Глава 11 Я лишь вжался в стул и не подумывал уворачиваться от выплеснутого напитка. Не кипяток конечно, но коричневая жижа чувствительно обожгла щеку и шею. — Что вы делаете, господин граф? — воскликнул я. — Я говорю правду! Взгляд его вдруг смягчился, так же неожиданно, как и он плеснул в меня кофе: — Простите, герр Вольф. Или как мне вас лучше называть? Алекс Вольф, если вы Александр Волков? — Да, пожалуй, — я нарочито морщился от боли, хотя легко мог ее стерпеть. Да и увернуться я мог легко от этого выплеска. Но стервятник явно меня проверял. Нет ли у ботаника реакции бойца или разведчика. Судя по его дружелюбному тону, экзамен я прошел достойно. Даже в пальцах дрожь изобразил. Не думал, что так умею, но получилось, блин… — Еще раз прошу прощения, господин Вольф, — сухо улыбнулся фашист. — Думаю вы мне подходите. Можете сегодня же приступать к своим обязанностям. — Извините, а вы не будете больше на меня кофе лить? — я заискивающе улыбнулся уголком рта. — Смотря как будете служить целям Великого Рейха, — царственно усмехнулся собеседник. — Мне нужен переводчик. Желательно, носитель языка, как вы. — Рад стараться, — кивнул я. — Надеюсь, моя скромная работа принесет пользу вам и Германии. Граф поднял черную массивную трубку телефона. Покрутил диск и проговорил: — Марта, дорогая, сделай мне еще чашечку кофе. Свою я нечаянно пролил… В кабинет снова вплыла блондинистая Марта. Скосила на меня непонятный взгляд. Не то игривый, не то сочувствующий. Наклонилась над столом, форменная юбка обтянула крепкие ягодицы. Играет, сучка фашистская! Я изобразил на лице смущение, зажал ладони между коленями… Так, надо бы не переиграть. А то недостоверно начнет смотреться. — Что-нибудь еще, герр граф? — выпрямившись, спросила Марта. — Нет, можешь идти, — граф взмахнул своей аристократской кистью с длинными пальцами. На манжете его белоснежной рубашки холодным лучиком сверкнул крупный сапфир. — Хотя подожди. Герр Волков не может работать моим переводчиком в этих ужасных обносках. Принеси со склада… — граф покрутил руками, явно пытаясь подобрать слова. — Что-нибудь на свой вкус, я тебе доверяю. — Тогда мне нужно снять с него мерки, герр граф, — Марта снова стрельнула в меня глазами и уголки ее губ дернулись. — Ну так сделай это! — воскликнул граф и вскочил со стула. С сантиметром Марта крутилась вокруг меня намеренно долго. Она прижималась ко мне своими внушительными сиськами, то и дело невзначай задевала. То на голую кожу на шее, то за штаны спереди. Ее внимательные холодные глаза все время пытались поймать мой взгляд. Но в глаза я ей не смотрел. А смотрел я на манипуляции графа. Тот извлек из книжного стола картонный короб и перенес его на стол. Потом плюхнул сверху еще одну папку, уже из ящика своего стола. — Герр Алекс, вот ваш фронт работ на сегодня, — сказал он, игнорируя крутящуюся вокруг меня Марту. Или это наоборот был продуманный маневр. — Все эти журналы — на русском языке. Я хочу, чтобы вы перевели их на немецкий. А с завтрашнего дня… Дверь кабинета графа бесцеремонно распахнулась. — Герр Отто, а ты пробовал этих русских раков? — в кабинете появился еще один персонаж. В черной форме, увешанной крестами и свастонами, на рукаве — красная повязка. В петлицах — дубовые листочки, на правом плече — плетеный погон. Штандартенфюрер, как Штирлиц. На левом рукаве — серебряный шеврон «старого бойца». И нашивка «SD» с серебряной окантовкой — гестапо. Подтянутый, моложавый, нижняя губа презрительно оттопырена. Хотя нет, это он не настроение изображает, у него просто лицо такое. — Это настоящие звери, длиной с мою руку, клянусь! Я глазам своим не поверил, пока не увидел… А это еще кто? Ледяные иглы глаз гестаповца впились в мое лицо. Марта, которая как раз обхватывала меня руками, чтобы сделать явно не очень-то нужный замер, на шаг отступила и выпрямилась. — Мой новый