Я застонала от новой вспышки боли, слишком резко повернувшись. Под сводом витражного окна сидел Коул, растирая заспанное лицо. На нем была старая рубашка Исаака в зеленую клетку, из-за которой он сливался с пестрой обивкой дивана. – Я тебя не заметила, – смущенно призналась я. – В этой рубашке ты слишком похож на дедушкино кресло. Коул опустил взгляд, но ему оставалось лишь гадать, как ужасно она сидит на нем, раз я спутала его с предметом интерьера. – Хм, может, эта рубашка наконец-то отпугнет от меня Диего? – Коул улыбнулся, но ответной улыбки не получил. Будто почувствовав это, он поджал губы и выпрямился, пока я распутывала плед. – Ты злишься? – А сам как думаешь? – На улице шторм. – Коул повернулся к окну, прислушиваясь, и раскат грома прокатился по берегу Шамплейн. – Так что, полагаю, да. – Гениально, Шерлок. Я даже не пыталась скрыть яд, сочащийся в моих словах. Мне все еще не верилось, что до такого можно было додуматься! И это непонимание кипело внутри, требуя немедленного выхода, чтобы не разорвать меня. – На какую еще реакцию ты рассчитывал? – спросила я, и Коул потупился. – Ты сговорился с Диего за моей спиной и воскресил из мертвых члена моей семьи, даже не предупредив об этом! Я ведь не рассказывала, как именно умерла Рэйчел. Это стало ужасной трагедией для меня. Я знала, что когда-нибудь освою некромантию и смогу вызвать ее сама, но я бы никогда не стала этого делать, потому что… Потому что это неправильно! Она и так сделала для меня слишком много, чтобы дергать ее с того света. Не говоря о том, что я не готова прощаться с Рэйчел еще раз, когда заклятие, удерживающие ее, иссякнет. – Я говорила и говорила, а Коул сидел и покорно слушал, не осмеливаясь перебивать. – Ты просто взял и столкнул меня лицом к лицу с моим прошлым, которое до сих пор видится мне в кошмарах. Между прочим, это был мой первый в жизни обморок! Коул втянул голову в плечи, приняв вид побитого щенка. Но когда он извлек из кармана бронзовое зеркальце, которое я почти не видела за эти месяцы, и принялся перекатывать его в руке, чтобы успокоиться. Моя злость начала таять. Спустя минуту от нее ничего не осталось, и даже усилием воли я не смогла разозлиться вновь. Тяжело вздохнув, я придвинулась к краю кровати. – После такого я имею право выгнать Диего из ковена! Вы должны были подождать и сначала обсудить все со мной. – Знаю, но мне было важно сделать для тебя хоть что-нибудь, – признался он, и зеркальце заскрежетало, стискиваемое в кулаке. – Мне надоело быть бесполезным. Я нахмурилась и осторожно спросила: – Скажи честно, ты решил связаться с Рэйчел, потому что хотел порадовать меня? Или все-таки чтобы она обучила тебя навыкам атташе? Коул сконфузился. Когда-то давно, когда мы еще жили в Берлингтоне и расследовали ритуальные убийства, он спросил: «Как думаешь, Рэйчел бы одобрила мою кандидатуру?» Уже тогда Коул загорелся идеей стать ей ровней, а ослепнув… воспылал этим желанием с удвоенной силой. Он молчал, и я поняла, что знаю его слишком хорошо. – Ох, Коул… Он перехватил мои руки и задрал рукава свитера одним рывком, так стремительно, что я не успела его остановить. – У тебя ведь тоже есть от меня секреты! Его пальцы коснулись моих чернильных вен, проступающих под кожей, и когда я попыталась отдернуть руки, Коул не отпустил их. Его лицо ничего не выражало – ни сожаления, ни вины, ни злости. – Я давно чувствовал, что что-то не так. От тебя исходит… холод. Словно ты чем-то больна или отравлена. – Большими пальцами он изучающе тер мои запястья. – Это тьма, Одри. Ее же я ощутил в Авроре, когда мы встретились впервые. Что ты делаешь с собой? Пришел мой черед устыдиться. – Аврора сказала, это все из-за моего непринятия ее магии. Нельзя пользоваться тем, что ты отвергаешь… – И как часто ты используешь заклятия из Шепчущей главы? – Чаще, чем мне хотелось бы признавать. – Почему