– Да нет, ничего. Сказал просто, что понимает связь между отцом и сыном. И надеется, что и у него самого когда-нибудь появится такой же любящий сын, как я. От его слов у меня тогда мурашки по телу побежали, – ответил Хорт. – А сам директор по-настоящему любил только Софи. Агату, которая слышала их разговор, передернуло от этих слов. – Постойте. Взгляните туда! – воскликнул Тедрос, указывая рукой. – На Уголок Мертвых посмотрите. У вершины холма, где хоронили самых прославленных злодеев, среди мрачных статуй, черных обелисков и увитых терновником склепов возвышалась новенькая – выше всех и больше всех – плита из полированного мрамора, освещенная горящими, установленными по обеим ее сторонам, факелами. Надпись на плите была сделана такими громадными буквами, что Агата без труда прочитала ее издалека: ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ ЗМЕЙ, Ужас Лесов, Убитый Львом из Камелота на глазах у всего народа Агата вспомнила газеты, которые показывали ей Деван и Ларалиса, когда она только что впервые возвратилась в Школу. «Камелотский курьер» выражал сомнение в том, что Змей мертв, опираясь при этом на признания кладбищенского смотрителя, утверждавшего, что никакого Змея на его кладбище никогда и никто не хоронил. Впрочем, все остальные, подконтрольные новому королю Камелота газеты в один голос заверяли, что Змей действительно похоронен в Уголке Мертвых. «Курьеру» Агата доверяла, остальным газетам – нет. Она была уверена в том, что могила Змея пуста. Что же касается кладбищенского смотрителя, то его с той поры никто больше не видел. Как сложилась его дальнейшая судьба, попробуйте догадаться сами, это совсем не трудно. Сейчас верблюд уже приближался к окраине кладбище. Еще несколько часов, и он дошагает до Камелота. – Нам нужно что-то делать, – сказала Агата, обращаясь к Тедросу. – И быстро причем. – Магия не работает, не могу взломать клетку. И на помощь к нам никто не придет, – ответил принц, придерживая свою мать так, чтобы она не билась от тряски о прутья клетки, и спросил, указав кивком головы на сумку Агаты. – А как насчет хрустального шара Доуви? – Хочешь, чтобы я засветила им бобру по голове? – криво усмехнулась Агата. – А зачем вообще ты его везде с собой таскаешь? – Доуви сказала, чтобы я этот шар из рук не выпускала. – Но она же не знала, что мы в такую переделку попадем, – печально сказал Тедрос. – Послушай, я совершенно не хочу умирать в клетке на спине какого-то вонючего верблюда… Сверкнула вспышка, мелькнула над головой Тедроса, слегка опалив ему волосы. Еще одну огненную бомбу верблюд выплюнул, метясь в Агату, но она, к счастью, успела пригнуться. – Хватит болтать, – повернул свою голову в сторону пленников Эджубеджу. – Это не обычный верблюд, – не побоявшись огненных бомб и окрика бобра, негромко пояснила своим спутникам Гиневра. – Огнедышащий. Как дракон. Такие верблюды, как горгульи, – непобедимые убийцы. У султана из Шазабаха целая армия таких верблюдов. Их даже Артур побаивался, этих верблюдов. Даже странно, что султан решился такого верблюда в подарок послать – неужели настолько доверяет Райену? Мысли Агаты зацепились за одно, мимолетно брошенное словечко старой королевы. Горгульи. Непобедимые убийцы. А вот Агате однажды удалось взять верх над горгульей. Правда, давно это было, еще на первом курсе… Тогда Агате удалось с помощью своего особого дара уговорить горгулью, и та не съела ее. «Интересно, сохранился ли у меня этот дар?» – подумала Агата. Где-то глубоко-глубоко в сердце у нее затеплилась искорка надежды. Агата встала на колени, крепче прижала к себе сумку с хрустальным шаром. Для того чтобы включить свой дар, ей нужно смотреть в глаза верблюду, но как это сделать, сидя в клетке, из которой, если посмотреть вперед, виден только жирный зад Эджубеджу? Тогда Агата закрыла глаза и мысленно спросила верблюда: «Ты меня слышишь?» Никакого ответа. Может быть, ее дар выветрился от того, что она его столько