Что связывало того офицера и принцессу, сколько лет ребенку, когда и где он родился… да, хотя бы! А уж потом и доносить. Зинаида промолчала. Зато теперь у Алоиза появился СЛЕД! Алексеев… тор Алексеев. Ему нужна Сафьяновая книга. И навести справки. А дальше будет видно. Но сейчас у него есть хотя бы шанс выдернуть хвост из мышеловки. Хотя бы надежда… Русина, Синедольск Аксинья была довольна и счастлива. Город! Она на такое и не рассчитывала, что вы! Была уверена, что мать ее никогда не отпустит… это естественно! Где родился, там и пригодился! А сейчас вот – город, дом… Пацаненок? А и ничего страшного, она и мамкиных вырастила, и с этим справится. Мысль о том, что тора надо воспитывать все же чуточку иначе, Аксинье в голову пока не приходила. Места для нее не хватало. Гошка дичился, не принимал девушку, но Ксюха не унывала. Пекла пироги, припевала… – Капусты нет! А что за пироги без капусты? И щи? И… И вообще – куда без нее? И как это Аксинья ее купить забыла? – Георгий Петрович! Мальчик сидел и рисовал на большом листе. Аксинья пригляделась. Образы, скорее образы. Тора Надежда. Обреченная – и в то же время довольная. В последний момент своей жизни она сделала все необходимое. Правильно сделала. Дядька Савва. Почему-то похожий на лесное чудовище. Сама Аксинья. Рядом с печью… это было обидно. Чем она не горожанка? Но… чего ждать от мальчишки? – Георгий Петрович, я на рынок отлучусь, капустки куплю… Гошка кивнул. На пол спланировал еще один лист бумаги. Женское лицо. – Ой… а кто ж это такая? Красивая… Мальчишка выдернул из ее рук лист. – Моя мама. Аксинья поняла, что дальше расспрашивать не стоит, – и ушла. Мама? А они полагали, что его мать Ирина Ивановна? Нет? Странно это… а впрочем, кому теперь важны все эти секреты? Никому… * * * Что понимают дети? Все. Просто иногда нет смысла говорить взрослым хоть что-то. К чему? Взрослые по умолчанию считают себя умными, а детей – недоумками. И не прислушиваются к ним. А Гошка все понимал. Просто есть вещи, о которых лучше не говорить. И не думать. И… Есть вещи, от которых ты с криком просыпаешься по ночам. И рядом никого нет. Вообще никого… Есть одиночество. Вроде бы ты не один, и мама Ира тебя любит, но она не совсем настоящая мама. Приемная. Гоша не знал, что это такое. Потом понял. Это когда две мамы, просто одна не может постоянно быть с ним рядом. Но это не потому, что его не любят. Мама его любит. И плачет, когда его видит. И… дети это чувствуют. Отец? Отец его тоже любит, но, наверное, не так сильно. Он смеется, он любит брать Гошу на руки и высоко подбрасывать, а Гоше это не нравится. Отец расстраивается и дразнит его трусишкой. А Гоша не трусишка, просто его начинает тошнить, и он боится, что сейчас его вырвет. А папа не понимает… И понять не хочет. Почему? Есть дедушка – его Гоша видел редко. Бабушка говорила, что он сильно болен. И есть бабушка. Уютная и теплая, родная и настоящая. Она точно его любит. А недавно случилось… нечто. Даже вспоминать это Гоше было больно. Они с мамой Ирой приехали домой. К бабушке и дедушке. И он был ужасно доволен! На конюшне стояли лошади, и ему обещали своего пони. Во дворе жила собака, и ему говорили, что у него будет свой щенок. И гулять можно целый день, и не надо ради этого надевать противную накрахмаленную матроску и отглаженные брючки, и бегать можно свободно… А потом что-то случилось… Страшное. Гоша помнил, как влетела в комнату бабушка, как говорила с мамой, как потом толкнула ее в уборную и заперла, а Гошу потянула за собой. Помнил отчаянные глаза Матреши. Помнил, как девочка почти волоком волокла его по лесу, оглядывалась и шептала: «Скорее, миленький! Бежим быстрее, обоих же убьют, коли догонят…» И Гоша как-то все понял. Когда увидел глаза деда, к которому они прибежали. Тот смотрел… так… Гоша не решился спрашивать – тогда, но потом, когда они уже ехали на телеге, все же насмелился: – Бабушка… она умерла? – Да, внучек. – Ее Змей Горыныч скушал? – Да, можно и так сказать… И Гошка представлял этого Змея. Огромного, страшного, чудовищного… он летит на своих огненных крыльях, спускается, поедает людей… Бабушка Гошу спасала. Он это понял.