Она знала его. Она совершенно спокойно прошла в ванную комнату. Взяла в руки его бритву. Налила воду. Какое-то время сидела на краешке ванны и курила. Голова была пустой, и она впервые за многие дни почувствовала себя абсолютно спокойной. Наверное, потому, что она знала: теперь ее никто не сможет побеспокоить. За окном сгущались ночные тени. Я вижу все это в последний раз, без всякой жалости подумала она и сказала вслух, едва слышным шепотом: — И слава богу… Глава 11 Дав Пенсу последние ценные указания, я набрала номер и передала ему трубку. Да уж, критически осмотрела я выразительно-страдальческую физиономию моего друга. Какая безнравственность — заставлять этого человека лгать! «И заниматься шантажом», — услужливо подсказал внутренний голос. Да пошел бы ты, огрызнулась я. Цель оправдывает средства. Другого способа прощупать почву у меня нет. Однако Пенс меня поразил. Вот уж сколько с ним общаюсь, а не предполагала в нем такого незаурядного актерского дарования! Как только на другом конце провода подняли трубку, Пенс преобразился. Его взор стал туманным и лишенным мысли, а голос… — Хай! — произнес мой Пенс так, будто не переставал гонять во рту «Дирол». — Это я. Там некоторое время озадаченно молчали. Пенс тоже талантливо держал паузу. Его о чем-то спросили. Догадываюсь, что это был вопрос: «Кто вы?» Потому как Пенс сказал развязно: — Конь в пальто. Не делай вид, что не знаешь, по какому поводу тебе звонят. Ну, чтобы ты легче догадался, поскольку, судя по всему, мозги у тебя перестали варить… Тут он мерзко хихикнул — я даже отшатнулась, не веря своим ушам! И это мой рыцарь… Так вот, он хихикнул, как порочная девица, и пропел: — А у Та-ани на флэту… Ну, как? Вспомнил? Или тебя тоже шарахнули нечаянно по кумполу и ты стал соображать еще хуже? «Сердцеед» продолжал молчать. — Послушай, давай решим эту кретинскую проблему, а? — потерял терпение Пенсов персонаж. — Ты спокойно приносишь нам деньги, и мы расходимся. С миром. Ты же не хочешь плакать кровавыми слезами, да? Мы тоже не чужды милосердия. По-моему, есть смысл встретиться! Трам-с! Трубку повесили. — Не понимаю, зачем тебе это было нужно? — выдохнул Пенс. — Надеюсь, что ты мне это объяснишь. — Непременно объясню, — пообещала я, нежно целуя его в губы. — Вот только сама все пойму и сразу приступлю к объяснениям! — Как? — вытаращился на меня Пенс с безграничным возмущением. — Я тут придуривался, а ты даже не знаешь, зачем я это делал? — Сережка, я действительно пока не могу связать все воедино, — развела я руками. — Я просто пытаюсь проверить свои слабенькие догадки, вот и все! И надеюсь, после нашей разведки боем завтра все прояснится… Если не прояснится завтра, все равно решится быстрее! Не обижайся, ладно? — Жалко, что это ты, — искренне сказал он. — На тебя я совсем не могу злиться. Вот другую я бы с удовольствием отшлепал! — Господи, как это не оригинально! — проговорила я с тяжелым вздохом и шагнула в подъезд, послав на прощание Пенсу воздушный поцелуй. Дело в том, что меня хочет отшлепать и даже выпороть такая толпа разъяренных людей, что Пенсу бедному вовеки не дождаться очереди! * * * Домой я приплелась страшно усталая, но почти успокоившаяся. Вот, оказывается, зачем нужны мужчины! Чтобы успокоили тебя в нужную минуту! А я-то все не могла понять этих странных женщин, которые посвящают большую часть времени поиску партнеров! У них просто с нервами не все в порядке… Кстати, слово «партнер»… Как-то не подходит оно Пенсу! Опошляет это словечко его светлый образ в моих глазах. Так что не буду я называть его партнером. Я втащила себя в квартиру и упала в кресло. Мать только приподняла голову от книги и удовлетворенно хмыкнула. — Вид у тебя, дочь моя, как у свежевыловленной утопленницы! Судя по ее улыбке, этот факт ее не беспокоил. — И сколько я там провалялась, в болотистой тине? — полюбопытствовала я. — Да с неделю, наверное, — пожала плечами мама. — Если не больше… — Ну, конечно, — фыркнула я. — Дочь рискует жизнью, зарабатывая деньги на кусочек хлеба, а мать издевается над несчастной вместо сочувствия! — Так я и знала, что рано или поздно ты примешься попрекать меня куском хлеба, — обрадованно воскликнула она. — Я тебя на эту странную работу не гнала, между прочим. Вот диджеем, например, устроилась бы. Язык у тебя без костей, и трепалась бы денно и нощно. — Вот выгонят меня, пойду диджеем, — согласилась я. — Буду передавать тебе приветы и без конца отравлять существование голосом Филиппа Киркорова… — Тогда мне придется стать матерью-убийцей, — вздохнула она. — Ну, просто Тараска Бульба, — хмыкнула я. Вот про Тараску зря я вспомнила! Мое настроение сразу начало угасать, мир окрасился черными красками. — Вообще-то я сегодня ужасно устала, — пожаловалась я. — И спать хочу. И от голода умираю. В маме наконец-то проснулась совесть, и она поднялась, отложив книгу. — Ладно, бедное голодное дитя! Сейчас я что-нибудь придумаю, чтобы не быть причиной твоей безвременной кончины! * * * Я лежала и рассматривала световое пятно на потолке. Сон, как я и ожидала, не спешил ко мне. Стоило мне закрыть глаза, как перед ними возникал окрашенный в красное «ирокез» Тарасюка или Таня. Ванцов сказал, что ее сначала убили, а потом наполнили ванну водой… И получалось, что убийца неплохо был с Таней знаком. Ведь дверь ему открыла она. Если, конечно, он не шел за ней, чтобы потом, ворвавшись следом… Черт! Если я не перестану думать об этом, я не усну. Вторая бессонная ночь бог знает к чему приведет меня. Мой умственный коэффициент снизится до дебильного!