времени не использовала? Может быть, дары живут своей жизнью и умирают – тоже своей смертью? Агата еще сильнее сосредоточилась. «Если ты меня слышишь, скажи. Или хоть знак какой-нибудь подай». Клетку качнуло. Агата открыла глаза. Верблюд остановился и задрал хвост, из-под которого на землю повалились дымящиеся яблоки навоза. Агата улыбнулась. «Значит, ты меня слышишь, это хорошо. Я твой друг, не то что бобер. И я знаю, кого ты оставил дома». Зашагавший было вперед верблюд сбился с ноги и едва не упал, сильно тряхнув клетки с сидевшими в них пленниками. Эджубеджу сердито ударил верблюда своей палкой, и тот застонал от боли. Скатившаяся от толчка на пол клетки Агата вновь поднялась на колени. «Я могу помочь тебе». На этот раз верблюд слегка повернул голову и мельком взглянул назад. «Ты в клетке, – раздался в голове Агаты голос верблюда. Точнее, верблюдицы, поскольку голос был высоким, женским. – Не в том ты положении, чтобы кому-то помогать». Агата встретилась наконец взглядом с верблюдицей, и в темных озерах ее глаз увидела Настоящее и Прошлое. Сердце Агаты забилось вдвое чаще. «Я слышу мысли и чувствую желания, это мой Дар, – мысленно сказала она верблюдице. – Я знаю, что ты очень хочешь вернуться домой. К своим двум дочерям. И к своему родному стаду». Верблюдица остановилась, глядя прямо перед собой и не реагируя на удары Эджубеджу, который лупил ее своей палкой. «Видишь ли, – холодно ответила верблюдица, – я солдат армии Шазабаха и подчиняюсь приказам». «Чушь, – мысленно возразила ей Агата. – Солдат – это потом. А прежде всего ты мать. Сестра. Дочь. Подруга, наконец». «Да ты сейчас мне три короба наговоришь, лишь бы только на свободу выскочить», – фыркнула верблюдица. «Если ты мне поможешь, мы обе выберемся на свободу, – ответила Агата. «Я подарок королю Райену, – сказала верблюдица. – Если я не выполню свои обязанности и вернусь в Шазабах, меня просто-напросто убьют». «Правлению короля Райена вскоре придет конец, – ответила на это Агата. – И султан только рад будет, что ты не дошла до Камелота. А до того времени ты можешь скрыться, отсидеться где-нибудь в Лесах. И как только все закончится, спокойно вернешься к своей семье». Верблюдица молча прошла немного вперед, затем спросила: «Почему я должна тебе доверять?» «По той же причине, по которой я доверяю тебе, – ответила Агата. – Я просто должна доверять, вот и все. Нет у меня другого выбора». Верблюдица обернулась, взглянула на Агату, затем снова повернула свою голову вперед. «А ведь они правду о тебе говорят, Агата из-за Дальнего леса», – заметила она. «Кто это они?» – спросила Агата. Верблюдица не ответила, затем вдруг резко начала поворачивать. «Приготовься», – сказала она, а затем бросилась бежать назад, на кладбище, к его теснее всего заставленному надгробиями участку. – В чем дело? – завопил Эджубеджу, размахивая палкой. – Держитесь! – крикнула своим друзьям Агата. Тедрос, Хорт, Николь и Гиневра удивленно уставились на нее. – Ложись! Немедленно! – крикнула Агата… Верблюдица на полном ходу бросилась в узкую щель между двумя обелисками. От удара клетка, в которой сидела Агата, разлетелась в щепки, а сама она довольно успешно приземлилась на мягкую землю. От удара о следующее массивное надгробие разлетелась клетка, в которой сидели Тедрос и Гиневра, затем та же участь постигла клетку Хорта и Николь. Совершенно обезумевший Эджубеджу схватил верблюдицу за шею, пытаясь придушить ее… Верблюдица взревела, словно боевой конь, сбросила с себя бобра и припечатала его к земле ударом тяжелого копыта. Из пасти верблюдицы вылетели сгустки пламени, прочертили огненное кольцо вокруг неподвижного тела бобра. Затем земля словно взорвалась и ушла вниз. С диким воплем Эджубеджу провалился в открывшуюся дыру и навсегда исчез в ней. Верблюдица спокойно отряхнулась, посмотрела на целых и невредимых бывших пленников, подошла к Агате и на мгновение прижалась к ее груди своей теплой шерстяной мордой.