– Вот тебе и доказательство. Твоя так называемая лучшая подруга напала на Кико, не дав ей вступить в бой со Змеем, – гневно воскликнул Тедрос. – Помешала Кико, зато помогла убийце Доуви и Шерифа. – Или, может быть, пыталась спасти Кико, чтобы Змей и ее не убил тоже, – парировала Агата. – Ты продолжаешь защищать ее! – закричал Тедрос. Таким сердитым Агата его еще никогда, пожалуй, не видела. – Продолжаешь выгораживать эту ведьму! Вот уж не думал, что ты можешь быть настолько глупой! Что уж там скрывать, Агата с Тедросом часто ссорились. Принцу хорошо было известно, что Агата такая же упрямая, как он сам, и, честно говоря, именно за это еще больше любил ее. Но на этот раз Агате просто не было за что уцепиться, чтобы вступить с Тедросом в спор. Софи бросила своих друзей и вернулась к их главному врагу. Факт, и возразить тут нечего. Но и это еще не все. Агата вдруг вспомнила, как Софи придавила Райена к кровати, когда они с ней вошли в тот кристалл, с какой поспешностью вела разговор с королем, как нарушила сценарий, который заранее обговорила с Агатой… «Я сделала то, что нужно было сделать. И сделала все правильно», – так оправдывалась потом Софи. «А ведь она нарочно стала действовать не по плану», – поняла вдруг Агата. Да, но почему? И тут же поняла: кристалл. Тот самый кристалл, в который Софи смотрела, а затем спрятала его в свой карман. Итак, Софи увидела внутри того кристалла… Да, увидела что-то такое, после чего захотела вернуться в Камелот. – Так, если это вспышка от наложенного Софи заклинания, то вот это, я думаю, должна быть она сама, – вычислила Гиневра, указывая на светящееся пятнышко в углу картинки. – Светлячки уловили отблеск накидки из змеиной кожи. Скажите, у нас есть возможность проследить дальнейший путь этого пятнышка? Бабушка-гном вновь поиграла своими пальцами на брюшках мертвых светлячков, пытаясь кадр за кадром восстановить сцену и проследить путь пятнышка. Это ей удалось, и все увидели, что пятнышко забралось на дерево и оставалось там, возле верхушки, до самого конца поединка между Шерифом и Змеем. Затем Софи спустилась с дерева, отбросила в сторону свою накидку-невидимку, оттащила в кусты тело Шерифа, после чего села в подъехавшую карету с королевским гербом Камелота на дверце, в которой сидел какой-то парень. Узнать, кто это был, оказалось невозможно – лицо этого парня все время оставалось в тени. Агата проследила за тем, как Софи подсвечивает своим розовым пальцем ступеньки, садясь в карету, как закрывает за собой дверцу, и вот уже самый последний кадр: карета уезжает прочь, оставляя за собой облако летящей из-под колес пыли. Тедрос, казалось, готов был взорваться от негодования. – Значит, Софи наблюдала за всем поединком, безопасно укрывшись в кроне дерева, потом слезла, поплакала, как дешевая актриса, над телом Шерифа, а поплакав, отволокла его в кусты и вернулась в замок к двум засевшим в нем монстрам. Ну, знаете, если я вернусь на трон… когда я вернусь на трон, то прикажу отрубить этой дьяволице голову вместе с теми двумя гаденышами! «И он прав», – подумала Агата, все еще оставаясь в растерянности. Да, все, что говорил Тедрос о Софи, выглядело правдой, с которой трудно поспорить. Но только почему же Агата никак не может своим сердцем поверить в эту правду? Почему ее сердце по-прежнему остается не на стороне правды, а на стороне ее лучшей подруги? Краешком глаза Агата увидела, что Гиневра покусывает свою нижнюю губу и выглядит такой же смущенной и неуверенной, как она сама. – В чем дело? – сердито спросил Тедрос, тоже заметивший это. – Когда Софи была в замке, она так убедительно изображала из себя верную сторонницу Райена, что я сама поверила в то, что она вас предала, – сказала Гиневра. – Но, даже находясь под колпаком у Райена, она сумела показать мне, что это не так. Нашла способ доказать свою верность и донести до меня правду. Давайте подумаем, может