Он шагнул в закоулок коридора, тыча впереди себя стволом. Есть! Теперь стоит ко мне спиной. Я выскочил из укрытия, как хищник. Только клык у меня один и железный. Он вонзился под левую лопатку немцу, пытаясь достать до сердца. Его худоба позволяла это сделать. Хрен знает, достал или нет, только фриц и ойкнуть не успел, как клинок погрузился в его плоть еще несколько раз. Моя рука подхватила карабин, чтобы тот не грохнулся о каменный пол. Фашист тихо булькнул и завалился. Я придержал его и уложил на холодную твердь. Минус два. Схватил со стола ключи и бросился к камерам. Их оказалась всего три в этой части подвала. Две нарастопашку, одна наглухо закрыта. Дверь деревянная, но толстенная, с запечатанным смотровым окошком. Скорее… Наташа должна быть там. Больше негде ей быть. Я воткнул массивный ключ в скважину, и повернул. Один оборот, второй. Замочные сувальды хрустели слишком громко. В тишине казалось, оглушительно. Есть! Ригель утонул в двери, освободив ее. Я дернул ручку на себя. Свет настольной лампы робко протиснулся вслед за мной в камеру. Кирпичные стены, окно-бойница и лавка. На полу на ворохе соломы неподвижно лежит Наташа. Одежда изорвана. Вся в крови. Вот суки! Уже успели допросить с пристрастием. Лежит словно мертвая. Я подскочил о потрогал лоб. Горячий. Жива девчоночка! Подхватил ее на руки и потащил к выходу. Вот и коридор. Где-то здесь должен быть Рубин. Черт! Почему его нет? Я посадил осторожно Наташу на пол, привалив к стене и схватился за пистолет. Высунулся из-за угла. На полу лежит Рубин с окровавленной головой. Он тихо застонал. Я резко развернулся, но в затылок уперся холодный ствол. — Стоять! — проговорил ледяной голос на немецком. — Брось пистолет! Подними руки. Бл*ть! Как глупо я попался! Все-таки это была засада? Но почему мне не ломают руки? Понял. Потому что фриц один. И голос мне его кажется до боли знакомым. Где я его слышал? Раздумывать некогда. Я бросил пистолет, но не далеко, а намеренно себе под ноги. В тот момент когда он брякнулся о пол, я резко ушел в сторону и с разворота ударил по тому месту где должна быть рука противника с оружием. Бах! — грянул выстрел. Раскаты поглотили толстенные стены, а в меня вцепилось тело. Не успел разглядеть кто. Заехал ему в челюсть, но гад увернулся и врезал мне поддых. Такой прыти я от часового не ожидал. Невольно согнулся пополам, но в ту же секунду бросился ему в ноги. Схватил за сапоги и дернул их вверх. Фриц грохнулся спиной, и должен был отбить позвонки, но как-то в последний момент перекатом ушел сторону. Бл*ть! Да кто ж ты такой? Он тут же вскочил на ноги. Мы одновременно глянули на валявшийся пистолет, примериваясь к броску до него. Кто первый рискнет и на миг останется беззащитным? Я поднял на него глаза, а он на меня. Мы оба узнали друг друга. Твою мать! Ни хрена это не часовой. Это же… Глава 23 — Стой, идиот! — свет лампы бликанул на лысой, как яйцо, башке противника. На долю секунды я даже опешил. И этого мгновения Юргену хватило, чтобы двинуть мне по руке. Пистолет, за рукоятку которого я успел схватиться, выпал из моей руки и загрохотал по деревянному полу. И только тут до меня дошло. Он сказал это ПО-РУССКИ! — Что с Зиги и Марком? — быстро спросил он. — Уже ничего, — огрызнулся я. Руки еще подрагивали от адреналина боя, мозг лихорадочно пытался подстроиться под новые обстоятельства. Этот лысый штурмбаннфюрер говорит не на ломаном русском. Он говорит, как истинный русский! А значит… — Времени мало, — сказал Юрген, быстро пересекая коридор. — Через полчаса — смена караула, я принес одежду для девушки. Забирай ее и