Агата до сих пор никак не могла привыкнуть к тому, что ее кот выполняет обязанности императора, но, по правде сказать, было много более важных вещей, которые требовали ее внимания. А пока что она повернула голову, чтобы встретиться взглядом с Тедросом, и сказала: – Мы знаем о том, что Софи на нашей стороне потому, что она для нас то послание оставила. – Агата права, Тедрос, – поддержала ее Гиневра. – Софи очень опасную игру затеяла, очень опасную. Наподобие той, в которую играла, когда подтолкнула меня действовать, чтобы ты смог сохранить свою голову на плечах. – И поэтому помчалась к Райену и его братцу-монстру… ради меня, да? Ах-ах, самоотверженная Софи! Софи-бессребреница! Софи-мученица! Да что там, давайте уж сразу – Святая Софи! Странно, почему она не была в Школе Добра? Ах да, вспомнил. Потому что была слишком занята, пытаясь убить всех нас. – Да, Софи – девушка непредсказуемая, – признала Агата. – И мы не знаем, почему она решила вернуться и что она задумала. Но мы знаем, что она пытается помочь нам. Поэтому она и задала нам тот вопрос. Это задание, на котором мы должны сосредоточиться, пока она решает свои задачи. – И все эти выводы ты сделала из той бредовой пыльной записочки? Ну-ну, хотел бы я, чтобы ты в моей голове мысли с такой же легкостью читала, как в ее, – проворчал Тедрос, прихватывая из вазы новую щедрую пригоршню чипсов. – То, что она написала, не имеет никакого смысла, согласись. «Почему Леди поцеловала его?» Какая еще Леди? Кого она поцеловала? И почему нам так важно это знать? – Это Леди Озера и Змей, – спокойно ответила ему Агата. – Софи хочет, чтобы мы выяснили, почему Леди Озера поцеловала Яфета. – И это был не просто поцелуй. Он лишил озерную владычицу всех ее магических сил. Мерлин говорил об этом мне и Тедросу, когда приехал в Камелот, – вспомнила Гиневра. – И было это вскоре после того, как Змей убил Чеддика. Леди Озера поцеловала Змея потому, что считала его настоящим королем. – А еще она думала, что Змей сделает ее своей королевой, – добавила Агата. – Но если это все так, то почему она Яфета поцеловала вместо Райена? – фыркнул Тедрос. – Райен же наследник, а не его брат. – Вот именно об этом Софи и спрашивает, – пошла в наступление Агата. – Между прочим, тот же самый вопрос я сама задала Леди, когда вернулась на Авалон. Она ответила нам с Софи, что у Яфета в жилах кровь короля Артура. Но и это не все. Она утверждала, что Яфет – старший сын Артура. Только мы-то знаем, что это неправда, потому что Райен вытащил Экскалибур из камня. А если так, то выходит, что это Райен старший сын, а не Яфет. Я сказала Леди, что она ошиблась. Она поцеловала того, кто не был настоящим королем. Но она начала настаивать, что это я ошибаюсь. Что у того, кого она поцеловала, в жилах текла кровь наследника, и тот, кого она поцеловала, был тем, кто вытащил Экскалибур из камня. А если все так, то во всей этой истории что-то очень не так. Совершенно все не так. И теперь Софи просит нас выяснить, что не так в этой магической истории и почему. – Но мы и так уже знаем ответ. В Райене и Яфете нет крови Артура! – резко заявила начинающая терять терпение Гиневра. – Ни в одном из них. Они лжецы. Мошенники. Просто они владеют черной магией, которая помогла Райену вытащить Экскалибур из камня, и она же заставила Леди Озера поцеловать его брата. Это единственное объяснение. Единственное, потому что они не сыновья Артура! А значит, не имеет никакого значения, кого из них поцеловала Леди! Это все блеф, надувательство! Наследник Артура – мой сын! Король только он, мой сын, и больше никто! Агата и Тедрос молчали. Гиневра взглянула на них и переменилась в лице. – В чем дело? – спросила она. – И какое все это имеет отношение к той женщине, Эвелин Садер? – Самое прямое это имеет отношение к женщине по имени Эвелин Садер, – произнес новый голос у них за спиной. Они обернулись и увидели Потрошителя и двух