— Они думают, — произнесла она своим странным пульсирующим шепотом, — что негодяй оставил след своей обуви на одной из сторон. Так что они сняли отпечатки с домика моего зайчика. — След обуви. Отпечатки. Зайчик, — Темпл понимала, что ее бормотание выглядит несколько слабоумным, но Саванна Эшли ничего не замечала. Актриса расстегнула молнию на сумке и извлекла на свет большой комок серебристого пуха. Она разместила его у себя на коленях, обтянутых белыми колготками с кружевным узором. — А! Зайчик! — воскликнула Темпл, наконец-то поняв, о чем речь. Бледно-голубые кукольные глаза вспыхнули впервые за весь разговор: — Мой бедный зайчик, моя Иветта оказалась наедине с этим монстром! Она видела все… происходящее. И это было кошмарно. Сначала негодяй оглушил бедняжку, — рука Саванны неожиданно очень похоже изобразила удар карате. — Затем он… перетащил ее безжизненное тело, — на удивление выразительные руки актрисы сыграли пантомиму с подниманием, перетаскиванием и воздеванием к небу, — обмотал стринги, усыпанные блестками, вокруг ее шеи и повесил девушку на крюке для костюмов, высоко… — здесь ее нарочито приглушенный голос сделался тоненьким и жалобным, как у маленькой девочки, — … высоко… на… стене!.. Она измученно откинулась назад, на спинку своего обтянутого искусственной зеброй стула. — Иветта все это видела и слышала. Я не могу даже представить, какую травму это ей нанесло, но могу вам сообщить, что моя крошка сама не своя со вчерашнего утра! Сверкнувшие глаза и яростное ударение заставили Темпл отшатнуться, точно накатившая волна духов «Эмерад». Темпл опустила глаза на пребывающую в депрессии крошку. Несмотря на весь свой длинный мех, Иветта выглядела миниатюрной. Темпл обнаружила спокойную, но трогательно-печальную мордочку с огромными круглыми глазами аквамаринового цвета и нежно-розовым носиком, оттененными черной маской. — Она великолепна! — признала Темпл с искренним восхищением, гораздо большим, чем она сумела изобразить по отношению к самой Саванне Эшли. — У меня тоже есть кот, угольно-черный, но он беспородный. — У Иветты нет ни единого беспородного волоска. Она абсолютно чистокровна – серебряный персидский окрас. Ее полное имя – Даймонд Блю Мун Сирена Иветт. — А она взрослая? Выглядит такой маленькой… — Иветте два годика, — сказала Саванна, — и она всегда путешествует вместе с мамочкой. — Луи – мой кот – гораздо крупнее. Он весит почти двадцать фунтов. — Иветта весит шесть и восемь десятых фунта, — сказала Саванна гордо. — Она не создана для того, чтобы переживать такой ужасный шок. Если я встречу этого жалкого негодяя, который убил бедную девушку и пнул мою Иветту, я сама его повешу, лично. Своими руками. Длинные ногти Саванны Эшли в негодовании так глубоко впились в длинный серебряный мех ее любимицы, что, если бы не повышенная пушистость, Иветта могла бы пострадать от темперамента хозяйки. — Что, полиция уверена, что убийца – мужчина? — А кто еще мог убить женщину таким образом – повесив на ее собственных трусиках? Отвратительный поступок, на который способен только мужчина. И я не знаю женщины, которая смогла бы пнуть кошку. — Но Иветта была в переноске. Он мог не заметить, что там попалось ему под ноги… — Не заметить?! Ее имя написано крупными буквами сверху: «И-вет-та»! Темпл попыталась рассмотреть замысловатую серебряную вязь. Честно говоря, это было больше похоже на «Цветы». — Наверное, он спешил… — Это не оправдание. — Саванна подхватила безучастную кошку и кинула ее в переноску, как шелковый шарф в ящик комода. — Я понимаю, что не имела права оставлять мою девочку одну без присмотра в этой общей гримерке. Мою личную гримерную еще не подготовили, поскольку организаторы конкурса забронировали мне пентхаус, и некие придурки в этом отеле решили, что гримерная внизу мне не нужна. Идиоты! Да, я не должна была спускать глаз с Иветты. Минута беспечности – и видите, что случилось. Иветта не прикасалась к своему «Кошачьему счастью» со вчерашнего утра. — Правда? — Темпл впервые по-настоящему заинтересовалась разговором. — А вы не пробовали положить сверху кусочки индейки? — Пробовала даже лосось, бесполезно. Возможно, королевские