уходи… Ты из отряда Слободского? — Так ты свой! — воскликнул я. — Молодец, догадался, — фыркнул Юрген. — Давай, шевели руками быстрее! Черт, надо же, как ее отделали… Он склонился над бесчувственной Наташей и похлопал ее по щекам. — Наташа! Наташа, просыпайся, надо уходить! — он повернулся ко мне. — Да пошевеливайся ты! Что там снаружи за шум? — Налет на склады Тодта, — ответил я, приподнимая Наташу, чтобы Юрген смог натянуть на нее платье. Обычное такое селянское платье, размеров этак на пять больше, чем ей требуется. Зато с натягиванием поверх ее изодранной в лохмотья одежды никаких проблем. — Хорошо, значит там не до нас, — облегченно выдохнул Юрген. — Ты устроил? Неплохая задумка. Но если бы здесь был полный караул, положили бы тебя тут с твоим пацаном, как пить дать… — Выбора не было, — огрызнулся я. Наташа что-то простонала и приоткрыла глаза. — Наташа! Милая, приходи в себя! — Больно… Жжет… — простонала она. — Сейчас я тебя вытащу, родная, потерпи немного, — прошептал я ей на ухо. Она нетвердо встала на ноги. Ее затуманенный взгляд остановился на Юргене. — А это… Кто? — пробормотала она. Лицо ее скривилось, будто она собиралась заплакать. Потом взгляд вдруг прояснился. — Ты Шалтай! — Я не понял… — проговорил Рубин, отлепившись от стены. Еще в самом начале нашей драки с Юргеном он попытался вмешаться, но лысый подходя отшвырнул его, шандарахнув об стенку, и тот только что опомнился. — Этот лысый что ли русский? — Надеюсь, пацан, когда ты отсюда выйдешь, то забудешь этот факт, — прищурился Юрген. — Иначе мне придется тебя убить. Его очки блеснули, когда он выпрямился. И по лицу было не очень понятно, шутит он или нет. Не шутит, стопудово. Получается, что внедрен он уже давно, еще до войны. Может быть, он и есть тот самый человек, по чью душу сюда приехал Алоиз из самой Германии… — Слушай внимательно, — Юрген положил руку мне на плечо и тряхнул. — Дислокацию отряда Слободского кто-то сдал. Завтра на лагерь партизан планируется налет. Вот план атаки, — он сунул мне в руку запечатанный конверт. — Я хотел отправить только Наташу с донесением, но одна она может не дойти. Так что бери ее, и уходите. — В каком смысле сдали? — спросил я. — Разведка сработала? — В самом хреновом, — Юрген скривил губы и сплюнул. — В отряде предатель. Крыса. Туда посмотри! Он мотнул головой в сторону стола, над которым висела фанерная доска. Фото Наташи было одним из четырех пришпиленных к ней. И даже с подписью: «Наталья Сотникова, 1919 года рождения, снайпер. Брать живой!» Рядом с ней висела фотография благообразного командира Слободского. Двух других я никогда не видел. Так вот почему Наташу сцапал патруль. Будто знал ее в лицо. Так и есть. Знали, кого искать. Крыса, скорее всего, сообщила, что Наташа идет в город. Снаружи раздались крики на немецком и беспорядочная стрельба. Через узкое окно скользнул яркий луч фонаря. — Суматоха вам только на руку, — сказал Юрген. — Двигайте, пока караульные не явились. А здесь я разберусь. Я открыл было рот, но тут же его захлопнул. Вопросов мне хотелось задать ему кучу, конечно. Но он был прав, тормозить сейчас нельзя. — Можешь идти? — спросил я Наташу, придерживая ее за талию. — Дддда, — сквозь зубы прошипела она и даже сделала несколько нетвердых шагов. — Не пойдет, — я мотнул головой. — Придется тебе немного покататься верхом. Прости уж за неуважение, милая. Я подхватил ее на здоровое плечо и повернулся к цыгану. — Ну что, Рубин, теперь ты парадом командуешь, — сказал я. — Сможешь провести нас через этот шалман так, чтобы никто не заметил? — Обижаешь, дядя Саша! — в полумраке