- Увидев, как та… тварь, избивала наших мёртвых товарищей, как пинками ломала ребра, я… взбесился. Это я стрелял. - Фенриг пытался оправдаться, осознавая, что сглупил, потеряв контроль над своими действиями. Генрих отвернулся от тел. Ему была неприятна на вид эта картина, он не мог себе представить, что человеческое тело может быть настолько покалечено и изуродовано. Он был рад, что такой страшный выбор пал не на его плечи. Уходя, Генрих услышал, как Фенриг пытается продолжить разговор: «Но я нашел при них вот это». Генрих обернулся и увидел, как его собеседник достал из кармана небольшую тетрадь в коричневой обложке. Подойдя поближе и осмотрев её, он убедился, что это был дневник разведчика. Помимо личной информации, там хранились важные разведданные о расположении и перемещении противников. Если доставить эту вещь командованию, жертва разведчиков будет не напрасной. Даже если бы спасительный отряд пришел раньше и застал разведчиков ещё живыми, группа никак не смогла бы им помочь. Вся больница, и все палаты, что они успели осмотреть на наличие медикаментов, были опустошены; бедолагам бы пришлось в муках ждать своей участи. - Мы должны похоронить их. Им здесь не место. - Генрих испытывал мучительную жалость к мертвым. Для него их муки должны закончиться, хотя бы после смерти. Он не хотел, чтобы они лежали среди врагов и мусора. - Нельзя, - ответил ему Фенриг, - уже темнеет, и мы должны возвращаться в штаб. «Действительно» - подумал Генрих. Через окно он увидел, как убывающее солнце окрашивало крыши домов в оранжевый цвет. Солнце садилось, оставаться вне укрытия и в незнакомой местности было чистым самоубийством. Генриху казалось, что день не мог пройти так быстро, ведь они проникли в больницу почти в полдень. Группа начала медленно собираться, солдаты спускались с верхнего этажа на первый. Воссоединившись, они направились обратно в штаб. Дорога старыми тропами проходила быстрее, чем в первый раз. Генриху даже удалось воспользоваться парой коротких путей, которые он приметил ещё во время первого прохода. Все были уверены в безопасности их пути и даже не ждали тех, кто позади; они не следили, чтобы никто не отставал, и, это было большой ошибкой. Подходя к главной городской дороге, Генрих посмотрел на своих новоиспечённых друзей и не досчитался двух человек. Ни через минуту, ни через пять, никто не появился. Посмотрев через двор, откуда они все вышли, Генрих не заметил никакого движения. Группа заметила потерю бойцов, слишком поздно, и, все были измотаны и не имели никакого желания возвращаться ради опасных поисков. Вокруг площади всё так же было пусто, как и тогда, когда они покидали здание администрации. Стук в железную дверь. Вдали снова начали разносится выстрелы. Дверь открыл знакомый всем солдат. Вся достигнувшая пункта назначения группа вошла в здание. Поднявшись к местному главнокомандующему, Генрих предоставил ему дневник разведчика и сообщил, что произошло с ними за всё это время. Ему довелось поведать о врагах в госпитале, об убитых и потерянных. Внимательно выслушав своего подчинённого, офицер забрал дневник и поздравил Генрих с замечательной работой. «Без потерь войну не выиграть» - спокойно сказал он, даже не высказав сочувствия в сторону исчезнувшего состава. День наконец-то подходил к концу. Юноши развалились на жалких подобиях кроватей. Это были грязные матрасы, которые лежали обломанных досках. Местная еда была отвратительна, но урчащий желудок даже ей был рад. Во время ужина, Генрих слышал, как говорили другие солдаты. Из всех отрядов, что были отправлены сюда, добралась только треть. Большинство находились в плотном оцеплении, а выжившие прошли через ужасное испытание. Дальнейшие трудности покажут, кому действительно суждено стать солдатом. Для Генриха подобное мышление было крайне жестоким. Каждый новый день для него был ужасней