья! И еще много разных вещей! Разговор пошел не туда и стал бессмысленным. Я решил вмешаться. – Я подарю ему хорошее кресло. Потому что это хорошая придумка! – махнул я над головой коркой от дыни. – А это хорошая придумка? – с недоверием спросил Влик. Он уже вполне освоился в нашей компании. А зря. – Это? – крикнул дядька, указывая на кресло. И продолжил, от волнения глотая звуки: – Садысь! Прокачу, да! И он встал за рукояти кресла. Влику ничего иного не оставалось, кроме как аккуратно примостить свой зад в кресло. – Это очень хорошее кресло, – как ни в чем не бывало продолжил Остах. – Оно не опрокинется и не упадет, потому что низкое. И везти его удобно. После этих слов он резво взял с места и покатил начальника госпиталя с возрастающей скоростью вокруг стола. Влик вцепился в подлокотники, закусив губу. Зрелище того, как взрослые, едва знакомые, облеченные властью мужи гоняют кресло на колесах вокруг стола, было уморительным.