сверкнули в широкой улыбке зубы цыгана. Мы двинулись к лестнице наверх. У самого выхода я оглянулся на Юргена. Тот стоял в середине коридора и провожал нас взглядом. В руке держал пистолет. Надо же, вот ведь лысый Штирлиц, а! Офигеть просто, в голове не укладывается… Цыган выглянул на улицу и повернулся ко мне. — Можно, — он покивал и выскользнул наружу. Я следом, придерживая на плече Наташу. Тела толстого Зиги рядом с дверью не было. Уф… Значит, справилась Злата, золотце наше. Когда этого жирного прирезал, подумал мимоходом, как она его в кусты сможет оттащить, тушу такую. Но тела не было. И даже натекшей из его шеи крови незаметно, кто-то заботливо присыпал лужу сухой землей. Со стороны сараек раздался тихий свист. — Сюда, — шепот Златы. Мы с цыганом протиснулись через щель между сарайками. Как их не снесли еще, остальной двор уже почти расчистили… — Все получилось? — Да, — коротко ответил я. — Нам с Рубином надо идти, а ты не могла бы… И тут я посмотрел на тело толстого Зигмунда. Он полулежал, привалившись к дощатой стене сарайки. На его лбу красовалась перечеркнутая «Z». Голову венчала плетеная из веток пирамидальная «корона». Из приоткрытого рта выглядывал плоский камешек. А на досках над его головой кровью были нарисованы три угловатых знака. Похожих на руны, но явно просто так от балды нарисованы. — Я подумала, что у вас не будет времени на все это, — сказала Злата. — Вот я и… — Злата, ты просто чудо! — восхищенно прошептал я. Хотелось обнять девушку, но с Натахой на плече делать это было неудобно. Так что я просто потрепал ее раненой рукой по плечу. Автоматная очередь раздалась совсем рядом. Похоже, напротив арки выхода из двора. — Все, расходимся! — шепотом скомандовал Рубин. — Злата, береги себя! — сказал я ей напоследок и нырнул вслед за цыганом в заросшую каким-то бурьяном щель. К счастью, в этот раз тайная цыганская тропа обошлась без пробирания через развалины. Один раз нам понадобилось пересечь довольно широкое открытое пространство — перейти улицу. Потом мы нырнули в подворотню, прошли через закрытый двор, спустились по подвальной лестнице, прошли через короткий темный коридор, поднялись. Вышли в другом дворе. Попетляли через лабиринт тесно настроенных домов, снова просочились через подвал, прокрались в тени кустов вдоль реки… — Все, дядь Саша, — сказал Рубин, когда мы оказались на опушке леса. — Дальше не пойду, вернусь в Псков, проверю, как там Злата. В той стороне — старая дорога на Заовражино. Если чуть-чуть пройти прямо, то… — Да, я уже сориентировался, — я кивнул, опустил Наташу на кочку и выпрямил спину. — Спасибо тебе, Рубин. — Да чего там, дядь Саша, — смутился он. — Все, я помчал обратно! Цыган пригнулся и припустил к крайнему дому. — Саша… — тихо проговорила Наташа. — Ты уж прости меня… — Незачем, — я присел напротив нее и взял ее руку в свои. — Ты делала свою работу, я свою. Оба выжили, и хорошо. — Они все знали… — одними губами прошептала она. — Они все знали, представляешь? Мое имя, имя командира, задание. Не знали только, в кого я стреляла. Я ничего не сказала, Саша. — Ты настоящий герой, милая, — сказал я, сжимая ее ладонь. — Как ты себя чувствуешь? Сможешь идти сама? Ноги не ломали? А то боюсь, что до отряда я не смогу тебя донести. На самом деле, уже было тяжко. Раненое плечо горело огнем, перед глазами плыли темные пятна и цветные круги. — Нет, — она помотала головой. — Спина только… Горит. Саш, это что же получается? Что кто-то из наших… Кто-то… Даже в темноте было заметно, как ее лицо побледнело от гнева. Она даже не смогла произнести то, что хотела сказать.