предыдущего, и он был вынужден адаптироваться так быстро, как только мог. Оказалось, что из отряда Генриха только четыре человека были здесь, остальные погибли или бесследно исчезли. Хоть для Генриха это и были знакомые лица, ему всё же ни о чем было с ними говорить, но встретившись, они были рады видеть друг друга в целости и сохранности. Манфрэд и другие офицеры из лагеря оставались на своём прежнем рабочем месте. Они не отправлялись на передовую, даже близко не подходили к городу. Многие размышляли, что если они и выйдут в бой, то только не в этом месте. От других людей, Генрих услышал, что Вольфганг не был отправлен в Администрацию, он должен находиться в другом полевом штабе. Опять они оба были отделены друг от друга. На улице начался новый звук выстрелов. Прошло два дня, где Генриху и другим его товарищам не давали какое-либо новое задание. Юноша терял терпение, ему казалось, что он никогда не покинет это ужасное место, полное страха и грохотов выстрелов. Просыпаясь по утрам, он надеялся, что его отправят куда-нибудь, где будет возможность вызволить своего отца. Ещё сильнее ему было страшно услышать плохие новости о нём. Новое утро наступило так же быстро, как и закончился предыдущий день, – Генрих только закрыл глаза, пытаясь удобно устроиться на кровати, как почувствовал лучи восходящего солнца, бьющие прямо в лицо. - Как хорошо, что ты уже бодрствуешь! для тебя и твоих парней есть новое задание, - сказал только что подошедший офицер. - Это связано с тем, что было в предыдущей операции. Нам поступила информация, что в подвале госпиталя могли остаться медикаменты: обезболивающие, антибиотики, спирт, бинты и прочее. Кто-то порылся в городских архивах и нашел копию инвентаризационной описи. Она была составлена военными и была убрана от персонала ещё до того, как госпиталь перешел под гражданские нужды. Нужно будет вынести всё, что там есть и принести сюда. Офицер кинул Генриху маленький ключ, который упал рядом с матрасом. Главнокомандующий покинул своего подчиненного и предоставил ему час на подготовку. В это раннее утро витал прохладный и свежий воздух, который сковывал легкие и с каждым вздохом бодрил всё тело. «Хоть что-то в этом дне есть хорошее» - думал Генрих, поедая омерзительную на вкус похлебку. За приемом пищи, Генрих начал подмечать знакомые лица из его первой группы. Весь выживший состав собрался у выхода на улицу; инвентарь каждого был проверен, они были готовы выходить наружу. Проверка вокруг показала, что всё было чисто, так же спокойно, как и вчера. Путь обратно в госпиталь проходил тихо, даже слишком. Генриха одолевало ощущение, что что-то может пойти не так, именно тут при первой операции была потеряна пара бойцов. Проходя через очередной двор, отряд обнаружил красные следы у стен жилого дома. Все знали, что вчера их не было, по крайней мере, их не было, когда они возвращались с задания. Маленькая линия кровоподтека уходила по лестнице в подвал, где терялась во тьме. Всматриваясь в темноту и не увидев ничего примечательного, группа продолжила свой путь. Добравшись до больницы, всех ждало неприятное открытие: дверь в кладовку была открыта нараспашку, а на полу появились кровавые пятна. После этого, Генрих начал жалеть, что тогда они сохранили жизнь солдату, ведь это он мог причинить столько проблем. Пока Генрих пытался отпереть дверь в подвал, Фенриг в сопровождении еще двух людей направился по лестнице наверх, куда вели кровавые следы. Они не получали такого приказа от Генриха, а решили действовать самостоятельно, на что их новоиспечённый командир никак не отреагировал. Бросив затею использовать ржавый ключ на ещё более ржавом замке, дверь вырвали. Открыв спуск в подвал, снизу пошел сильный запах различных медикаментов. Внизу было темно и сыро, непроглядная тьма не позволяла найти что-то в подземном помещении. Используя все подручные