А у меня как раз болела поясница, будто огнем жгло. И я как раз порезалась ночью – было больно. – Мне нужно идти, – захлопнув книгу, чем разбудила встрепенувшегося Файра, я поспешила к себе в покои. Я буквально бежала, не различая никого и ничего не своем пути. И немудрено, что я налетела на кого-то. Этот кто-то придержал меня за локоть, не давая упасть. От его прикосновения по телу пробежала дрожь, и мне не нужно было поднимать взгляд, чтобы понять, в кого я влетела. – Жаннет, – произнес Дарен и посмотрел мне в глаза. Он не спешил отпускать меня, но при этом ничего хорошего он сообщить мне не мог. – Нам нужно говорить. – Нам не о чем разговаривать с вами, ваше высочество, – хмыкнула я. – Все ваши разговоры отныне только с принцессой. Любую другую вашу собеседницу она со свету сживет, а я пока жить хочу. Неужели вы не разгадали характер своей истинной? – Нам нужно поговорить, – с нажимом повторил дракон, – о том, что было ночью. – Мне совершенно не интересно, что было у вас ночью, – едко протянула я и отступила на шаг. – Всего доброго, ваше высочество. Я собиралась уйти, но не тут-то было. Меня подхватили на руки и буквально затолкали в нишу. Похожую на ту, где мы однажды уже беседовали в первый день его пребывания в Раполе. Казалось, что это было целую вечность назад. Столько уже успело произойти. Дарен стоял слишком близко. Так близко, что у меня начинала кружиться голова, а мысли и чувства, которые я гнала от себя, вновь возвращались. – Я думал, что все было сном, – прошептал дракон. – Но на простыне осталась кровь. Ты ведь была со мной ночью? Что значит… была с ним ночью? Поняв, о чем он, я ужасно покраснела. На простыне осталась кровь, но от раны на ноге, а не от того, о чем он подумал. Да как он мог? Да с чего он решил?.. Я уже собиралась рассказать о том, как всё было, но внезапно передумала. Чего это я буду облегчать ему муки совести? Пусть думает, что хочет. – Я была с вами? – как можно более удивленно отозвалась я. – Как у вас совести хватило выдвигать столь вопиющие предположения? Мне совершенно без разницы, с кем вы провели ночь, но, пожалуйста, избавьте меня от ваших дурных фантазий. Оттолкнув его, я вышла из ниши. Дарен вновь догнал меня и встал передо мной. – Я… я всего лишь хотел извиниться. В любом случае, я проверю кровь ритуалом, но прежде… Если это ты… проси всё, что хочешь. Я выполню любую просьбу. Еще раз… прости. Я был в бреду. Как же хочется его ударить! За кого он меня принимает? За дешевку? За любовницу, которой после проведённой вместе ночи полагается дарить подарки? Я еще не настолько низко пала. Или может принять у него в дар что-нибудь очень-очень дорогое? Ха-ха, то-то будет номер, когда он поймет, что между нами ничего не было. – Я желаю, – прошептала я, наклонившись к мужчине, – чтобы вы никогда больше не вставали у меня на пути, не попадались на глаза, не разговаривали со мной. Прощайте, ваше высочество. – Жаннет… – Кажется, моя невеста предельно четко объяснила свои желания, – внезапно раздался рядом голос, заставивший меня вздрогнуть, а дракона медленно обернуться к говорившему. – Доброго дня, ваше высочество. Интересно, давно тут стоит Антуан? Сколько успел услышать? И почему мы были настолько увлечены диалогом, что совершенно не заметили приближение его высочества? Кронпринц не спеша подошел ко мне и, взяв меня за руки, поцеловал пальцы. Дарен внимательно следил за его действиями, и будто прекрасно это осознавая, Антуан нарочито медленно откинул мои волосы назад, обнажая шею для мимолетного поцелуя. На щеках вспыхнул румянец. Я помнила совершенно другой ночной поцелуй. Более страстный и намного более желанный. В глазах