Нет, даже не плакал – рыдал как маленький мальчик. Рыдал над своим мертвым братом. Над своей половинкой. У Софи сжалось сердце. Она понимала, что значит родная кровь. – Райен, – прошептала Софи. Он на нее не взглянул. – Но ты же сможешь вернуть его, – хрипло выдохнула Софи. – С помощью пера. Его рыдания стали глуше. – Райен? Звуки снова стали нарастать, становились все более громкими, дикими, и Софи, наконец, поняла, что никакие это не рыдания. Безумный смех это был, вот что. А затем Райен обернулся, и взглянул на Софи голубыми льдинками глаз. Поднялся, стер кровь со своего лица, и из горла Софи вырвался панический крик: – Ты не Райен! Не Райен! Не Райен! – Ну что? – усмехнулся Змей. Золоченый ским сорвался с его королевского камзола и коротко подстриг на голове Яфета его свалявшиеся, слипшиеся от крови волосы. Затем прикоснулся к лицу Змея, моментально покрыв его волшебным загаром – ровным, золотистым. – Я Тот-Кто-Надо, – усмехнулся Яфет. – Даже более настоящий Райен, чем он сам. Движением пальца он направил скима к окну. Ским пробил стекло, высоко взлетел и принялся писать на фоне серого неба красивыми золотыми буквами: Свадьба короля Райена и принцессы Софи состоится, как и было объявлено… Софи ринулась к двери, но она была заблокирована скимами. Сжавшись от ужаса, Софи наблюдала за тем, как Яфет медленно приближается к ней. На лице Змея играла жуткая, безумная улыбка. «Агата! – мысленно взмолилась Софи. – Агата, помоги мне!» Но не было рядом Агаты, чтобы помочь. Никого рядом не было. Софи отступала до тех пор, пока не прижалась спиной к стене. Змей подошел, наклонился и произнес, почти касаясь ее уха своими холодными как лед губами: – Ну, как? Ты готова к свадьбе? Она ударила его по лицу, потянулась к мечу, даже успела прикоснуться рукой к его рукояти… Но тут уже налетели скимы. Они ввинтились с обеих сторон ей в уши, и Софи начала терять сознание. Последней промелькнувшей в голове Софи была мысль о лучшей подруге, второй половинке ее собственной души. 26 Агата Грубая ошибка Агате приснилось, что она лежит в гробу. Гроб металлический, закрытый, само собой, и в него наливается вода. Агата колотилась о стальные стенки гроба, на которых были выгравированы какие-то странные символы, а вода уже подступала к подбородку, еще немного, и она начнет заливать рот и нос. Мимо Агаты проплывали маленькие, размером с морского конька, черные и белые лебеди. Проплывали равнодушно, совершенно не обращая внимания на Агату с ее отчаянными криками. Еще несколько секунд, и она с головой ушла под воду. Удерживая в легких остатки воздуха, Агата начала с новой силой биться о стенки своего гроба, потом вдруг почувствовала боль в ушах, и вокруг нее начало расплываться что-то теплое, окрашивая воду в красный цвет. Кровь. Агата невольно вскрикнула, у нее изо рта вырвались последние пузыри воздуха. Плававшие вокруг нее лебеди вдруг пошли ко дну черными и белыми камешками, а сама Агата начала терять сознание. Ей казалось, что стенки гроба начинают сдвигаться, сжимая ее со всех сторон. Царапая пальцами твердый металл и задыхаясь, Агата взглянула на свое отражение на блестящей, словно зеркало, стенке гроба. Только это было не ее отражение. Это было лицо ее лучшей подруги. Судорожно глотнув воздуха, Агата проснулась и, вынырнув из кошмара, прошептала. – Софи… Тут Агату качнуло, да так сильно, что она ударилась лицом о деревянные прутья своей клетки. На секунду Агате подумалось, что она все еще спит, но затем она увидела сквозь прутья еще две таких же, как у нее, огромных птичьих клетки, притороченных поверх толстой попоны к спине верблюда. В одной клетке сидели Тедрос и Гиневра, в другой Хорт и Николь. Сам же верблюд меланхолично трусил вниз по освещенному лунным светом склону холма, ступая между густо усыпавшими его надгробьями. – Султан из Шазабаха золота мне дал. Сказал: «Приведи верблюда по берегу Дикого моря в Камелот», – сам с собой разговаривал вслух сидевший впереди погонщик. – Сказал: «Этот верблюд – мой свадебный подарок королю Райену». Погонщик – а им был лысеющий бобер – обернулся назад и добавил, обнажив в улыбке свои длинные пожелтевшие зубы: – А теперь к верблюду новые свадебные дары добавились. Целых пять штук, – кивнул он в сторону сидящих в клетках пленников. – А