средства, в виде зажигалок, спичек, выпрошенных и найденных фонариков, солдатам всё же удалось не превратиться в слепых щенят. Все ящики, что находились в подвале, вынесли на первый этаж. Именно они были источником запаха различных медицинских препаратов, что подарило уверенность в целостности содержимого. Пока ящики выставлялись в коридоре, и Генрих разбирал груз между свободными солдатами, с верхних этажей спустился Фенриг. Он выглядел озадаченно и, спустившись, не сразу начал говорить. - Трупов нет, - сказал он, уставившись на Генриха. - Это он. Даже не описывая «его», все понимали, о ком идёт речь. Немного передохнув от тяжелой работы, группа решила ненадолго остановится в больнице, перед тем, как вернуться в полевой штаб. Они сидели в одной из палат и обсуждали всё, что с ними происходило в последние дни. Выслушав всех сослуживцев и высказав свою историю, Генрих понял, что он единственный, кто отправился на войну ради семьи. Кто-то желал славы, хотел стать взрослым и познать мир. Этим Генрих и отличался от всех остальных, именно поэтому он и стал для всех отличным командующим, ибо им двигало желание оберегать близких. Находясь внутри палат, Генрих сидел на ужасном полу, усеянном гильзами и прочим мусором. Группа находилось в центре давно угасшего боя, в котором, возможно, выживших и не осталось. И только они, – толпа юных солдат, – сидели там, словно взошедшие из семян цветы нескончаемой агрессии и ненависти. - Меня всё смущает один вопрос. Вот мы на войне, в месте ведения активных действий… но где тела? – неожиданно начал один из солдат, которого звали Руди. - Хоронят, – ответил своему товарищу Август. - Хоронят? Много ли кого-то хоронили? - Я слышал, что их увозят за линию фронта и закапывают, а в тайне от глаз отправляют на фабрики. – В диалог вмешался уже третий солдат, Франц. - Трупы? на фабрики?! - Я тоже слышал о старой практике, когда из тел людей делали мыло, а кости перемалывали в муку. – Не особо заинтересованный Сиги решил также внести свой вклад в обсуждение. - Это мерзко. - Но эффективно, к тому же может принести деньги. - Да… на всём можно заработать, - окончил Цейс. Генрих молча вслушивался в это обсуждения. Случайное представление того, что подобная участь могла коснуться его отца, очень сильно заставило его сердце болезненно сжаться. - Хватит, ребята. Нам лучше возвращаться обратно. Группа возвращалась с задания плотным строем; на этот раз все приглядывали друг за другом. Следя, чтобы никто не терялся и не отставал; коробки несла только половина солдат, вторая часть осматривала окрестности и была готова к обороне. Периодически осуществлялись остановки, на которых солдаты менялись своими обязанностями. Добравшись до площади перед Администрацией, Генрих отправил товарищей с коробками к зданию и приказал им оставаться там. Сам он решил осмотреть местные дворы, желая найти пропавших вчера солдат. В окружении Цейса и Руди, Генрих отправился к первому месту, которое хотел проверить: открытый подвал, где рядом на стене были следы крови. Свет попадал в помещение маленькими лучами и почти не освещал его. Сопровождающие Генриха отправились внутрь, пока сам юноша остался снаружи и смотрел, чтобы никто не подошел с других сторон. Руди и Август шепотом переговаривались между собой, обсуждая, что они видят, постепенно уходя вглубь здания. Генрих всматривался в темноту, иногда улавливая различные звуки, что случайно издавали солдаты. Вокруг спуска в подвал была полная тишина, только иногда можно было уловить шелест деревьев под сильным дуновением ветра, свист сквозняков и шум из подвала. Генрих стоял смирно и нервно прислушивался к окружению; он был готов к чему угодно, и неожиданно услышал посторонний шум. Звучало так, будто что-то упало, нечто тяжелое свалилось на каменный пол позади Генриха. Оглядевшись, он не обнаружил источника этого