Дарена вспыхнул огонь. Неистовый, готовый сжигать все на своем пути. Но сейчас мне действительно лучше держаться подальше от этого пламени, ведь оно уже и так могло зажечь меня, точнее, феникса, если предположение Файра подтвердится. – Ваше высочество, – проговорила я и улыбнулась Антуану, – я как раз искала вас… хотела попрощаться перед отъездом в поместье. – Думаю, я здесь лишний, – прошептал Дарен и, по традиции Амирада, а не Дракмара, взял меня за руку, чтобы поцеловать пальцы на прощание. Только он дотронулся до запястья, обхватив его пальцами, и в этом месте стало так больно, словно выжглась магическая татуировка. Когда он отпустил меня, я даже украдкой посмотрела на руку – ничего не изменилось. После этого Дарен решил удалиться и быстрым шагом направился к лестнице. Сколько сил мне стоило не посмотреть ему вслед! Я считала каждый шаг, который отдалял нас друг от друга. – Я принес тебе бумаги, – внезапно произнес Антуан и вынул из пространственного кармана сверток. – Помилование твоего брата, подписанное мной и отцом. – Спасибо! – с жаром отозвалась я и раскрыла бумагу, пробежавшись по ней глазами. Абсолютно идеально составленный документ. По нему выходило, что при любом раскладе Венсан попадает под амнистию. Значит, ему ничего не угрожает. Но тогда я буду обязана выйти замуж за его высочество, а если откажусь и просто верну эту бумагу его высочеству, расторгну с ним помолвку, то и брат вновь окажется в опале. Что же делать? Может, действительно отправиться в монастырь? Если девушка предпочитает пожизненное служение создательнице, то она становится дочерью богини и никакие ранее подписанные документы уже не действуют. Оставлю этот вариант на крайний случай. – Вы не против, если я завтра утром заеду за вами для утреннего променада? Мы могли бы сходить в булочную на углу Цветочной улицы, а после заглянуть в ювелирную лавку. – Как будет угодно моему принцу. Антуан улыбнулся и, наклонившись ко мне, попытался поцеловать, но в этот момент его словно током ударило. Шикнув от боли, он прикоснулся к своим губам и недоуменно посмотрел на меня. – Что это было? – Статика, – тут же ответила я. – Иногда такое бывает, правда? Антуан смотрел на меня настороженно, но все-таки кивнул, а я, поклонившись, попросту сбежала, молясь создательнице, чтобы кронпринц не догнал меня. Едва оказавшись в своих покоях, я несколько секунд переводила дыхание. Хмари туманные, что это было?! Почему Антуан не смог меня поцеловать? Не то чтобы я хотела этого поцелуя, даже наоборот, но сам факт появления подобной защиты меня пугает. Связано ли это с новыми способностями или… с тем разбитым артефактом? Ладно, для начала займусь подтверждением теории Майра. Я бросилась в ванную. Раздевшись, встала спиной к зеркалу и, досчитав до десяти, обернулась. Ничего. Спина абсолютно чистая, лишь несколько родинок-точек все еще были на своих местах. Значит, случай с фениксом – не про меня. Хорошая ли это новость? Или для его проявления еще не пришло время? Вещей, которые следовало взять с собой, было немного. Лишь саквояж, в который горничная сложила вчерашнее платье. Сегодня она меня и провожала до подъездной дорожки. Я шла мимо кустов с прекрасными зелеными розами, когда заметила прогуливающихся вдали Дарена и Маринет. Сама не отдавая себе отчета в своих действиях, я подошла ближе к кустам. Теперь я не только воровка чужих ласк, но и воровка чужих встреч. Скоро дойдет до воровства чужих жизней. Схватив цветок и уколов руку о шипы, я начала обрывать лепестки, при этом не отводя взгляда от прогуливающейся пары. – Это мои любимые цветы, – внезапно раздался голос рядом, и я вздрогнула, тут же склонившись перед