креветки смогут помочь. У Иветты такой изысканный вкус… — Слушайте… — Темпл подалась вперед, невзирая на назойливую сладость «Эмерада». Кошачьи пристрастия в еде – или, наоборот, отсутствие таковых – моментально и без труда сближают хозяев кошек, несмотря на разницу в общественном положении, образовании и доходах. — А вам не приходило в голову попробовать… Глава 11 Обнаженная и мертвая Из своего журналистского опыта на телевидении Темпл вынесла убеждение, что лучший способ освоиться в новой для себя обстановке – следовать своему репортерскому чутью. Врожденный нюх на сенсации и неуемное любопытство часто заводят профессионала в места, которые никто другой не удосужился изучить – несколько своих лучших репортажей она сделала именно таким путем. Если она будет следовать своему инстинкту, то разберется в обстановке на конкурсе стриптизеров еще до обеда. Не то чтобы Темпл так уж хотелось разбираться в головокружительной карусели лиц и тел, танцевальных па и гимнастических трюков, заполонивших зал для приемов. Беглый взгляд по сторонам замечал все то же: бесконечный круговорот упругой плоти, в основном не прикрытой почти ничем, кроме стрингов; Самсоны с преувеличенными мускулами, лоснящимся от масла загаром и ниспадающими до голых лопаток длинными волосами; узкобедрые Далилы с плоскими животами и грудью, не стоящей упоминаний. В общем и целом, по сравнению с этим цирком, самый продвинутый фитнес-клуб выглядел точно сборище вялых малоподвижных существ. Все эти, несомненно, красивые люди были реинкарнациями Нарцисса: разминаясь, растягивая мускулы и изучая костюмы в свете прожекторов, они постоянно кидали взгляды в установленные по периметру зала зеркала. Собранные вместе, они казались нереальными, точно герои античности, не только потому, что всех их отличала особая, как будто трафаретная, миловидность, но и потому, что даже большинство девушек, не говоря уже о парнях, были высокими, как модели. Темпл чувствовала себя как Буратино на ярмарке: маленький человечек в непривычной обстановке, глазеющий с открытым ртом и подвергающийся постоянному соблазну увлечься чем-нибудь удивительным, позабыв о реальности. Ее глаза обшаривали огромный зал для приемов, пока она решала, к кому первому подойти – рыжеволосой амазонке, прикрепляющей воздушные шары, надутые гелием, к своему крохотному бикини, или татуированному мачо с обнаженным торсом, возвышающимся над нижней частью костюма гориллы. — Это вы Барр? — произнес у нее за спиной грубый мужской голос. Она обернулась, ожидая увидеть какое-нибудь чудовище, и вздохнула с облегчением, обнаружив позади себя одного из немногих полностью одетых мужчин в зале. Хотя, надо сказать, персиковая трикотажная рубашка под спортивной курткой в яркую мадрасскую клетку в паре с черными брюками – не лучший выбор одежды после изгнания Адама и Евы из рая. Проморгавшись после цветового шока, Темпл сумела, наконец, разглядеть мужчину лет, приблизительно, тридцати с небольшим, даже довольно симпатичного – в своем неизуродованном интеллектом роде: типичный «синий воротничок» (Люди рабочих профессий). — Айк Ветцель, — представился он. — Линда говорит, что вы, типа, крутой профессионал, но я вам вот что скажу: лично я бы лучше остался с Бьюкененом. У меня достаточно баб мелькает перед глазами каждый день на работе. — А кем вы работаете? — спросила Темпл, зная, что выказанный к собеседнику интерес помогает смягчить его раздражение или предубеждение. — У меня «Китти сити». Она непонимающе моргнула. — На Парадиз-роуд. — А, топлесс-клуб! У вас еще на вывеске кошка в такой позе… анатомически невероятной. — Точно, — его тускло-карие глаза обшарили ее фигуру сверху вниз – бессознательное движение, оно могло означать как намерение оценить то, в чем она одета, так и мысленное раздевание. — Я один из спонсоров этой затеи с конкурсом. Многие из моих девочек возлагают на него кучу надежд. И мне не надо, чтобы это убийство угробило их шансы. — Вообще-то, на мой взгляд, единственный человек, кого это убийство действительно угробило, — сама жертва. — Вот пусть и дальше так будет, — заключил Ветцель, сдвинув брови. Хмурое выражение, похоже, редко