Так или иначе. Цепляясь за сигарету, как за спасительный якорь, Кейб вспомнил, как впервые бросился по следу Душителя Города Грехов. Юрика, штат Невада. Четвёртая жертва. Осеола, штат Флорида. Пятая. И Пинош. Шестая. * * * В Пиноше Кейб впервые столкнулся с «работой» Душителя. Шериф того города, Сайрус Лонг, был крепким орешком, всегда и везде носящим на бедре обрез двустволки. Приклад был покрыт металлическими пластинами, сильно помятыми от ударов о головы преступников и тех, кто просто выводил Лонга из себя. Ходили слухи, что во время войны Лонг был канзасским наёмником, одержимым охотой на повстанцев-конфедератов в Миссури и сдиранием с них заживо кожи. Он был жестоким, злобным типом, и даже Кейба передёргивало от взгляда его глаз, в которых плескалось обещание мучительной смерти. Кейб расспрашивал о жертве, и, в конце концов, Лонг сам повёл его осмотреть тело. «Слушай меня сюда, южанин. Я окажу тебе услугу один-единственный раз. Вы, охотники за головами, приходите в мой город, пытаетесь наводить свои порядки, не считаетесь со мной… И ни одному из вас ни разу не хватило порядочности сказать, что это за мудак пробрался в мой город и для чего. Но у тебя хватило, южанин. Поэтому я окажу тебе услугу. Только вот сомневаюсь, что ты будешь по-прежнему мне благодарен, когда мы войдём в ту комнату… И ещё одно, южанин — да, мне плевать, как тебя на самом деле зовут, южанин! — послушай меня и закрой свой рот хоть на две минуты, или, видит Бог, я сделаю это за тебя. Я уже сыт по горло вашими южными задницами, так что заткнись. Мне хватило встреч с вами и во время войны… Так, дальше… Я не против, чтобы ты и твои собратья, охотники за головами, приходили в мой город. Но все вы должны отчитываться передо мной, какого хрена вам тут надо. Мне плевать, за кем вы охотитесь: за волками, за индейцами или за белыми… Я просто должен быть в курсе». В общем, этот Лонг был просто душкой. В него нельзя было не влюбиться. Он никогда не менялся. Он был таким же злобным, раздражительным и нетерпимым, как и во время войны. Он повёл Кейба наверх, в комнату в конце коридора. Белая простыня была наброшена на лежащее на кровати тело. На белой ткани проступили крупные алые пятна. Лонг сдёрнул её с тела, и она отлетела с липким звуком, как сорванная с доски липкая лента. Лонг вытащил нож и начал: «Видишь, южанин? Видишь, как её вскрыли от грудины до промежности? Это знак Душителя Города Грехов. Поверь мне, я видел и других. В Осеоле… Разрезана вдоль, видишь?» Лонг вёл лезвием ножа вдоль разреза, словно указкой. Как чёртов учитель анатомии. «Смотри, этот сумасшедший ублюдок воткнул ей нож прямо в район матки и потянул к горлу. Затем сделал надрез по ширине под грудью — и снова к пупку. Развернул её, как грёбаный рождественский подарок. Видишь? Внутри тела нет органов, потому что этот мудак вытащил их все и разбросал вокруг, как серпантин на день рождения. Но одного органа не хватает. Сердца. Ага. Он всегда забирает его с собой. Один светило-врач из Сан-Франциско осмотрел тело и сказал, что умерла она приблизительно в то же время, когда её душили. Ну, тут ему виднее, но знаешь что… Видишь эти фиолетовые синяки на шее? Да-да, вот эти! Они от пальцев. Видишь? Вот большой, а вот указательный… В общем, южанин, она умерла от удушения, а уже потом её вскрыли, как свинью. Я могу это смело утверждать на основании того, что вижу. Нет, не отворачивайся, южанин. Это самая важная часть. Белки глаз налились кровью, а лицо приобрело синюшный оттенок. Специалисты говорят, то это от кислородного голодания. Её задушили, южанин. Итак, тот, кого ты ищешь — безумный, мерзкий сукин сын, который любит трахать шлюх, душить их и потрошить. И открою тебе, южанин, ещё один секрет… Он трахает их после того, как убьёт. Поэтому когда ты найдёшь этого мерзавца, у него должна быть коллекция вырезанных сердец, длинный нож и… Куда ты, мальчик мой?» Но с Кейба было достаточно. Только упырь мог спокойно находиться в той комнате. С Сайрусом Лонгом что-то определённо было не так. Слишком отстранённый. Слишком по-медицински точный. Казалось, он наслаждался своей лекцией. Больной сукин сын. * * * — Теперь ты готов? — услышал Кейб голос Диркера. Кейб затушил сигарету. — А ты? — Нет. И вряд ли буду. Они вернулись в комнату; Кейб шел впереди. Стали в ногах кровати. Воздух был пропитан запахом выпотрошенных кишок, свежей крови и сырого мяса. Тошнотворный запах, медленно втягивающийся внутрь обоих мужчин и заставляющий их еле сдерживать рвотные позывы. Кейб осмотрел всё, кроме того, на что должен был смотреть. Он оглядел бархатные гобелены, дубовый шифоньер, красные свечи. Он предположил, что все вещи специально были подобраны алого и багрового цвета, чтобы возбуждать у посетителей страсть. Но то, что лежало на кровати, возбуждало совсем другое. Как и шлюха в Пиноше, Миззи Модин была выпотрошена. Только на этот раз всё было куда хуже. Все её внутренности были вырезаны и расположены рядом с телом в какой-то непонятной последовательности. Они свисали с изголовья кровати и обвивали голову нимбом. Глаза были вырезаны и замещены монетами. Грудь срезана и уложена аккуратно на прикроватную тумбочку рядом с глазными яблоками и половыми органами. — Да, это он, — кивнул Кейб. — Я собственными глазами видел такое же в Пиноше. Только сейчас всё ещё поганее. Диркер лишь кивнул. — Ясно. Идём. Они вместе вышли на улицу; постояли, подставив лицо ветру. В воздухе висел легкий туман, но даже если бы шёл дождь, он не смог бы смыть пропитавшую их вонь. Вонь, которая, казалось, уже въелась кожу. — Можешь идти, Кейб, — произнёс Диркер. — Отдохни. Тут ты больше ничем помочь не сможешь. Кейб посмотрел на него, хотел что-то сказать, но только покачал головой и направился вниз по грязным, сырым улицам. — 17- Едва он переступил порог постоялого двора «Святой Джеймс», как встретил Дженис Диркер. — Боже мой, мистер Тайлер Кейб! Да от вас разит, как от винодельни самого Сатаны. Для человека, который приехал в Уиспер-Лейк «не для того, чтобы отрываться», вы определённо слишком тесно познакомились с нашими тавернами. Кейб остановился. — Да… Выдалась тяжёлая ночка. — Простите мне мои слова, мистер Кейб, но выглядите вы ужасно. — Прощаю, мадам. Ему очень хотелось лечь в постель и проспать весь день, но она настояла, чтобы он присоединился к ней за завтраком.