шума, но пришел к выводу, что это было в здании позади. Это был неприятный для него сюрприз, не желая никого встретить в своей поисковой миссии, Генрих мог попасть в ещё большую проблему. Не желая оставаться на виду и быть легкой мишенью, он быстрыми шагами направился к источнику звука. Ориентировочно, он донесся со второго этажа трехэтажного здания. Учитывая, что прямого прохода не было, Генрих был вынужден подниматься по внутренней лестнице. Имея в запасе эффект неожиданности, он медленными шагами проник в дом через дыру в стене. Через минуту он уже поднимался по лестнице и начал обходить квартиры одну за другой. Здание медленно разваливалось на части, пока юноша шел к интересующему его месту, он успел увидеть несколько упавших кусков стен, которые и могли послужить изначальной причиной шума. Интерьер не отличался от того, что он видел раньше: где-то висели красивые и старые картины; по углам комнат стояла целая, но пыльная мебель; большинство дверей были выбиты и сломаны. Местный хаос и беспорядок доносили мысль, что тут поработали мародёры, которые искали что-нибудь ценное среди вещей сбежавших жильцов. Медленно перемещаясь по квартирам, Генрих одновременно хотел и не хотел встретить кого-нибудь. Ему не хочется участвовать в бою, не хочется видеть кровь и смерть. С другой стороны, человек, которого он выслеживает, виновен в гибели нескольких людей из отряда, и он несет полную ответственность за это. Подходя к одному из дверных проёмов, Генрих услышал шум за ним. Шум доносился из соседней комнаты. «Или сейчас, или никогда» - подумал он, и решился действовать. Резко выскочив из-за угла и посмотрев на источник звука, Генрих передёрнул затвор своего карабина, передав патрон в патронник. Оружие было направлено на сидящего у стены человека. Тот не сразу среагировал на гостя и ничего не предпринял. Они смотрели друг на друга, ожидая дальнейшей развязки. - Не двигайся! - громко сказал Генрих в надежде, что в очередной раз удастся обойтись малой кровью. Генрих пока что мог насладиться тишиной – сидящий человек не двигался. Это был молодой парень с ужасно уставшим и опечаленным видом, будто он уже увидел всю войну, и даже не одну, будто ему это всё было хорошо знакомо. Он был юн и худ, сидел в окружении своего рюкзака с тетрадью на коленях. Только его одежда отличалась от тех, что когда-либо видел Генрих, он знал, как выглядит форма врагов и своих, но эта отличалась. В отличии от тех экземпляров что когда-либо видел юноша, форма незнакомца была сделана будто в давние времена, и сильно отличалась сильной блеклостью. Незнакомец смотрел на Генриха, и затем, не прерывая зрительного контакта, медленно начал тянуться к своему рюкзаку. - Не двигаться! - Повторяя свои слова, Генрих сказал их громче, чем раньше. Казалось, будто незнакомец не понимал его и просто продолжал тянуться к рюкзаку. Когда же его рука исчезла в сумке, он начал что-то вытаскивать. Генрих был вынужден действовать. Ему не хотелось рисковать собственной жизнью, он и не хотел ждать, когда незнакомец достанет оружие и даст отпор. Он решил, что эту комнату покинет только один человек. Генрих нажал на спусковой крючок. Пуля влетела в грудь незнакомца, оставив окровавленное отверстие на месте ткани. Затем, резкими движениями, незнакомец схватился за свою рану и, начав хрипеть, пытался ловить воздух ртом. Мучаясь от боли, незнакомец упал на бок. Лежа на полу, он в панике осмотрел помещение вокруг и схватился рукой за тетрадь, что лежала перед ним. Вся эта сцена выглядела чересчур театральной. Он как-то особо схватился за эту тетрадку, будто от неё зависело не только его выживание, но и что-то больше. Недолго мучившись, человек с блеклой форме издал последний вздох. Когда незнакомец погиб, Генрих подошел ближе. Встав перед телом, он увидел, что дневник незнакомца немного напоминал уже знакомый Генриху