– Господин Олтер, – поклонился колесник еще глубже. – Не господин, – отмахнулся я. – Просто Олтер. Мастер оторопел и забыл поклониться. – А я – Остах, – сказал наставник. – Тоже не господин. – Он посмотрел на меня и хмыкнул. Остах, то якобы не знающий имперского, то изъясняющийся на нем с лоском столичного жителя, вновь ввел мастера в ступор. Бедняга! Только руки колесника продолжали шевелиться, комкая передник. Я решил ему помочь и спросил: – А тебя как зовут, мастер? – Алвин, – торопливо ответил ремесленник. – Алвин-колесник. Меня все здесь знают. Пройдемте в лавку. Наконец-то! Мы вошли в небольшое помещение, я сел на каменную скамью вдоль стены, а мастер встал за прилавок. И я, и он немного расслабились: я – оттого, что присел, дав отдохнуть ногам. А мастер – оттого, что занял свое привычное место хозяина лавки. – Вот что, мастер, – начал Остах, поковыряв в ухе, – каталка добрая вышла… – Я не смогу взять ее назад за те же деньги! – прижав руки к груди, вскрикнул Алвин. – Приходили стражники после… – Его взгляд вильнул мимо меня и остановился на Кайхуре, который продолжал дремать как ни в чем не бывало. – После нападения на наследника, – спокойно закончил за него Остах. – После нападения на наследника, когда вы ушли и пришли стражники, – зачастил Алвин, – они опять перевернули все вверх дном и грозились забрать меня… И в лавку, и в мастерские, и в дом залезли, оглоеды. Кричали, что я вор! А меня все здесь знают, госп… – он запнулся и исправился: – Наследник Олтер и Остах. – Но они случайно нашли немного монет на мостовой рядом с лавкой и подобрели. И ушли в трактир пить пиво за твое здоровье, – с широкой улыбкой закончил за мастера Остах. Улыбка колесника вышла не такой широкой. Кислой она была, эта улыбка. Видимо, немало денег пришлось отвалить стражникам. – Мы не собираемся сдавать кресло-каталку назад, – не вытерпел я. Остах нахмурился и поджал губы. – Не собираетесь? И деньги назад требовать не будете?.. – не веря своим ушам, прошептал мастер. – Но наследник теперича на своих двоих… Алвин посмотрел на меня, и я ему улыбнулся в ответ. – Не будем, – кивнул Остах. – Напротив, мастер Алвин, хотим сделать новый заказ. Хороший заказ. Алвин положил натруженные руки на прилавок. Глубоко вдохнул. Повернулся в сторону проема с занавеской, ведущего во внутренний двор, и гаркнул: – Альв! Альв, иди сюда! Занавеска тотчас взметнулась, и в лавке оказался мужчина средних лет. – Это мой сын, Альв, – коротко представил мастер вошедшего. – Встань за прилавок, нужно переговорить с дорогими гостями, – отдал он распоряжение и отодвинул занавеску, приглашая нас. – Пройдемте, наследник Олтер, Остах… и ваши охранники. Мы вышли во внутренний дворик, в центре которого рос памятный мне орех с раскидистой кроной. Вокруг этого дерева в прошлый раз мы проводили испытания кресла, наматывая круги. Кайхур, видимо, тоже что-то запомнил. Песик повернулся к месту, где он отгрыз палец у напавшего гворча, зарычал, а шерстка на загривке поднялась дыбом. – Молодец, молодец, Кайхур, – опередил меня Барат и нагнулся, погладив щенка. О, чудо! Кайхур не только не цапнул Барата, а даже слегка потерся головой о ладонь! После того как горец прокатил его в кресле через весь город, Кайхур сменил гнев на милость. Щенок прошел через двор, наполненный работающими людьми, и задрал ногу, окропив дерево. Работники весело загомонили, засмеялись, но Алвин прикрикнул, и те вновь склонились над заготовками. Вскоре мы сидели в маленькой комнатке за невысоким столом. Барат и Йолташ остались во дворе, перед этим осмотрев комнату внимательным взглядом. Йолташ даже под стол заглянул. Откуда-то принесли кувшин с вином и кружки. Остах плеснул мне на донце, долив сверху водой. – Прежде всего, – начал Остах, едва мы, по обычаю, пригубили питье, – мы должны вспомнить тех слуг, что проклятый убийца зарезал в твоем доме, мастер Алвин. Эта была та часть плана, с которой категорически не соглашался дядька. Он не понимал, почему нам должно быть хоть какое-то дело до слуг колесника. На все доводы он пожимал плечами и отвечал: «Ну и что?» – так что дальнейшее я просто продавил своим единоличным решением. – Мы не знали их и не знаем, какое место они занимали в твоем доме, – продолжил Остах. Алвин задумался о чем-то и выпил все вино из кружки. Остах вновь наполнил ее. – Убийца охотился на наследника, и потому мы причастны к их смерти. Алвин остановил взгляд на Остахе и набрал воздуха в грудь, собираясь возразить. Наставник прервал его, подняв ладонь. Я убрал Кайхура с коленей и встал с места. Обойдя стол, приблизился к мастеру. – Наследник хочет внести виру за их смерть. Я протянул мастеру руку. На раскрытой ладони