Аделин Лазарской. – Ваше величество, нижайше прошу простить меня! Я готова понести наказание. – Полно тебе, дитя моё, – рассмеялась женщина. – Мне кажется, ты уже несешь наказание, возложенное на тебя недругами. – О чем вы? – вскинула я бровь. Вдовствующая королева устремила свой взор в сторону, туда, где прогуливались истинные. Всякий раз, когда я на них смотрела, морщилась. – Думаешь, здесь все чисто? – спросила она. Я посмотрела под ноги, где на дорожке лежали лепестки. – Простите, я прикажу прибрать… – Да я не об этом, – махнула рукой её величество и кивнула в сторону Маринет и Дарена. – Я о них. Дарен приходил ко мне накануне бала. И намекал на чувства к другой. К чему столь резкая перемена в нем? – Истинность, – я пожала плечами. – Это ведь драконья любовь. Она ослепляет. – Нет, – запротестовала королева, – любовь – одна на всех. Истинность у драконов лишь помогает увидеть ту самую, идеально подходящую половинку. Чувства возникают у людей. И Дарен не мог находиться две недели рядом с принцессой и внезапно воспылать к ней чувствами лишь вчера. – Вы намекаете?.. – нахмурилась я. – Зелье лжеистинности, – прошептала Лазарская доверительно. – Я думаю, кто-то применил его к огненному принцу. – Насколько я знаю, зелье нужно постоянно обновлять, – произнесла я. – Это особая эльфийская разработка, запрещенная в Дракмаре. – Говорят, последние образцы усовершенствованы. И нужна лишь личная вещь, чтобы зелье подействовало раз и навсегда. Вот только Дарен очень осторожен – однажды его отец так же попал под действие этой эльфийской дряни, – тут я вздрогнула, так как слышать ругательства из уст такой почтенной дамы было непривычно, – поэтому наш дракон не мог так просто попасться. Чтобы его опоить, нужно было исхитриться. Это точно. Позавчера Дарен ушел из беседки с принцессой на руках. Могла ли она наедине его чем-нибудь опоить? Например, под видом микстуры или противоядия дать ему зелье? И его болезненное состояние после ничто иное, как сопротивление организма воздействию этой дряни, а не яда змеи. Или же я просто хочу верить именно в эту теорию? – Тогда нам срочно нужно сообщить ему об этом и разобраться в этом вопросе, – уверенно произнесла я и направилась к дракону, но вдовствующая королева схватила меня за локоть. – Я ему уже намекала – намеки уходят впустую. Он влюблен, пусть и наведенно. Ему тяжело признать сей факт, к тому же, он отрицает, что что-то пил из рук принцессы. Говорит, что волнение за неё в критический момент могло открыть ему глаза на истинность между ними. – Тогда все сходится, – произнесла я упадническим голосом, – ему ведь сказал оракул, что его суженая – принцесса амирадская. – Вот только может быть и другая принцесса, – многозначительно произнесла Лазарская. – Зелье лжеистинности впервые было изобретено почти сто пятьдесят лет назад одной эльфийкой, только она может нам помочь. Я написала ей письмо и пригласила в театр. Должна играть чудесная труппа из Вильтероса. Не составишь нам компанию? Мое сердце забилось чаще, а пальцы непроизвольно сжали ткань платья. – С удовольствием, – охотно откликнулась я. – Прекрасно. Тогда мой экипаж заедет за тобой на следующей неделе в среду к четырем. Подождите-ка… еще ведь почти неделя до назначенного времени! – А раньше с этим чело… эльфийкой нельзя встретиться? – Нетерпеливая, – улыбнулась Лазарская. – Твоя мама отличалась большим смирением. Это качество у тебя от отца. Он был таким же порывистым. – Нет, это не так, – я мотнула головой. – Мой отец был молчаливым, замкнутым и неторопливым. Аделин улыбнулась, но пояснять ничего не стала. Неужели отец когда-нибудь был другим? Что же могло его так изменить?