предмет. Тетрадь по количеству страниц и размеру больше походила на книгу, но была в очень необычной кожаной обложке желтого цвета. По ощущениям она была крайне неприятной: от неё веял холод, и, каждый раз, когда Генрих прикасался к ней, его посещало неожиданное чувство страха. Открыв первые страницы, он увидел более неприятную картину: все страницы, помимо обложки, были сделаны из кожи, а записи велись кровью. Дневник вёл незнакомец, который не понимал слов Генриха; язык из дневника также был непонятен. Проводя глазами по незнакомым строкам, Генрих всё же замечал что-то смутно понятное, всего пары слов, перед глазами начали всплывать забытые образы. Содержание дневника оказалось знакомо для него. Читая дальше, он сделал для себя страшное открытие - это была книга со сказками. Точно такую же книгу он читал для Анны. Последовательность и содержание повторяло книгу, которая хранилась у него в доме. Вот только после последнего рассказа в домашнем сборнике, дневник незнакомца продолжался. Обеспокоившись тем, кого он встретил, Генрих забрал тетрадь себе. Уходя, он заметил, что незнакомец тянулся не за оружием в сумке, а за флягой. Выходя на улицу через ту же дыру, по которой он проник в дом, Генрих видел, как из подвала соседнего здания выходили его товарищи. Напряженным взглядом они провожали спускающегося юношу. Когда им удалось подойти вплотную, Генрих узнал от них, что в подвале было тело их напарника, который пропал во время первой операции. Группа возвращалась в здание администрации, оставив своего мертвого сослуживца на сыром и холодном полу. - Отличная работа! – Встретивший команду офицер светился от счастья. Положение всех солдат в Администрации мгновенно улучшилось, так как им поступили ценные ресурсы. - Сегодня более удачная вылазка, чем вчера. Мне нравятся твои способности, Генрих. Возможно, я даже поспособствую твоему продвижению по званию. - Офицер быстро подмигнул Генриху, намекая на взаимно выгодные отношения. - Скажите, что вы знаете о вражеском военнопленном лагере недалеко от этого города? После этих слов, офицер задумчиво посмотрел на карту местности и стал водить пальцем вокруг границ города. - Да! Есть на северо-востоке вражеский лагерь военнопленных, - он указал пальцем на небольшую поляну в паре километров от города. Она была окружена лесной рощей и имела только одну дорогу. – Там раньше был пансион, теперь же… сам знаешь. Слышал, что оттуда никто еще не сбежал, ибо там очень строгий надзор. «Просто так» туда не попасть… но мы здесь не для этого. – Офицер театрально махнул рукой в сторону и ушел. Генрих внимательно всматривался в карту, запоминая ориентиры на дороге к пансиону. Отчаявшись, он был готов вскоре самостоятельно отправиться вызволять своего отца. Для проведения такой сложной операции, ему было бы желательно покинуть здание администрации, причем, имея веские обстоятельства. Обдумывая несколько дней план, он решил, что судьба без вести пропавшего была куда удобней, чем дезертирство. - Я хочу новое задание! Стоявший за его спиной офицер удивлённо поднял глаза на своего подчинённого. - Но я уже собирался дать тебе день для отдыха. Ты со своей группой сделал достаточно. - Я хочу помогать дальше, - Генрих продолжал демонстрировать своё стремление к действиям, но ничем не мог объяснить столь сильное желание. Промолчав, командующий начал заполнять какой-то свёрток на своём столе, иногда поднимая глаза на стоящего напротив юношу. - Ладно, для тебя есть специальное задание. Завтра отправляйся обратно в Керхёф и передай это старшему сержанту. – К удивлению Генриха, офицер вручил ему в руки заполненный сверток и коричневую тетрадь, которая была отобрана у мертвого разведчика. Генрих даже забыл о том, что прямо сейчас думал сбежать от всех в лагерь военнопленных. Остаток дня был предоставлен Генриху в полном распоряжении. Отведав такую