лежала серебряная фибула. Затейливая застежка для плаща в форме дубового листка осталась нашим единственным украшением. – Прими мой дар, мастер Алвин. И не держи на нас зла, – произнес я ритуальную фразу. Мастер вскочил так резко, что табуретка упала, громко стукнув об пол. В проем заглянул Барат и тут же спрятался назад. Ни звук табуретки, ни Барат не отвлекли мастера, который смотрел на фибулу. – Это много. Это дорого. Я не могу… – прошептал он, не веря тому, что происходит. Я мог бы сказать ему, что это не так уж и дорого. И что он, с такой отличной лавкой и таким количеством слуг, вполне может позволить себе иметь подобное украшение. Он просто не привык к подобным вещам – вот и все. Но, конечно, я не стал ничего этого говорить. Я всего лишь повторил: – Прими мой дар и не держи на нас зла. Мастер встряхнулся и с глубоким поклоном принял подарок. Он растрогался до глубины души. Остах громко прокашлялся, я вернулся на место. Поднял Кайхура и вновь устроил на коленях. – Сможешь ли ты, мастер, сделать такое же кресло? – спросил Остах. Алвин мигом пришел в себя и выпрямился, положив руки на стол. – Кресло на колесах? Могу. По той же цене? – быстро спросил он и потер руки. – А не одно кресло, а несколько? – вновь спросил наставник, проигнорировав вопрос о цене. Отлично! Больше всего я боялся, что дядька возьмется за свое, но пока что он вел переговоры, полностью следуя моим наставлениям. – Несколько? – переспросил мастер, вспоминая о текущих заказах. – А как срочно? – Не срочно. Скажем, одно изделие в седмицу? – Одно кресло в семь дней, – забормотал мастер. Встав с табуретки, он приблизился к окну. – Семь дней – и одно кресло… Обрубок! Обрубок! Ублюдок недоношенный, что делаешь? Плетей тебе всыпать?.. – вдруг закричал он в окно и осекся. – Прости, наследник Олтер, – виновато пожал плечами колесник. Я заливисто рассмеялся. И мастер сел обратно за стол. – Сделаем. Одно кресло в семь дней. За те же деньги. Сколько кресел? – Алвин вновь потер ладони друг о друга. – На пять серебряных меньше, – ответил Остах. – Это же только в первый раз делать трудно, потом по накатанной идет? Кайхур, у которого резались зубы, играл со мной, слегка прикусывая пальцы и отпуская. Алвин хотел начать торг, но посмотрел на Кайхура, на фибулу в своей ладони – и кивнул. – Кресло будешь делать для взрослого, – начал перечислять Остах. Алвин вновь кивнул. – Для начала мы оплатим три кресла, сразу. – Остах вытащил приготовленный заранее кошель и протянул мастеру. Тот принял его и положил на стол, накрыв ладонью. Настроение у Алвина заметно улучшилось. – И последнее. Кресло придумал Олтер, так? – спросил Остах. – Так, – настороженно кивнул мастер, уловив изменение тона горца. – Пока ты не выполнишь наш заказ полностью – ты никому больше не будешь делать такое. Ни за какие деньги. Никому. – И каков ваш заказ? – спросил мастер. Я боялся, что в этом месте колесник может заартачиться, но Алвин не имел ничего против наших условий. – Когда изготовишь для нас полсотни кресел на колесах – можешь делать их на продажу кому угодно, – ровно ответил Остах. И все-таки мой дядька – хороший актер! Как убежденно говорит то, во что ни на грош не верит! Вчера заявлял, что мы и пять кресел не сможем продать! – Сколько? – округлил глаза Алвин. Одна рука сжала кошель, вторая потянулась к кувшину с вином. – Пагот-шутник, полсотни… – Кружка запрыгала в ладони. Едва мы вышли во двор и двинулись к лавке – оживленный Алвин шел впереди, зычно подгоняя работников, – как ко мне пробился щуплый чумазый паренек. Йолташ схватил того за шиворот. – Господин!.. – полузадушенно хрипнул он. – Господин наследник Олтер! – Чего тебе? – подошел Остах, грозно нахмурив брови. – Пелеп! Пелеп, грязная твоя рожа! – раздался голос Алвина, и мальчишка вжал голову в плечи. – Спокойно, – шепнул я Остаху. – Хочу с ним переговорить. Я узнал пацана – именно он участвовал в первых испытаниях на прочность кресла-каталки, сжимаясь от ужаса. Дядька остановил колесника и что-то коротко ему сказал. Тот затоптался на месте, а потом ринулся в глубину двора, раздавая подзатыльники работникам. – Что ты хочешь? – спросил я пацаненка. Йолташ опустил того на землю, но продолжал держать за шею сзади. – У меня нож за пазухой, – пискнул пацан и тут же ойкнул от боли, подогнув колени. – У него и вправду нож, Оли! – сказал Йолташ, усиливая хватку. – Да отпусти ты его! – Я схватил Йолташа за плечо. – Ты же ему голову открутишь! Йолташ достал из-за пазухи пацана тяжелый боевой нож и отпустил шею. Впрочем, Барат мигом завернул руки пареньку за спину. Повинуясь нетерпеливому жесту, Йолташ протянул кинжал. – Пелеп! Что это значит? – спросил я. – Чей это кинжал?