гномов-охранников, а между ними шагал парень, ослепительно светлый блондин, которого Агата даже не узнала поначалу, но потом… …Потом ее глаза блеснули. Хорт. Но появление Хорта в тронном зале не было единственной неожиданностью. Второй сюрприз Хорт держал на своей раскрытой ладони. Это была мертвая бабочка. Синяя бабочка. Мельком взглянув на лицо Тедроса, Агата увидела, как на нем появляется выражение ужаса. И в эту секунду Агата поняла, что настало самое время рассказать Гиневре правду. Всю правду. * * * К тому времени, когда Агата закончила свой рассказ, лицо Гиневры сделалось мертвенно-бледным, как у призрака, а Тедрос вообще убежал из зала. Какое-то время Агата, Хорт и бывшая королева просидели молча, с особенной силой ощущая отсутствие принца. – Женщина в платье из бабочек. Да, я встречала ее однажды. Давно это было, очень давно, – задумчиво сказала наконец Гиневра, утирая слезы. – Только не знала, что она Эвелин. Леди Гримлейн называла ее Элли. – Под именем Элли она жила и в Фоксвуде, пока втайне растила Райена и Яфета, – сказал Хорт, поглядывая на вазы со снэками, но не спеша протянуть к ним руку. – Я-то сначала думал, что Элли – это уменьшительное от Гризелла Гримлейн. Считал это верным доказательством того, что именно леди Гримлейн была матерью Райена и Яфета. Но, оказывается, Элли – это Эвелин. Хорту явно было не по себе без своей подружки, но Николь и Потрошитель вместе с двумя гномами-охранниками ушли наверх, вытаскивать оглушенную заклятием Кико, которую Николь и Хорт обнаружили лежащей посреди Леса. – Как ты думаешь, Тедрос вернется назад? – спросил Хорт, взглянув на Агату. Но Агата ему не ответила, не услышала его, погрузившись в свои раздумья. Итак, она рассказала Тедросу и его матери всю правду о кровавом кристалле. Рассказала им всю правду о настоящем наследнике Артура. Поначалу они не желали ей верить – вначале сын, потом и его мать тоже. Мысль о том, что у короля Артура могла быть связь с сестрой Августа Садера, провидца, написавшего коронационный портрет Тедроса, поначалу казалась Гиневре невозможной, дикой. Но по мере того как Агата подробно рассказывала эпизод за эпизодом – как леди Гримлейн договорилась с Эвелин, что та сделает аркан, чтобы соблазнить Артура и иметь от него ребенка; как Гримлейн в последний момент отказалась от своих намерений и убежала из комнаты; как Эвелин после этого снова вытащила аркан, злобно блестнув змеиными глазами, – лицо Гиневры, казалось, старело прямо на глазах. Когда же Агата дошла до того момента, где Эвелин набрасывает аркан на шею спящего Артура, Тедрос отчаянно замахал руками и, не говоря ни слова, выбежал из зала, оставив Агату наедине со своей матерью и Хортом. С каждой секундой молчание давило все сильнее, лицо Гиневры все больше становилось похожим на посмертную маску. Хорт украдкой бросил взгляд на Агату, ожидал, очевидно, что она начнет утешать старую королеву. Однако правда оказалась настолько жестокой, что успокаивать ее было бесполезно, только еще хуже наделаешь. – Артур пригласил Элли отобедать с нами в Камелоте. Это и был тот единственный раз, когда я виделась с ней, – лишенным интонаций голосом заговорила Гиневра. – Тот обед был попыткой восстановить мирные отношения. Видите ли, после того как мы окончили с Артуром Школу Добра, он привез меня в свой замок и там познакомил меня со слугами, а леди Гримлейн была старшей над ними, домоправительницей. Артур собрал их всех и объявил о нашей с ним скорой свадьбе, – Гиневра немного помолчала. – Для Гримлейн это оказалось полной неожиданностью. В дальнейшем она начала пакостить мне исподтишка, а я отчитала ее при всех… Если бы я знала тогда, что она влюблена в Артура, то, конечно, вела бы себя тактичнее, но… Одним словом, как вышло, так уж вышло. Гримлейн обиделась, уехала к своей сестре в Фоксвуд и отказывалась возвращаться, несмотря на все просьбы Артура. Затем Артур заметил