ты не рассказала? – Не хотела сваливать на тебя еще больше проблем. Прости. Коул вздохнул и наклонился ко мне, опершись руками о перину так, что я оказалась в его теплом нежном плену и прижалась к его груди, молча обняв. – Раз уж мы заговорили о секретах… Представляешь, я нашла настоящую целительницу! – прошептала я. – Правда, она еще слишком юна и неопытна, но со временем, когда к ней придет уверенность… На пару с Тюльпаной они быстро меня поднатаскают. – Ты о той девочке? Морган? Не торопи ни ее, ни себя. Я долго ждал и готов подождать еще. Сейчас вообще речь не обо мне… Ты тоже прости, Одри. – Коул взял мое лицо в ладони, и мы потерлись носами. – Не знаю, чем я думал, когда воскрешал из мертвых человека, потерю которого ты так тяжело переживала. Меня будто пронзило молнией. Мысли забегали, и я протрезвела. – Твою мать! У нас в доме моя первая атташе… Мертвая атташе! Рэйчел! Я хочу ее увидеть. Где она сейчас? Я вскочила с постели, проигнорировав головокружение, и Коул поднялся вслед за мной. – Эй, ты уверена, что уже готова к этому? – Нет… То есть да! Плевать. Некромантия – зыбкая вещь. Рэйчел может исчезнуть в любой момент. Не хочу упустить такой шанс. Пойдем! К тому же я мечтала вас познакомить. Я сжала руку Коула и потащила к двери. Он ойкнул, задев плечом торшер и повалив его. – Вообще-то мы уже познакомились… Яркий синяк на его щеке подтверждал это. Коул успел привести себя в порядок за то время, что я была в отключке, но следы их первой с Рэйчел тренировки все еще были заметны: ссадины, отметины, медлительность движений из-за ноющих мышц. – Ну, тогда просто постоишь рядом. Мне понадобится моральная поддержка. Коул кивнул, и вместе мы спустились вниз, как два побитых неуклюжих пингвина. Я запнулась, проходя мимо окна, и внутри поднялась тревога: знакомые силуэты просвечивали сквозь витраж. С веранды доносились голоса, но от одного из них у меня закололо под ребрами. Я остановилась у приоткрытой двери, вслушиваясь и собираясь с духом. – Как тебе? – спросил Диего, который сидел напротив Рэйчел с красной керамической чашкой в руках. Она держала такую же и подозрительно принюхивалась к содержимому. В воздухе витал терпкий аромат горького шоколада и специй – кардамона и гвоздики. В животе у меня заурчало так громко, что они чудом меня не услышали. – На вкус как… – Рэйчел помедлила, сделав глоток и причмокнув, чтобы распробовать. – Грязь. Лицо Морган, сидящей на перилах, вытянулось. Диего бросил на нее быстрый взгляд и подмигнул: – Не слушай! Твое какао чудесно, цветочек. Все дело в рецепторах Рэйчел. – Диего отставил почти пустую кружку, облизывая перепачканный рот. – Я не смог восстановить твое прошлое тело, потому что от него давно ничего не осталось. Мне пришлось сделать тебе новое, буквально из палок и гов… – Диего осекся и покосился на любопытную мордашку Морган. – Короче, твое тело из кишок животных, переплавленного серебра и моей энергии. Когда иссякнет последняя – ты снова перестанешь существовать. Поэтому я решил не растрачивать силы попусту и вернуть тебе лишь три органа чувств. Так что извини, но домашней стряпней насладиться не получится… – Переживу, – отмахнулась Рэйчел и тоже отставила кружку. – Только одна просьба: пожалуйста, зови меня Рашель. Я здесь ненадолго, но это имя мне привычнее. Насколько именно тебя хватит, кстати? То есть меня. – Оставить с десяток новых синяков на непутевом атташе ты успеешь, как и вдохновить нашу красавицу Верховную. Вот и она, кстати. Я вышла, оставив Коула позади. Диего повернулся ко мне, а Рэйчел – точнее, Рашель – вскочила с кресла. Она осталась такой же, какой я запомнила ее в ту злополучную ночь: карамельные волосы с солнечно-красным отливом, аквамариновые глаза и губы тонкие, как нити. Если бы не синева, которой отливала ее прежде смуглая кожа, я бы поверила, что она жива. На ней