— Ei warum? Ei darum! Ei warum? Ei darum! (А почему? А потому! А почему? А потому!) Я стоял рядом с графом, тот не сводил восхищенного взгляда с актрисы. Цветы явно предназначались ей. Вокруг нас сотрудники комендатуры, Марта справа от меня. Пользуясь, тем, что все внимание приковано на сцену, сжала мою ладонь: — Ах, как давно я не была в театре, Алекс? Ты любишь театр? — девушка вдруг легонько дернула меня за руку к себе, собираясь, что-то шепнуть на ухо, и я послушно отклонился в ее сторону. Бах! — в то же мгновение прогремел выстрел, будто гром. Музыка его чуть приглушила, но звук отчетливо разнесся над площадью. Гулко и раскатисто. Палили явно не из пистолета, а из калибра побольше. Я сразу не понял, что произошло, и даже не сразу почувствовал, как плечо обожгло нечто. Пуля! Мелькнула в голове чуть запоздалая мысль. Гимнастерка на левом плече рассечена, кровь уже залила ее до локтя. Впереди стоящий унтер свалился замертво. Пуля прошла через мою руку и застряла у него в спине. Началась суматоха. Фрицы схватились за оружие, визжащую певичку уволокли за танк, граф рванул с корзинкой за ней. Толпа хлынула с площади. Визги, крики и лающий ор фашистов смешались в одну какофонию. Оцепление рассредоточилось, выискивая человека с оружием. Кто-то отдавал команды, чтобы хватали всех подряд, но напуганные горожане, просочились сквозь цепь, и большинство уже смылось с площади. Все это произошло буквально за несколько секунд. Я обернулся. Сзади меня дом на краю площади. До него не больше сотни метров. Пуля задела мое плечо и пронзила поясницу фашиста. Значит траектория — сверху вниз. Похоже, что стреляли с чердака. От этой мысли я похолодел. Стрелял явно снайпер. Но в кого? В графа? Хрен-то там! Ясень пень — в меня! Если бы не Марта, лежал бы сейчас мордой в брусчатку, на месте этого унтера. — Ты что застыл? — Марта дернула меня за руку, уворачиваясь от пробегавших мимо и топчущих ноги фрицев и гражданских. — Алекс, боже! Ты ранен! У тебя кровь! Я изобразил испуганную мину: — Уйдем отсюда! Мы просочились сквозь толпу, которая редела на глазах. Оцепление пыталось сдержать народ, но на всех их не хватило. Фашики пока не поняли, что сработал снайпер. — Тебе надо в медпункт, — Марта уверенно тащила меня куда-то, а я все оглядывался назад, и мозг сверлила пронзительная мысль: «Стреляли в меня! В меня, твою мать! А это значит… Наташа в городе!» Я оглядывался назад, к площади уже подтянулись дополнительные расчеты. Только бы не догадались проверить чердак в том доме. Но сволочи догадались. Кто-то из командиров, наконец, сообразил, что звук выстрела донесся не с центра площади, а с окраины. А дохлый унтер находился в момент выстрела в толпе, следовательно — стреляли сверху. Удобная позиция — это окна прилегающих многоэтажных домов. Немцы мигом сняли оцепление с площади и по команде моего вчерашнего знакомца, лысого штурмбаннфюрера Юргена ринулись цепью к прилегающим к площади домам. — Уходи! — прошептал я, поглядывая на чердак. — Что ты бормочешь, Алекс? — Марта тянула меня к западной окраине площади, хотелось стряхнуть ее руку и рвануть назад. — Тебе плохо? — Терпимо, — поморщился я, хотя рана была явно неглубока, так вскользь зацепило. Вот и медпункт. Это самый центр города, все рядом. Марта подтолкнула меня внутрь: — Иди, я сейчас вернусь, мне нужно найти графа. Я чуть помедлил, подождал, когда девушка растворится в суматохе, и поспешил назад. К тому дому, откуда предположительно стрелял снайпер. Солдаты уже оцепили его и соседние строения. Несколько человек обшаривали квартиры, пока до чердака доберутся, времени еще немало пройдет. Они думают, что стреляли из окна. В доме один подъезд. Я шмыгнул туда, пытаясь проскочить мимо оцепления. Дорогу преградил фельдфебель вскинув на меня карабин: — Ауфштейн! Я скрипнул зубами. Башку бы тебе свернуть, но в поле видимости шныряют фрицы. Как же мне пройти сквозь тебя, погань фашистская? Огляделся. Мысли в голове пронеслись со скоростью звука. Придумал! Глава 21 — Герр офицер, меня ранили! — проблеял я безобидным козликом, выставив вперед окровавленную руку. — Мне срочно нужно домой. Я живу в этом доме. Прошу вас! Пропустите! Фриц презрительно сплюнул и пропустил меня. Никто не станет подозревать раненного в том, что он и есть снайпер. Натуральный видок терпилы сыграл мне на руку. Приволакивая ногу, будто мне совсем невмоготу, я проковылял в подъезд. Наверху слышен грохот и лающие крики. Фашисты наводят шмон в квартирах. Мимо меня пронеслись еще двое с карабинами напревес. Я вжался в закуток лестничной площадки, пропуская их. После выскочил из укрытия и поспешил наверх на чердак. То, что стреляли именно оттуда, я не сомневался. Вероятность, что огонь велся из конспиративной квартиры (а их в Пскове уже, скорее всего было не мало с самого начала