значит, и золотишка у Эджубеджу прибавится. Вот теперь Агата окончательно проснулась и все-все вспомнила. * * * Немилосердно трясясь при каждом шаге верблюда и прижимая к боку сумку с лежащим в ней хрустальным шаром Доуви, Агата наблюдала за тем, как Тедрос пытается распилить своим зажженным пальцем решетку своей клетки, но это ему никак не удавалось. То ли дерево, из которого были сделаны прутья решетки, таким крепким оказалось, то ли (и это скорее всего) клетка была заколдована, да так мощно, что пробить эту защиту не могло ни одно заклинание Тедроса. – Говорил же я, что нужно идти через Лес стимфов, – ворчал Хорт в своей клетке. – Это самый короткий путь на Авалон. И никто бы нас там не поймал! – Да, но по берегу идти казалось безопаснее всего, – возразила ему Николь, голос которой ненадолго перекрыл недовольный рев верблюда, которого Эджубеджу огрел своей палкой, – и почти добрались уже до Леди Озера. Если бы не оказались у той пристани в одно время с причалившим к ней кораблем из Шазабаха… – Или если бы маменька Тедроса не врезалась прямо в бобра, – шепотом добавил Хорт. Гиневра его шепот все же расслышала и со вздохом откликнулась из своей клетки: – Но темно же было – хоть глаз выколи! Верблюд споткнулся о какую-то могильную плиту, старая королева качнулась, ударилась спиной о прутья клетки и замолчала. Тедрос помог матери вернуться на место и неприязненным тоном сказал, обращаясь к Хорту: – Все ищешь, кого бы обвинить во всех бедах? А я вот, например, ищу способ, как отсюда выбраться и всех вас вывести. В этом и есть различие между мужчиной и мальчишкой, согласен? Хорт невнятно пробурчал что-то и отвернулся в сторону. Тедрос вновь принялся за прутья своей клетки, попробовал на сей раз сломать их голыми руками. Сражался с ними, как в свое время с застрявшим в камне Экскалибуром, – и с тем же успехом. Устав, он сел и, подняв голову, встретился взглядом с ехавшей в верхней клетке Агатой. …Отец Тедроса оставил им странное послание: «Откопайте меня», и они должны были выполнить этот приказ старого короля. Агата была уверена, что в могиле Артура спрятано что-то такое, что могло дать им шанс в борьбе против Райена даже несмотря на то, что все, казалось, для них потеряно. Но пройдя украдкой почти целый день вдоль морского побережья и оказавшись всего в нескольких километрах от своей цели, они наткнулись на Эджубеджу, наемного головореза, уже едва не убившего однажды Агату на Авалоне. Теперь захвативший их проклятый бобер вез своих пленников на подарочном волшебном верблюде назад, в Камелот, и чтобы срезать путь, гнал его через огромное кладбище, Сад Добра и Зла, на котором хоронили самых знаменитых в Бескрайних лесах всегдашников и никогдашников. Проезжая мимо хрустального гроба сказочной принцессы, Агата увидела на его стенках золотистые отблески и подняла голову, чтобы перечитать написанное на небе сообщение Львиной Гривы. Оно не изменилось, и по-прежнему извещало о скорой свадьбе короля Райена и Софи. В голове Агаты мелькнули отголоски ее сегодняшнего кошмарного сна – идущие камешками на дно черные и белые лебеди, льющаяся у нее из ушей кровь, отражение Софи вместо ее собственного лица… Душа Агаты явно пыталась подсказать ей что-то, но что именно? «Хорошо, будем рассуждать логично», – решила для себя Агата. Итак, они находятся в дороге целые сутки, даже чуть больше уже, и за это время сообщение Львиной Гривы осталось без изменений. Очевидно, написанное следует считать правдой, а это означает, что осталось меньше суток до того, как Райен и Софи поженятся. Сразу после этого Райен приберет к своим рукам всю магическую силу Сториана, и тогда Агату, Тедроса и всех их друзей можно считать покойниками. А единственной их надеждой на спасение остается – или, правильнее сказать, оставался – гроб короля Артура, от которого они сейчас удалялись с каждым шагом верблюда. – А вон там мой отец похоронен. В Долине Коршунов, – услышала Агата голос Хорта, который тихонько говорил это Николь. – Не Уголок Мертвых, конечно, и не другое элитное кладбище, но тоже вполне достойное место. Это Школьный директор помог мне с могилой для моего отца. Единственное доброе дело, которое он за всю свою жизнь совершил. – И то, наверное, чего-то хотел от тебя взамен, – заметила его подруга.