– Отлично! Нарисуй-ка это крыло. – Но… я не умею! Я в рисовании бездарь! – Чушь! Вообрази, что чертишь какую-то схему в тетради по физике и хочешь произвести огромное впечатление на Духа Смерти. Роквелл начал что-то рисовать прямо перед собой. Линия, как обычно, выходила из-под кончика карандаша и повисала в воздухе. – Ух, ты! Как круто! – воскликнул он. Орешек улыбнулась. Через несколько минут Роквелл закончил схему. – Ну вот. Что скажешь? – Неплохо для того, кто не умеет рисовать. Совсем неплохо, – кивнула Орешек. – Для нас с Лялябет просто идеально. Нарисуй-ка ещё одно для себя и Штришка. – Для меня и Штришка? Ни за что! Я уже говорил, что хочу домой. – Ну, перестань, Роквелл, ты нужен нам! Не могу же я разом держать и Штришка, и Эль-Би. Ты здорово всё придумал – неужто ты не хочешь увидеть, как это работает? – Да, Роквелл, перестань! Что ты как маленький? – вставила Лялябет, а Штришок завертелся «восьмёркой» у ног Роквелла. Роквелл покачал головой. Он и сам понимал, когда сдался. – Ладно, побуду ещё. Недолго. Круто будет опробовать эту идею в реальных условиях. Но, чтобы вы знали, я хочу вернуться домой как можно скорее. Ясно? – Как скажешь, – обрадовалась Орешек. – Нарисуешь – а я раскрашу. 39. Полёт Орешек и Роквелл стояли на склоне в шести метрах друг от друга лицом к обрыву. Лялябет привязали наспех нарисованными ремнями за спиной у сестры, а Штришок выглядывал из набросанной так же второпях переноски у Роквелла на животе. Одноклассники крепко держались за нижнюю перекладину нарисованного маркером треугольника, который верхним углом крепился к большому плоскому крылу в виде стрелки. Ещё несколько тонких карандашных верёвок зачем-то тянулись от пассажиров к различным точкам крыла. Роквелл объяснил Орешку, что эти верёвки необходимы «для устойчивости». Орешек посмотрела на Роквелла: – Ты готов? – Ещё нет, – заикаясь, ответил Роквелл. Он чувствовал себя точно так же, как в тот раз, когда папа заставил его в бассейне спрыгнуть со средней вышки: – Просто доверься физике. – Да, Эйнштейн, поняла. Давай уже покончим с этим, идёт? Орешек боялась гораздо больше, чем готова была признаться. – Так. Начинаем. На счёт три бежим со всей силы к краю обрыва и прыгаем. Орешек набрала в грудь побольше воздуха: – РАЗ… ДВА… ТРИ! Ни один из них не двинулся с места. – Орешек, я не могу. У меня ноги совсем не слушаются. – У меня тоже малость трясутся. От страха она содрогалась так, что казалось, дрожит не она, а кто-то другой. Внезапно наверху склона раздался шум. Они повернулись и увидели несколько серебристых фигур, которые очень быстро двигались к ним по снегу и все до единого издавали знакомый пронзительный звук. – Это что… люди? – закричал Роквелл. – Какая разница, – ответила Орешек. – Пора удирать. БЕЖИМ! И оба они припустили вниз по холму что было сил. Огромные крылья казались то лёгкими, будто пёрышко, то тяжёлыми, будто камень, но крутизна холма была на стороне беглецов. Чем ближе подбегали они к краю обрыва, тем сильнее всё существо Роквелла приказывало ему упасть на землю, но каким-то чудом он продолжал бежать. И на самом краю обрыва они мчались уже с такой скоростью, что он не смог бы остановиться, даже если бы захотел. И вдруг… земля исчезла у них из-под ног. Они не рухнули вниз ни на дюйм. Они всё так же продвигались вперёд, яростно колотя ногами по воздуху. – МЫ ЛЕТИМ! – рассмеялась Орешек. – ПОЛУЧИЛОСЬ! – закричал Роквелл. Они плыли над бездной, окружённые внезапным покоем. Мир будто распахнулся под ними, и слышался только тихий стремительный шорох ветра, который скользил по крыльям. Лялябет оглянулась и посмотрела назад. Двенадцать высоких серебристых роботов застыли над сломанным мостом на краю обрыва. Они будто парили в воздухе, сантиметрах в тридцати над землёй, и глаза их сверкали ярко-красными огнями. – Орешек, а те, кто за нами гонится, это же, наверно… – ГАРПУНы… – сказала Орешек. – И они уже знают, что мы здесь. 40. Бу-бум В воздухе Орешек и Роквелл обнаружили, что планерами можно управлять, перенося вес из стороны в сторону. – Как здорово! – прокричал Роквелл, выписывая в небе длинную изогнутую дугу. – Посмотри вниз! – крикнула Орешек. Далеко-далеко внизу, слева, у подножия горной гряды, они увидели маленький городок. Он был почти целиком застроен словно по сетке низенькими домиками, среди которых то тут, то там взмывал ввысь под умопомрачительным углом какой-нибудь острый чёрный небоскрёб. – Это же Манга-таун, – сказала Лялябет. – Я видела его на карте. Как я туда хочу! С высоты было гораздо легче осознать, какой всё величины. Озеро оказалось огромным. Оно было не особенно широким, но в длину вытянулось в обе стороны на многие мили. Орешка захлестнуло отчаяние: она не представляла, каким чудом им удастся отыскать связного из Сопротивления, посланного миссис М, тем более что старушка не сказала почти ничего о том, кто им нужен. На ум ей пришли слова «иголка» и «стог сена». Однако отчаяние вскоре сменилось твёрдой решимостью – это Орешек вспомнила папу, запертого в Спирали. Пускай эта миссия тяжела, неважно, она всё равно добьётся успеха. Ради него. – По крайней мере, внизу нет снега! – закричал Роквелл, обрывая её задумчивость. – Где будем приземляться? Пока Орешек искала среди деревьев, росших на берегу озера, подходящее место для приземления, она заметила краем глаза кое-что серебристое. – Ты видел? – закричала она. Нечего было и спрашивать. По бокам от Роквелла, на расстоянии метра, летели две механические рыбы, точь-в-точь такие же, с которыми им пришлось встретиться на вершине горы. Их телескопические глаза сияли красным и, точно прицел, были наведены на летящего мальчика. – Орешек! Что делать? С перепугу все мысли перемешались у неё в голове. Можно этих рыб как-то прикончить прямо сейчас? Как быть, если они опять поднимут тревогу? Как уберечься от ГАРПУНов, которые наверняка ждут, когда они приземлятся? Но то, что произошло следом, было невозможно даже предположить. Из красных рыбьи глаза внезапно сделались белыми, и обе они вдруг замерли на полпути. Планеры пролетели ещё несколько метров, и тут… БУ-БУМ! Рыбы взорвались за спиной у детей.