Старые лачуги и дома были разобраны до фундамента, а иногда и вовсе снесены и перестроены с нуля. На улице подмораживало, но это не сказалось на энтузиазме и настроении жителей, вновь отстраивающих заброшенное поселение. Везде кипела работа. Пот, тяжёлый труд и ноющие мышцы. Ибо «Искупление» должно быть восстановлено, душой и телом… Такова воля Божья. И оно должно быть укреплено, ведь в одну из грядущих тёмных ночей линчеватели вновь отправятся вершить свою месть. * * * А в мормонском поселении «Избавление», которое, по слухам, целиком отдалось дьяволу, царила мёртвая тишина кладбищ и виселиц. Она висела в воздухе, как ядовитая пелена. Полуразрушенные хибарки и высокие покосившиеся дома жались друг к другу, как могильные надгробья, мечтая лишь о скорейшем наступлении темноты. С гор дул северный ветер, пронизывал улицы насквозь и сковывал лужи ледяной коркой. Потрепанные временем вывески скрипели над запертыми дверями и пустыми дощатыми тротуарами. Солнечный свет, казалось, избегал этой тесной и пустынной деревни, и тени — где-то серые, а где-то чёрные — укрывали, как паутина, узкие переулки и укромные тупики. Время от времени из какого-нибудь сырого подвала доносился стон или скрежет, а из-за закрытого ставнями чердачного окна — жуткое детское хихиканье. И больше ничего. Ибо то, что жило в «Избавлении», жило в тайне. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ДЖЕЙМС ЛИ КОББ: БУДОРАЖАЩАЯ И ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ — 1- Джеймс Ли Кобб родился в репрессированной общине Новой Англии под названием Проктон на юго-востоке Коннектикута. Жёсткий, запрещающий практически всё мир пуританских догм и религиозного рвения вдали от территории Юта. Расположенный в отдалённой лесистой долине, он стал местом, где лунный свет был мрачен, а тени длинны; местом, где изоляция и нездоровая неприязнь к чужакам привели к изуверствам, инцестам и помешательствам. В первую очередь, Проктон и его окрестности были сельскохозяйственными и фермерскими землями. И так было с тех пор, как англичане впервые вырубили здесь леса и вырвали клочок земли из рук пекотов[1]. Жители Проктона были невежественными и безграмотными людьми даже по меркам начала девятнадцатого века. Они дрожали у костров, когда холодный октябрьский ветер продувал насквозь жилища, а мёртвые ветви деревьев царапали в ночи по крышам. Они сжимали в руках потрепанные Библии и молитвенники, умоляя о божественной защите от затерявшихся душ, призраков, приведений и многочисленных языческих кошмаров. Во всём они видели приметы и предзнаменования. Они до сих пор гадали на чайных листья и рассматривали плаценту новорождённого ребёнка в поисках пророчества. Для того чтобы урожай был богаче, жители из года в год приносили в жертву ягнёнка. Но всё это делалось, конечно же, в тайне, ибо церковь неодобрительно относилась к подобным действиям. На ночь двери тщательно запирали на засовы, окна надёжно закрывали ставнями, а скот закрывали в амбарах. Над дверями прибивали подковы, чтобы отпугивать демонов; посыпали солью колыбели и пороги, чтобы не подпускать ведьм. Ни один здравомыслящий человек не отваживался выйти в поле в полночь, где покрытые инеем тыквы были окутаны клубами тумана, а призрачные фигуры танцевали на тёмных полянах. Прячась по ветхим лачугам, построенным ещё в семнадцатом веке, жители Проктона развешивали вербену и зверобой, бормотали «Отче наш» и молились распятому Иисусу. Ибо зло не дремлет. И на этот раз они были правы. Джеймс Ли Кобб должен был вот-вот появиться на свет. — 2- Проктон. Всё началось с пропажи детей. За шесть недель исчезли пятеро. Они пропадали в полях, на лесных тропах, на дальних пастбищах… которые всегда были вне поля зрения. Улик было мало — упавшая корзинка с яблоками здесь, клочок одежды там. Главный шериф Болтон провёл, по его мнению, тщательное и исчерпывающее расследование, но ничего не нашёл. Если, конечно, не считать сказок о ведьмах и перешёптываний о тёмных силах… И Болтон, будучи человеком практичным во всех отношениях, не считал подобные слухи заслуживающими внимания. * * * В течение следующих трёх недель ничего не происходило; а затем, в первую неделю октября, в одну и ту же мрачную ночь из колыбели похитили сразу трёх младенцев. Болтон произвёл ряд арестов — больше для того, чтобы успокоить разбушевавшихся жителей и развеять дикие подозрения, ведь все они позже были отпущены из-за отсутствия доказательств. Как бы то ни было, к октябрю число похищенных детей достигло восьми. Почти никто уже не верил предположениям о том, что это дело рук индейцев или банды разбойников. С кафедр трех церквей Проктона священники со страстью убеждали жителей, что происходящее в деревне — не просто человеческое зло, а серьёзное свидетельство дьявольского вмешательства. Несмотря на возражения шерифа Болтона и судьи Кори, духовенство раздуло пламя общественного негодования. Они говорили о ведьмовстве. И требовали решительных действий. Поэтому по обвинению в колдовстве и убийствах была арестована Элизабет Хаген. * * * Элизабет Хаген. Все называли её не иначе как «вдова Хаген», и большинство даже не знало её имени. Когда кто-то в окрестностях Проктона говорил о «вдове», ни у кого не возникало сомнений, о ком идёт речь. Ходили слухи, что вдова Хаген прожила в этой местности по меньшей мере шестьдесят лет — а то и восемьдесят, если послушать сплетни! Она пережила не менее четырёх мужей и за все эти годы ни капли не постарела. Это была не тощая, сгорбленная ведьма, а полная и крепкая женщина с седыми волосами и удивительно гладким лицом без единой морщинки.