была моя одежда – дорогое жемчужное платье по колено, которое теснило ее в груди и бедрах. Она походила на воинственного льва, томящегося в плену из кашемира и ожидания: не зная, что делать, Рашель нервно заламывала руки, глядя на меня. Я забыла, как дышать, медленно приблизившись. – Идем-ка отсюда, цветочек, – позвал Диего Морган, уводя ее внутрь дома. В этот раз чувство такта не подвело его. – Нам с тобой еще учебой заняться нужно. А какао действительно класс! На веснушчатых щеках Морган расцвел румянец, и она счастливо улыбнулась, очевидно, уже обретя в лице Диего нового друга. Следуя за ним, Морган мимолетно обняла меня, будто мы не виделись целую вечность. Когда они скрылись за дверью, оставив нас с Рашель наедине, внутри у меня что-то надломилось. Веранда особняка еще не знала такой неловкой тишины, как эта, в течение которой я взирала на свою воскрешенную защитницу и отчаянно пыталась не разрыдаться. – Здравствуй. – Рашель всегда хватало смелости на то, на что ее не хватало мне, поэтому и поздороваться она решилась первой. – Как ты себя чувствуешь? Я не хотела, чтобы наша встреча произошла… вот так. Я говорила им, что стоит подождать твоего возвращения, что ты должна одобрить это, прежде чем… Я не дала ей договорить. Преодолела разделяющее нас расстояние в несколько шагов и обрушилась на Рашель с объятиями. От ее кожи веяло сырой землей и железом, а на ощупь она была жесткая и холодная, как фигура, выточенная изо льда. Я почти успела замерзнуть, пока обнимала ее. Но когда сильные руки сомкнулись за моей спиной, все это перестало иметь значение. – Моя маленькая Верховная, – прошептала она, утыкаясь носом мне в волосы. – Я не должна была оставлять тебя. Тогда мне казалось это наилучшим решением… Но теперь, по прошествии стольких лет, я вижу, что просто кинула тебя на произвол судьбы. Я с трудом оторвалась от нее и шмыгнула носом. Лицо Рашель заплыло кровью: она бежала по щекам вместо слез, наполнив глаза. Болезненное напоминание, что передо мной стоит труп, сколоченный из магии. – Сколько же ты дел наворотила, Одри, – вдруг щелкнула языком она, сощурившись. – Заключила с Джулианом сделку, отдала Вестники, позволила Авроре «заразить» тебя и склонить на свою сторону. Как ты допустила столько оплошностей?! – Кто тебе рассказал? – О, детка… Никто мне ничего не рассказывал. Я и так все знаю. – Голос Рашель смягчился. – Чем еще я, по-твоему, занималась в мире духов? Я дала клятву твоей матери и должна была исполнить ее любой ценой, в той мере, в какой могла. Я не понимала, о чем говорит Рашель, пока она не показала мне мешочек с рунами, подбросив его в руке. Выточенные из кости, они служили мне верными советниками много лет, пока я, как думалось, не сломала их. Но теперь… – Это была ты? – ахнула я, и лицо Рашель просветлело. – Ты все это время направляла меня через руны? Велела оставаться в Новом Орлеане, затем указала на Коула, а потом… – Потом я взбесилась, – хмыкнула она. – И руны разлетелись, ударив тебя по лбу. Потому что ты никогда никого не слушаешь, кроме себя! Я попятилась и села в одно из кресел. Оно качнулось назад, и мне показалось, что я проваливаюсь в никуда. – «Руны молвят голосом духов», – вспомнила я старые слова Рашель, и она вложила мешочек мне в ладонь, показывая, что согласна. – «За моей спиной стоят десятки женщин нашего рода, Верховные, что были до меня, а скоро они будут стоять за спиной твоей». А это говорила мне мама. Значит, она тоже… – Не совсем. Не все из умерших отказываются уходить, как я. Но духи… Мы видим все, что ты делаешь; все решения, что ты принимаешь; все дороги, которыми идешь. Я напряглась и смущенно покосилась на Рашель. Поняв, о чем я думаю, она скривилась: – Фу, Одри, нет! Я не про твою личную жизнь с Коулом. Духи умеют отворачиваться, когда это уместно. Хотя были вещи, которые я бы хотела развидеть…