подругу Гримлейн, которая бродила возле замка. Она сказала, что ее зовут Элли Садер. Артур пригласил ее на обед, решил, что это хороший предлог, позволяющий Гримлейн вернуться в замок как бы к своей подруге и не потерять при этом свое лицо. – А что было за обедом? – спросил Хорт. – За обедом? – задыхаясь, переспросила Гиневра и заплакала, не сдержалась. – Простите… Просто сама мысль о том, что… домоправительница Артура сговорилась с ведьмой околдовать его, родить от него детей против его воли, а потом отказалась, и ее место решила занять сама эта ведьма… – затрясла она головой. – Знал ли сам Артур о том, что какая-то шарлатанка родила его наследников? А если да, то как он мог сохранить это в тайне от меня? От всех в тайне? – Я не знаю, – опустила глаза Агата. – Мне известно только то, что я видела. – А ведь это должно было произойти сразу после того вечера, – прошептала Гиневра, широко раскрывая свои глаза. – Ведь уже во время обеда между Гримлейн и той гадюкой проскакивали кое-какие мелочи, на которые я тогда просто внимания старалась не обращать. – Какие именно? – раздался голос Тедроса. Принц все-таки возвратился в тронный зал – в мокрой от слез рубашке, с покрасневшими глазами. Он сел рядом с Гиневрой и взял ее за руку. Уверенное – даже самоуверенное – выражение исчезло с лица Тедроса, оно сделалось робким и испуганным, словно перестав быть наследником и королем, он сомневался теперь даже в своем праве считаться сыном Гиневры и просил у нее разрешения на это. – Какие мелочи? – повторил Тедрос, поглаживая руку старой королевы. – То, как они перешептывались и перемигивались каждый раз, когда Артур заводил речь о нашей с ним предстоящей свадьбе, – глубоко вздохнув, ответила Гиневра. – Они делали это так, будто знали что-то важное, но известное только им двоим. А когда Артур упомянул о том, что хочет в скором будущем пригласить в замок провидца, чтобы тот заранее написал коронационный портрет его сына, у Элли вдруг испортилось настроение. Она сказала, что провидцем считается ее брат Август, хотя его способности бледнеют по сравнению с ней. Ему дано видеть будущее, зато она может слышать настоящее – читать, как в книге, желания людей, их опасения, страхи, самые глубокие тайны – а ведь именно настоящее намного больше способно изменить жизнь каждого человека, чем будущее или прошлое. Я еще сказала тогда, что с такими талантами она могла бы стать прекрасной феей-крестной. В ответ Эвелин закудахтала как ведьма. Оказывается, то же самое советовал ей и Август, убеждал ее поставить свой дар на службу людям, чтобы помогать им. Но Эвелин, по ее собственным словам, такая перспектива совершенно не прельщала. «Вот еще! Стану я тратить жизнь на то, чтобы таскаться по Лесам и создавать платья для всяких замарашек да перевоспитывать загордившихся принцев! – с насмешкой говорила она. – А мой братец тем временем становится все более прославленным и знаменитым среди королей и волшебников, он уже успел даже привлечь к себе внимание самого директора Школы Добра и Зла. Нет, не стану я заниматься всякой ерундой, тем более что у женщины гораздо меньше возможностей сделать себе карьеру, чем у мужчины, – с горечью продолжила Элли. – Женщина вынуждена полагаться только на свои уловки и хитрость. Именно это заставляет ее заводить дружбу с такими женщинами, как Гризелла, – добавила она, ухмыльнувшись леди Гримлейн. – Помогать другим женщинам использовать их ложь и коварство для своих целей… За хорошие деньги, разумеется…» – Гиневра судорожно вздохнула, прежде чем продолжила, заламывая себе руки: – Сказав все это, Элли вновь закудахтала, а Артур принял все это за шутку и тоже рассмеялся вместе с ней. Он был уверен в том, что Элли не представляет никакой опасности, и просто радовался тому, что у леди Гримлейн появилась новая подруга. Мне же Элли казалась женщиной странной и неприятной. Помню, с каким облегчением я