переводчик, Алекс, — отозвался граф. — Раки, ты говоришь? Я не представляю, как это можно есть. — Отто, ты даже не представляешь, что теряешь! — штандартенфюрер продолжал смотреть на меня. — Сегодня в офицерском клубе… Это тот самый русский, про которого вчера что-то болтали? — Алоиз, ты же знаешь, что я не люблю шумные мероприятия, — граф поморщился. — Хотя, признаться, ты меня раззадорил… Раки, хм… — Отто, мне не нравится его рожа, — гестаповец шагнул ко мне, бесцеремонно ухватил пальцами за подбородок и заглянул прямо в глаза. — Никто мне так и не смог внятно объяснить, откуда он явился. А я, знаешь ли, не люблю таких удивительных совпадений. Три дня назад ты стенал на все управление, как тебе не хватает переводчика. А вчера, как черт из табакерки, появляется этот вот… Гейне, небось, цитировал? — Алоиз, ты ведешь себя бесцеремонно! — сказал граф, но никакого возмущения в его голосе я не услышал. Так, пикировка старых приятелей. — Отдай его мне на денек, — гестаповец с силой сжал пальцы. Сссука, синяк на подбородке останется! Как клещами сжал. — Мои ребята живо вытрясут, кто он таков и откуда взялся. А может он и сам сейчас все расскажет, а? Слышь, ты, как там тебя? Живо признавайся, на кого ты работаешь? — На герра графа… — проговорил я и сглотнул. Придал лицу выражение тревожной решимости. — Я пришел сюда, потому что хочу победы Великой Германии. Моего отца расстреляли коммунисты. Моей матери пришлось… — Алоиз, оставь мальчика в покое, — граф усмехнулся и покачал головой. Я чуть не фыркнул. Мальчика, серьезно? Хотя ладно… Кто скажет, что я девочка, пусть первый бросит камень. В графа. — Так что там было про раков? Они правда съедобные? И на что это похоже? — Я спрашивал про этого Волкова, — гестаповец разжал, наконец, пальцы и посмотрел на графа. — Твоя непозволительная легкомысленность… — Алоиз, не припомню, чтобы я просил твоего совета, — голос графа заметно похолодел. — Решения я всегда принимаю сам. — Кроме тех случаев, когда твое решение может быть опасным для нашего общего дела, — отчеканил гестаповец. — Отстань, Алоиз, мне не нравится твоя подозрительность, — граф поморщился и капризно дернул плечом. — Ты же знаешь, что я отлично разбираюсь в людях. Я знал, что возьму к себе Алекса, с первой секунды, как он вошел в дверь. Марта, почему ты еще здесь? Я же приказал принести новую одежду. И еще это… Что там полагается по форме три? Паек, карточки на посещение столовой, пропуск в бани… В общем, ты знаешь все сама, что я тебе объясняю?! — И все-таки… — гестаповский штандартенфюрер продолжал смотреть на меня. — Этот разговор закончен, Алоиз, — вот теперь в голосе графа зазвучал лед и сталь. Эти двое встали друг напротив друга и несколько секунд сверлили друг друга своими холодными арийскими глазами. Штандартенфюрер сдался первым и отступил. — Так я беру на тебя пропуск на сегодняшнюю вечеринку в офицерском клубе, Отто? — как ни в чем не бывало спросил он, как будто забыв в одно мгновение он моем существовании. Гестаповец ушел, наградив меня напоследок долгим подозрительным взглядом. Не отцепится этот хрен, стопудово. Перед графом он пасанул, конечно, но мне явно не верит. И будет копать. Бл*ха, принесло же его. С раками этими дурацкими… «Василий Иваныч, там белые пиво с раками пьют!» «Да нет, Петька, не с*раками, это у них рожи такие!» Ладно, не ссы, дядь Саш, прорвемся. И не из таких передряг выбирались! Хотя, конечно, мог ли я вообще когда-нибудь подумать, что буду устраиваться переводчиком к немецкому аристократу-искусствоведу, а его друг из гестапо будет подозревать меня в шпионаже? Работой граф меня завалил еще до того, как Марта вернулась. В коробке были каталоги из музеев царского села. Описания экспозиций и содержимого запасников. Журналы выглядели свеженькими, кто-то явно снял для графа копии. Кто-то из музейных работников. — Я