И она повесила трубку. Я подумывала о том, чтобы начать биться головой о стену, когда в кабинке послышался странный голос. Хотя трудно было определить, откуда он доносится, он как будто сочился в щель под дверью. – Флавия! – раздался гулкий скрежет. – Это твоя совесть. Разумеется, это была Ундина. – Убирайся, – сказала я. – Как тебе не стыдно. – Голос превратился в раздражительное нытье. – Ты обещала купить бутылку имбирного пива своей несчастной достойной кузине Ундине. Это правда, обещала. Пытаясь уговорить ее засунуть белую мышь, купленную в магазине Вулворта, в сумку тетушки Фелисити, я дала необдуманное обещание. – Бога ради, Ундина, – сказала я, – магазины еще закрыты. Дай мне позавтракать. – Миссис Мюллет скормила твою селедку кошке, – прошептал голос с неожиданной угрозой. Хотя у нас не было кошки, в интонации Ундины было что-то непонятное, от чего у меня костный мозг застыл – ледяное дуновение из арктических пустынь. Возможно ли, чтобы она унаследовала от своей покойной матери Лены затаенное зло? От такого семейного проклятия нет спасения. – Хорошо, совесть, – сказала я громко. – Скажи моей бедной достойной кузине Ундине, чтобы она собиралась. Мы пойдем, как только я съем кусочек тоста. Снаружи моя совесть дико захихикала и поскакала прочь с воплями «Йеху!». Меня ждет тот еще денек. Я уверена. Мы с Ундиной ехали в деревню на моем верном велосипеде «Глэдис». Стоя, я крутила педали изо всех сил, а Ундина сидела сзади и цеплялась за мои плечи, свесив ноги по бокам и то ли пела, то ли орала во всю мощь своих легких: Нелли проглотила нынче за обедом Два десятка устриц, джем за ними следом. В рот отправлен тортик, жареный судак… Встрепенулась Нелли: что-то здесь не так. – Где ты этого набралась? – крикнула я через плечо. – В Сингапуре. Ибу часто пела мне ее на ночь. – И она добавила: Когда я была ребенком. Ибу – это «мама» по-малайски, вспомнила я. Так Ундина называла Лену, до того как эта жуткая… – Ибу узнала ее от оззи, – прокричала Ундина. – От австралийских солдат. В Сингапуре их были толпы. Они научили ее своим лучшим песням. Подкатили к горлу — Результат обеда! — Два десятка устриц, Джем за ними следом, Тортик злополучный, Жареный судак… Тут смекнула Нелли, что же с ней не так! Шепотом я извинилась перед «Глэдис», слишком утонченном, чтобы слушать такие тошнотворные песни. Я похлопала его по рулю и прошептала: «И это пройдет». – Кто-то съехал в кювет! – завопила Ундина мне прямо в ухо, указывая на дорогу, где на обочине на боку лежала машина. Я нажала на тормоза «Глэдис», и мы остановились. Две женщины склонились над капотом машины. Несмотря на кошачьи вопли Ундины, они не заметили нашего приближения. – Здравствуйте! – крикнула я. – Все в порядке? Когда более высокая женщина повернулась, я увидела, что у нее в руках домкрат. Ладонью она прикрыла глаза от утреннего солнца, чтобы лучше рассмотреть меня. – Трехколесный морган F-4, – констатировала Ундина за моей спиной. – Тридцать шесть лошадей, двигатель с боковым расположением клапанов. Меня раздражает, когда кто-то младше возрастом знает то, чего не знаю я. – Потрясающе, – сказала я. Хотя я плохо знакома с этой моделью, я узнала в ней старую развалюху, которую держит в гараже Берт Арчер и время от времени сдает в аренду туристам. Наполовину автомобиль, наполовину мотоцикл, он напоминает огромного зеленого кузнечика, потерявшего заднюю ногу в смертельной схватке. Наконец женщина рассмотрела меня. – О, только взгляни, Арделла, – радостно сказала она спутнице, отсоединявшей насос от передней шины. – На наши молитвы ответили. Арделла подняла голову, и лучше бы она этого не делала. Выражаясь милосердно, у нее было такое лицо, которое одним своим видом могло обратить в христианство африканцев из Экваториальной Африки, поразить их своим божественным оружием. Ее лицо не просто покрывали пятна, оно было, так сказать, в горошек. – Вы живете поблизости? – спросило привидение. – Да, – сказала я. Меня научили быть осторожной с незнакомцами. – Мы ехали в поместье под названием Букшоу, когда у нас спустила шина. Мы поменяли колесо, но теперь чертова штука не заводится. Это раздражает. Сводит с ума. – Гм-м-м! – протянула Ундина. Она слезла с велосипеда, подошла к автомобилю, забралась в кабину – не знаю, как иначе это назвать, – и начала возиться с рукоятками. – Ундина! – воскликнула я, но она меня проигнорировала. Она повернула зажигание и пыталась завести двигатель. – Ундина! – Не беспокойтесь, – сказала мне Арделла. – Эта штука умерла. Я сделала вывод, что это Арделла, поскольку ее спутница так ее назвала. – Потому что вы ее затопили, – с хриплым смешком объявила Ундина. – Надо было опустить заслонку. Она что-то передвинула на панели управления и снова нажала зажигание. С радостным «р-р-р» двигатель зафырчал. Обе женщины захлопали, когда Ундина несколько раз резко нажала на дроссельную заслонку, потом выпрыгнула на траву, закрыла дверь и изобразила глубокий театральный реверанс. – Приятно познакомиться, – сказала Дорис, протягивая руку. – Меня зовут мисс Персмейкер, а это моя подруга мисс Стоунбрук. Было очевидно, что в силу моего возраста она хочет сохранять официальный тон. – Приятно познакомиться, мисс Персмейкер и мисс Стоунбрук. Я мисс де Люс. А это моя кузина мисс де Люс-младшая. Ундина присвистнула в ответ на мою шуточку и сказала им, оскалив зубы в усмешке: – Но вы можете обращаться ко мне Липучка. Меня так называют, потому что я ужасно настойчивый человек. Мы все обменялись неловкими рукопожатиями, после каждого из которых Ундина вытирала руки о юбку. – Должно быть, вы миссионеры, – предположила я. – Синтия Ричардсон предупредила нас, что вы приедете. – А, – сказала мисс Персмейкер. – Значит, вы та самая мисс де Люс. Флавия, полагаю. Нам дали понять, что вы желаете предоставить нам кров. Хотите быть доброй самаритянкой, так сказать. Ха-ха! – Несмотря на солнце, довольно холодно, – заметила я, обхватив себя руками. – Если вы изволите проследовать за нами, мы покажем дорогу. – А как же мое имбирное пиво? – заныла Ундина. – Ты обещала мне имбирное пиво! – В другой раз, – жизнерадостно ответила я. – Сейчас мы должны исполнить наш христианский долг. И так мы отправились в Букшоу. Я лениво крутила педали велосипеда, Ундина дулась на багажнике, а две миссионерки ехали следом. Их автомобиль постукивал, словно зеленый заводной дракон.