вздохнула, когда обед наконец закончился и Элли покинула замок. Позднее, в тот же вечер, собираясь принять ванну, я увидела в своей комнате синюю бабочку и прихлопнула ее на месте. Гиневра замолчала, всхлипнула и уткнулась лицом в плечо сына. Тедрос нежно гладил ее седые, словно пепел, волосы, а глазами встретился с Агатой. Все распри между ними были забыты, они оба готовы были вступить в бой, пройти любые испытания, лишь бы не стал вот таким конец их сказки. – Зло могло побеждать в Прошлом, но не сможет победить в Настоящем, – медленно закипая, произнес принц. На шее у него вздулись и пульсировали жилы. – Формально Райен может быть наследником моего отца, но это старшинство не делает его королем Камелота, потому что Камелот – главная опора и защитник Добра во всех Бескрайних лесах. На троне этого королевства не может сидеть живое воплощение Зла. Пока я жив, этому не бывать. Я стану продолжать дело своего отца. Не важно, король я или нет, но я его сын, и этого у меня никто не отнимет. Я сумею защитить его право покоиться с миром. – Что бы мы ни собирались делать, медлить нельзя, – предупредил Хорт. – Когда Потрошитель впускал нас сюда, ему принесли письмо от Юбы, написанное на гномском, чтобы никто посторонний не мог его прочитать. У первокурсников и преподавателей пока что все в порядке, но в резной надписи на Сториане осталось всего три лебедя. Или четыре, я толком не понял, потому что очень слабо знаю гномский язык. Короче говоря, не сожженных колец осталось раз-два и обчелся, а тут еще Яфету удалось и кольцом Шерифа завладеть… Агата тем временем с головой ушла в свои мысли, раз за разом повторяя про себя слова Тедроса о его отце: «Я сумею защитить его право покоиться с миром». Покоиться с миром. Покоиться с миром. Агата вздрогнула, словно от толчка. – Тедрос? Принц повернулся к ней. – Когда Потрошитель давал нам задание войти в хрустальный шар, был разговор, и ты что-то говорил про Леди Озера, – сказала Агата. – Какая-то загадка, что ли… Насчет того чтобы «откопать твоего отца». Что ты имел в виду? Гиневра подняла голову и внезапно насторожилась. – После того как Леди Озера утратила свои магические силы, она позволила Мерлину задать ей вопрос, – ответил Тедрос под взглядом своей принцессы. – Один вопрос, на который она готова была ответить при условии, что Мерлин после этого уйдет и уже никогда больше на Авалон не вернется. Агата вспомнила, что ей сказала про волшебника Леди Озера: «Мы заключили с ним сделку». Такую же сделку заключила она и с Агатой. Один вопрос, только один вопрос. К сожалению, Агата испытывала тогда такой стресс, что не додумалась спросить, о чем был вопрос Мерлина. – Мерлин хотел узнать, оставил ли для меня какое-нибудь послание отцовский меч, и Леди написала на клочке пергамента ответ на этот вопрос, – продолжал Тедрос. – «Откопай меня». Вот и все, что там было написано. Эти слова я узнал, их говорил мой отец, приснившись мне однажды. Это его послание было, совершенно точно, – он посмотрел на свою мать и добавил, пожимая плечами: – Но я его не понимаю. Не может же оно буквально означать, что отца нужно выкопать из могилы… – Нет, конечно, – согласилась с ним Гиневра. – Но что-то его послание должно означать! Должно… – Может быть, это послание нужно понимать так, что у папы была тайна. Та самая, с которой мы сейчас столкнулись. И папа хочет, чтобы я узнал правду о его настоящем наследнике? – Одним словом, бла-бла-бла, ля-ля-ля, и сказочке конец, да? – презрительно фыркнул Хорт. – И пусть свинья дальше сидит себе на троне? Если твой отец оставил тебе это послание, он сделал это не для того, чтобы ты прекратил борьбу! Он хотел, чтобы ты эту борьбу продолжил! – Продолжил! Но как? – спросил Тедрос. – И что я должен откопать, в конце концов? – Может быть, он спрятал что-нибудь в эфесе меча? – робко предположила Гиневра. – Или в своей статуе в Пещере Короля? – подхватил Тедрос.