быть, мы что-то упустили? Чего-то важного не увидели? – Ну, свою преданность нам Софи демонстрировала, когда думала, что я настоящий король, – ответил Тедрос. – Но теперь, когда… Он понял, что сболтнул лишнее, и резко замолчал. – Что значит «теперь»? – нахмурилась Гиневра. – Что-то изменилось? Что именно? Потрошитель ничего не сказал, но тоже насторожился. Агата и Тедрос быстро переглянулись. До этого момента принц тщательно скрывал от всех то, что увидела в кровавом кристалле его принцесса. Теперь Тедрос представил себе, как будет рассказывать своей матери о том, что он, возможно, не настоящий наследник, что ее мужа околдовали, чтобы сделать отцом сыновей какой-то совершенно посторонней женщины… что Экскалибур не ошибся, отвергнув его… – Н-ничего, – принял решение Тедрос и повторил, обернувшись к своей матери: – Ровным счетом ничего не изменилось. – Но почему ты сказал, что Софи не думает больше, что ты настоящий король, и… Тедрос мялся, не знал, что ему ответить, а в голове Агаты тем временем вновь и вновь отдавались эхом недавние слова Гиневры. «Нашла способ доказать свою верность… Нашла способ доказать свою верность…» Глаза Агаты вновь вернулись к застывшему на стене стоп-кадру. – Ты чего-то недоговариваешь мне, Тедрос, – строго сказала Гиневра. – Мама, клянусь… – Не клянись, если это ложь. Тедрос тяжело сглотнул и замолчал. Его мать и Потрошитель тоже молчали, выжидающе смотрели на него. – Э… – покрываясь потом, начал Тедрос. – Скажи, мама, имя Эвелин Садер тебе о чем-нибудь говорит? – Эвелин Садер? – удивленно вскинула брови Гиневра. – Да, сестра Августа Садера, – быстро уточнил Тедрос. – Она стала деканом, когда мы учились на втором курсе. Впрочем, вы с папой вряд ли могли ее знать, я думаю, просто хотел убедиться… – Погодите, – прервала их Агата и спросила, указывая на облако пыли за каретой. – Можно увеличить этот фрагмент? Старушка-гном пошевелила пальцами в груде мертвых светлячков, увеличивая изображение на стене. – Хватит, – подняла руку Агата. – Вот оно. В облаке пыли обнаружилось что-то необычное, постороннее. Маленькое туманное пятнышко. Розовое. – Увеличьте еще, – приказала Агата. Бабушка-гном начала колдовать над мертвыми светлячками, розовое пятнышко заполнило собой весь экран. – Стоп, – сказала Агата. Тедрос затаил дыхание, глядя на стену. Потрошитель и Гиневра тоже молча смотрели на нее. Агата провела кончиками пальцев по застывшей картинке, по расплывающимся розовым словам, которые Софи успела написать, когда делала вид, что подсвечивает себе ступеньки кареты. А вот что именно она написала в надежде, что это послание дойдет до ее друзей. На заднем плане, позади этих слов, в окошке кареты виднелось лицо Софи. Своими яркими, как изумруды, глазами она смотрела прямо в глаза Агате. – Ну и что это должно означать? – спросил заинтригованный Тедрос. Агата смотрела на послание, и в ее глазах отражались глаза Софи. – Это означает, что твоя дьяволица оставила нам домашнее задание, – ответила она, поворачиваясь к своему принцу. * * * Агата обвела взглядом Тедроса, Гиневру и своего кота, вместе с которыми она уселась на обитом бархатом полу тронного зала, подкрепляясь стоящими здесь же в вазах солеными миндальными орешками, облитыми карамелью фигами и сладкими картофельными чипсами. Она не имела совершенно никакого представления о том, сколько сейчас времени, знала лишь, что после бегства Софи прошло несколько часов. – Итак, подытожим то, что нам известно, – начала Агата. – Софи по-прежнему на нашей стороне… – Ну, это еще вопрос, – возразил Тедрос с набитым орешками ртом. – Ваше величество император Тель Шорт, у входа во дворец неизвестный. Он требует пропустить его внутрь, – громко объявил появившийся в дверях гном-охранник и несколько тише добавил: – Очень подозрительный на вид незнакомец. Потрошитель недовольно полыхнул своими круглыми глазищами и вышел вслед за охранником.