же омерзительную еду, как и в прошлые разы, Генрих отправился к матрасу, который негласно стал его личным местом. Лежа на нём, он принялся читать дневник незнакомца. Пробегая знакомые произведения, он думал о семье, и, о том, как сейчас тяжело приходиться его сестре и матери, ведь они остались одни. Запомнив некоторые слова, которые он сравнивал с переводом, всё же можно было попытаться ознакомиться с незнакомыми произведениями, которые не были в домашнем сборнике. Они были похожи на оригинальные произведения автора, только Генрих посчитал это невозможным, ибо автор книги, – которая была у него дома, – скорее всего умер ещё несколько веков назад. Он слышал от отца, что историям, – как и самому автору, – как минимум пару сотен лет. Они распространялись восточными купцами по всему материку, саму же книгу потом переиздавали множество раз. Незнакомец мог быть обычным любителем, который записывал новые истории стилем древнего творца. Генрих повернулся на бок и закрыл глаза, в надежде уснуть. Его рука плотно сжимала дневник незнакомца. Сейчас эта вещь успокаивала его и объединяла с семьёй, которая находилась за многие сотни километров. Солнце медленно опускалось, становясь ближе к горизонту; оно яркими лучами освещало безграничные синие воды. Спокойное море выбрасывало волнами воду на песок, словно тянула вперёд длинные руки, пытаясь дотянуться до чего-то желанного. Генрих стоял в полном обмундировании, как одинокое дерево на лугу. Буйные воды манили его. Встречающая юношу картина погружала сознание в другое море, в море спокойствия. Солнце начало погружаться за горизонт. Его лучи устремлялись по волнам, седлая их, как всадники. Отражаясь от них, они попадали на лицо Генриха. «Я никогда по-настоящему не видел море» - подумал он. Если оно и взаправду столь прекрасно, он придёт сюда со всей своей семьёй. Каждая следующая минута начинала становиться неприятной. Что-то происходило, но Генрих никак не мог понять, что именно не так. Окружение не менялось, но холод тонкими лапами обнимал всё его тело. Запах… Принюхавшись, Генрих почуял тошнотворный аромат. Зацепившись за что-то не из мира снов, Генрих, поморщившись, резко очнулся. В его руке лежал желтый дневник незнакомца, именно он был источником неприятного запаха. Пахло разложениями и мёртвой плотью. Генриху впервые пришлось лично встретиться с таким явлением, но он сразу понял, в чём дело. По непонятной причине, дневник незнакомца начал разлагаться. Этого не могло произойти, так как дневник должен был быть предоставлен специальным обработкам, чтобы он мог служить длительное время. Учитывая объём записей, дневник служил своему старому хозяину очень давно. Но всё же, после гибели, он почти сразу начал гнить. Не желая его выкидывать, Генрих закутал дневник в тряпки и погрузил в свою сумку, – было бы крайне печально лишиться такой важной вещицы. Генрих проснулся настолько ранним утром, что даже солнца не было видно. Только голубое небо над горизонтом, было слегка ярче. Ему впервые удалось увидеть местных поваров, – скорее тех, кто себя ими считали. Пара солдат, среди которых был Зигфрид, член группы Генриха; они собирали пайки из общего склада и выкидывали содержимое в чугунный чан с водой, который стоял над самодельном костре. Всё, что было у «поваров» под рукой, исчезало в черном котле. Генриху удалось приглядеться и увидеть различные крупы, злаки, сырые овощи и куски хлеба. Как лесные ведьмы из старых сказок, один солдат мешал получившуюся жижу в котле, пока второй скидывал дополнительные ингредиенты. В этот момент Генрих начал скучать по еде из лагеря. После употребления того, что было приготовлено «в поле», Генрих ощутил ещё большую слабость, чем раньше. Закинув в сумку желтую книгу, он направился к главнокомандующему. Офицер радостно приветствовал Генриха, по его глазам было заметно, что он крайне мало спал.