прикажу оборудовать тебе рабочее место, — сказал граф, стремительно перемещаясь по кабинету. — Сегодня поработаешь за журнальным. Если что-то будет нужно, зови Марту. Но к вечеру все должно быть готово! Я приступил. Через полчасика вернулась Марта, нагруженная массой всякого добра. Две смены белья, галифе, пара рубах, гимнастерка, похожая на форменную, но советскую, а не немецкую. Без знаков различия. Новехонькие хромовые сапоги. Картонная коробка, набитая жестяными банками и бумажными пакетами. Продуктовое довольствие, понятно. Кроме того, мне полагалось двухразовое питание в столовой для «русской администрации» и баня. Баня — это хорошо. А то мне уже даже думать не хочется, какой от меня запах исходит… Между делом, пока я скрипел по бумаге неудобной перьевой ручкой, выяснил, что завтра у графа на утро назначено совещание с рабочей группой из русских и немецких деятелей искусства, насчет организации местного музея. Поэтому ему понадобится и переводчик, и журналы, которые я сейчас перевожу. За ночь граф собирался изучить каталоги, чтобы утром отдать распоряжение, что именно он желает заполучить в первую очередь. Ассортимент ценностей изучить хочет, хрен аристократичный… Пальцы от долгой писанины ныли, чернилами я с непривычки заляпался весь. Оправдался тем, что меня контузило недавно, поэтому я такой неловкий. — Все готово, — сказал я и положил на стол перед графом каталог на немецком. — Я не стал переводить шифры, потому что… — Да-да, конечно! — граф хищно вцепился в вожделенный каталог и принялся листать свежеисписанные страницы. — Герр граф, — я кашлянул. — Да-да, ты можешь идти! — граф махнул рукой. — Приходи завтра в девять. Только не сюда, а… Проклятье, как же это место называется? Поганкинхаус! Знаешь, где это? — Герр граф, сейчас половина одиннадцатого вечера, — сказал я. — Если меня на улице задержит патруль, то… — Ах это! Марта! — крикнул он. Но рабочий день Марты уже закончился, так что девушка не отозвалась. — Ладно, придется самому… Он выдвинул ящик стола, потом другой. В третьем он, наконец, нашел, что искал. Бланк одноразового пропуска. «Сим удостоверяется, что предъявитель сего гуляет после начала комендантского часа по моему приказу и для блага государства. Эрнст-Отто фон Сольмс-Лаубах» — У меня только пропуск на две персоны, другие бланки, наверное, закончились, — граф прижал к заполненному бланку свою личную печать. — Но сгодится все равно. Если какое-то быдло попытается вас задержать, Алекс, скажите им, что завтра я с них шкуру спущу. И порежу на фигурные ремни. Хорошего вечера, Алекс. Я сунул пропуск в карман, подхватил новообретенное богачество и направился к выходу. Час был поздний, в комендатуре уже почти никого не было. Часовой на выходе скучал, но докапываться не стал. Выпустил без всяких вопросов. Я пошлепал домой вдыхая ночной воздух. Если бы не отсутствие уличного освещения и очертания развали, то город бы казался вполне мирным. Хотя и непривычно пустым. Первый рабочий день прошел удачно. Но наверняка будут еще проверки на мой счет. Граф человек продуманный. Возможно, что-нибудь мне подсунет этакое «секретное» и проследит, что я дальше делать буду. Но я не вчера родился, выкручусь. Получается, что вся инвентаризация музейных ценностей, которые фрицы будут вывозить из страны, будет проходить через меня. Это очень гуд. Лучшей должности для осуществления моей цели и не придумаешь. Бах! — совсем рядом прогремел выстрел. — Хальт! — тут же раздался окрик. Я остановился обвешанный коробками и шмотьем, как вьючный ослик. Из темноты улицы на меня выскочила чья-то фигура. Увидев меня, человек остановился, пригнулся и, прихрамывая, нырнул в подворотню. Следом выскочил патруль из троих фашистов. Старший с автоматом, а двое с карабинами. Меня они не заметили, я успел отойти в черноту под раскидистый вяз и наблюдал из «укрытия».