покидало его лицо, даже если он намеревался выглядеть сердечным. А в данный момент он явно не собирался миндальничать. — Хватит того, что у нас теперь полный отель копов. Ваша работа – отвлечь внимание от трупа и привлечь к живым телкам. Любой нормальный мужик, у которого что-то шевелится в штанах, хочет увидеть самых забойных стриптизерш в мире. — Да, я понимаю, — сказала Темпл. — Но в конкурсе, кажется, участвуют и мужчины-стриптизеры? — Угу, несколько штук, — выражение лица Ветцеля явно показывало, что он думает об этом тренде. — Они выступают отдельно, кстати. Займитесь лучше девочками: вот кто приносит настоящие бабки. Мужики-стриптизеры – это так, типа, маленький изыск, в основном, для гей-клубов. Но даже в клубах натуралов тетки никогда не дают таких хороших чаевых, как парни. — Может, женщин плохо обслуживают? — Темпл поздно сообразила, что этот вопрос прозвучал достаточно двусмысленно. Впрочем, волноваться не стоило: Айк Ветцель не понял двусмысленности, как будто она прозвучала на неизвестном языке. С таким же успехом Темпл могла пригласить его на танец, сказав какую-нибудь милую фразочку по-французски с жутким мичиганским акцентом. — Женщины просто в этом не рубят, — бросил он презрительно. — Смотреть, как парни раздеваются, для них только повод похихикать на девичнике, но в искусстве они не компетентны, — он произнес: «не копететны». — Короче, наплюйте на мужиков и старух и работайте с нормальными телками. — Еще какие-нибудь пожелания будут? — Темпл уже вся кипела под маской профессиональной вежливости. Однако Айк Ветцель был непробиваем для ее завуалированного негодования, как медведь, наступающий кому-то на пальцы. — Ну… — он явно попытался изобразить доверительную улыбку, но получилась все та же привычная ухмылка. — Не для протокола – обратите побольше внимания на моих девочек. Они по-настоящему круты в своем деле. Если мы подружимся, я даже, возможно, смогу заранее шепнуть вам, кто должен выиграть. — Мистер Ветцель, если я буду дружить с каждым встречным, мне работать будет некогда. — Ну смотрите. Я просто поясняю, кто есть кто. Бьюкенен-то знал расклад. — Что именно знал Бьюкенен? — резко спросил новый голос. Этот голос был низким, что, вообще-то, прекрасно для женщины, но, увы, вряд ли мягким и чувственным. Такой голос прекрасно подходил лейтенанту убойного отдела полиции Лас-Вегаса. Ветцель обернулся, вытаращив глаза при виде Моллины, которая встретила его взгляд еще более непробиваемым выражением лица, чем его собственное. — Бьюкенен знал… то есть, типа, знает… клубы, всю обстановку, — пробормотал он бессвязно. — Ну, короче, вы поняли, лейтенант. — Надеюсь, что поняла, — лейтенант Моллина повернулась к Темпл, прищурив ярко-синие глаза: – Вы что, соскучились по книжной ярмарке? — Типа пардон, — Ветцелю не терпелось убраться подальше. — У меня тут еще кое-какие дела. Две женщины молча посмотрели ему вслед и вернулись к собственному давнему противостоянию. Моллина ни капли не изменилась, — отметила Темпл. Она была одета в один из своих неописуемых поплиновых костюмов нейтрального темно-синего оттенка – это в июле!.. Она не уменьшилась в росте – все те же метр восемьдесят два, ни на йоту не утратила своих буквоедских манер и не выщипала ни одного волоска из роскошных соболиных бровей. — Я здесь замещаю Кроуфорда Бьюкенена, — наконец ответила Темпл на подковырку по поводу книжной ярмарки, которую позволила себе лейтенантша. — С каких это пор Барр спешит на выручку Бьюкенену? Темпл пожалела о том, что ее двенадцатисантиметровые каблуки не могут помочь ей стать выше, чем метр шестьдесят пять. — У него был сердечный приступ, — ответила она с большим достоинством. — Мне это известно. Это случилось в моем присутствии. Я повторяю вопрос: с каких пор вы бросаетесь на выручку Бьюкенену? — Я знаю, что он скотина, но… Моллина подняла свои великолепные брови – ей явно было незнакомо такое понятие, как сострадание ближнему. Темпл перенесла вес с одного каблука на другой и одновременно сменила тактику, решив предложить резон, понятный даже полицейским: — Эта работа очень хорошо оплачивается, — сообщила она железным тоном.