оккупации) крайне низкая. Квартира тогда засвечена будет. Вот и последний этаж и лаз на чердак. Под ним металлическая лестница. Лаз караулит рядовой с карабином. В черный проем один не решился лезть, ждет подкрепления. — Хальт! — фриц взял меня на мушку. Вот, бл*ть! Да сколько же вас? — Я здесь живу, я ранен, — снова завыл я, прикидывая, на какую дверь ткнуть мне пальцем, чтобы выдать за свою хату. Блажил намеренно громко, чтобы слышно было даже на чердаке. Сработало. В проеме лаза показалось девичье лицо. Сердце мое ёкнуло. Стараясь не смотреть наверх, чтобы не привлекать внимания, я увидел ее лишь краем глаза, но сразу узнал это родное мне лицо. Наташа… Услышав, что фашист отвлекся на воющего человека, она осторожно выглянула вниз и тут же спряталась. Все-таки она еще здесь! Какого черта она не покинула позицию? Возможно, просто не успела. От момента выстрела, до того, как здесь нарисовались ближайшие фрицы, прошло буквально пол минуты. Скорее всего, они загнали ее обратно наверх. — Вот мой дом! — подскочил я к одной из дверей на площадке и отчаянно забарабанил кулаком. — Вера! Открой! Это я! Вера! Фриц за моей спиной немного расслабился, а за дверью послышались шаги. Черт! Лучше бы квартире никого не оказалось. Сейчас дверь распахнется, и моя постановка рухнет. Но цель достигнута — рядовой опустил карабин и не ждал подвоха. Поехали! Я резко развернулся и ударил его кулаком в кадык, одновременно подхватывая его карабин. Тот не смог даже вскрикнуть, от удара словил спазм и голосовые связки лишь выдали сдавленный хрип. Пришлось работать двумя руками, превозмогая боль от раны. Вторым ударом в челюсть я повалил фрица на пол. Он шваркнулся каской о стену. Карабин оказался у меня в руках. Я перехватил его поудобнее и прикладом размозжил фрицу висок, целясь под каску. — Давай вниз, скорее! — крикнул я, задрав голову. — Наташа! Девушка с ловкостью белки спустилась на площадку. Она видела как я разделался с немцем. В ее расширенных глазах недоумение, ярость и страх одновременно. — Я же тебе говорил, что свой я! Уходим! — я потянул ее вниз. — Возьми меня под руку, будто в медпункт мужика своего ведешь. Да прижмись ты ко мне, дуреха! Свой я! — Саша, — пробормотала она. — Я тебя чуть не убила… Ты ранен. Прости! Я не знала, что ты… — Разберемся, а сейчас валить надо. Что ты делаешь в городе? — мы торопливо спускались по ступенькам. — У меня задание… Убить тебя… Блин… Так и знал, что Наташа не просто партизанка. Тогда при первой нашей встрече, обмолвилась, что в звании сержанта состоит. Потом все отрицала. Видно, многого я о ней еще не знаю. Между тем, мимо нас наверх пробежало еще трое фрицев. Я изобразил умирающего лебедя, выл, что жить мне осталось недолго, а Наташа меня как «верная жена» успокаивала и волокла на себе по ступенькам. Таким "макаром" нам удалось выбраться на улицу и нырнуть в подворотню. Сейчас обнаружат труп рядового и за нами организуется погоня. Морду мою вряд ли кто-то запомнил, не до этого всем было, но надо спешить. В глазах вдруг потемнело, а ноги стали ватными. Я проморгался, но теперь появились звездочки. Твою мать! Как же не вовремя я начал сдавать от потери крови. Рана плевая, но беготня разогнала кровушку, и… Сейчас точно упаду. Я пошатнулся. Наташа меня подхватила: — Что с тобой? — Все… Дальше одна, — я привалился спиной к стене дома. — Не дойду. Выдохся дядя Саша. — Беги в тот проулок. Там дальше улица, но держись дворов. А дальше… — Я знаю дорогу, — оборвала меня Наташа. — Все, беги. Да отцепись ты от меня. Беги говорю! Ну… Девушка нехотя оторвалась от меня, а я сполз по стене. — Прости, Саша, — пробормотала она и побежала прочь. Но не туда, куда я сказал. Взяла левее. Блин. Что же ты делаешь? Там открытое место. Навстречу ей из-за угла неожиданно выскочил патруль. Она напоролась на него почти в упор. Солдаты скрутили ее и куда-то поволокли. Твою мать!!! Улица враз посерела от мундиров. На Наташу навалилось сразу четверо фрицев. Отбивалась она яростно, но какое там… Я сидел, привалившись к стене дома. И мне оставалось только кулаки сжимать от бессилия и надеяться, что ее не пристрелят прямо сейчас. Опять появился этот лысый и принялся отдавать команды. Пара фрицев двинулись в мою сторону, но кто-то меня опознал. — Это переводчик графа, его ранило! — выкрикнул кто-то. — Больница, мне надо в больницу… — пробормотал я, выглядывая, что там с Наташей. Ей скрутили руки за спиной и дернули вверх. Из разбитой губы сочится кровь, рубаха разодрана, рукав болтается на честном слове. Правый бок в грязи, колено наливается одной сплошной кровавой ссадиной. Чьи-то руки подхватили меня и потащили в другую сторону. Бл*ха… Куда ее потащили? Крутить головой было нельзя. Да и что бы я там увидел, меня почти сразу утащили за угол. К тому медпункту, который был рядом с биржей труда.