Квиллер намеревался завести будильник в среду вечером, но забыл. И в четверг утром он проснулся от странных звуков. Коко и Юм-Юм сидели на подоконнике и, казалось, скрежетали зубами, следя за голубями, которые преспокойно разгуливали по карнизу, отделенные от кошек всего лишь оконным стеклом. Квиллер проснулся с ощущением какой-то потери. Означало ли это, что бегство Джой было к добру? Или это было просто совпадением, что Коко напечатал «ЗО», старый газетный символ, означающий «конец материала». Внезапно он вспомнил последнее послание в машинке. Что оно означало, если означало что-то? – Б-О-Й, – произнес он вслух и выскочил из кровати с созревшим вопросом в голове. Он хотел задать его Роберту Маусу за завтраком, но тот уже ушел. Он спросил миссис Мэрон – она не могла ему помочь. Он поинтересовался у Хикси, когда она зашла, чтобы съесть ветчину с яйцами и поджарку с гренками, посыпанными корицей. Но она не имела об этом ни малейшего понятия. Дэн Грэм не появился на завтрак, и когда Квиллер позвонил ему позже, телефон не ответил. Наконец он зашел к Роберту Маусу в офис. – Мне жаль… Я не помню, – сказал адвокат. – Мне нужно посмотреть копию контракта. Квиллер пробормотал в оправдание, что пишет статью и ему срочно нужна информация. – Нет, – сказал Маус, прочитав досье. – Я не вижу никаких признаков второго имени или инициалов. Квиллер позвонил Арчи Райкеру на работу и рассказал ему о трехбуквенном слове в пишущей машинке. – Я был уверен, – сказал Квиллер, – что Дэн Грэм является как раз тем типом, который должен иметь второе имя наподобие Карла, Александра или даже Наполеона. Ну что-нибудь претенциозно-милитаристское, связанное с «боями» и победами. Коко пытался что-то сказать мне. В прошлом он находил ключевые слова, которые были не менее фантастичны. – Я рад, что он учится печатать, – через шесть месяцев он сможет приступить к работе над твоей новой колонкой. Как ты поужинал вчера вечером? – Прекрасно. Но я не многое узнал. Маус рассказал мне неправдоподобную историю о том, как получил синяк под глазом. – Ты появишься сегодня в редакции? – Нет, хочу остаться дома и напечатать статью о «Толедских тостах». Это заведение для гурманов полно абсурда, и выбрать правильный тон – очень тяжело, а иначе это будет что-то между грубой лестью и лошадиным ржанием. – Смотри не оскорби кого-нибудь из владельцев ресторана, – предупредил его Арчи, – или мне придется взять управление рекламным отделом на себя. Какие-нибудь новости от Джой? – Нет, ничего. У Квиллера была еще одна причина остаться дома – быть у телефона, в случае если Джой позвонит. Он знал, что ожидать сообщений по почте еще рано. Она сбежала всего двадцать четыре часа назад. И все-таки он спустился в холл, когда в одиннадцать часов принесли почту. Напрасно. Впрочем, решил он, если Джой и напишет ему, то наверняка отправит письмо по адресу редакции. Она достаточно сообразительна для этого. Письмо, написанное ее почерком, сразу узнают в «Мышеловке». Одно его беспокоило: справится ли почта с ее почерком, слишком уж он своеобразен. Он провел час за пишущей машинкой, пытаясь создать хотя бы приблизительный отчет о «Толедских тостах». Он несколько раз начинал, но вскоре бросил эту тему и переключился на образ Роберта Мауса, с его гордостью (острые ножи и очень много масла) и множеством предрассудков. Маус ненавидел чай в баночках, герметичные кастрюли, консервированные фруктовые коктейли, майонез в бутылках, растворимый кофе, капустный салат, яйца, сваренные в мешочек, стандартные обеды из Новой Англии и все остальное, что напоминало шведский стол, салатный бар или буфет, в котором можно купить все виды готовых блюд. Раз или два чей-то поющий, живой, явно не в записи, голос прерывал течение мыслей Квиллера. Живое пение – это была такая редкость в «Мышеловке»! Кто-то пел шотландскую народную песню, взволновавшую Квиллера. Квиллер стучал по клавишам, воспроизводя слова Мауса, выражавшие его ужас от запеченной в фольге картошки, когда кто-то постучал в дверь. Там стояла его соседка – пожилая дама, белая как лунь, с густо покрытым пудрой лицом и большим количеством украшений. В руке она держала кроссворд. – Простите за вторжение, – сказала мисс Руп, перебирая три ряда бус, – этот кроссворд поставил меня в тупик. Я думаю, вы знаете это слово. Вид орхидеи из одиннадцати букв. Начинается с «к» и заканчивается на «м». – Киприпедиум, – выпалил Квиллер, а затем произнес слово по буквам. Мисс Руп вздохнула, и восхищение появилось в ее маленьких голубых, обрамленных морщинками глазах. – Вы изумительны, мистер Квиллер! Он принял комплимент, утаив, что сам узнал это слово лишь несколько месяцев назад, когда играл в словесную игру с Коко. – Не зайдете ли? – пригласил он. Она хотела было уйти: – Вы, вероятно, очень заняты вашей превосходной статьей, – но ее глаза выдавали нетерпение. – Мне как раз пора отдохнуть. Заходите, пожалуйста. – Вы уверены, что я не помешаю? Прежде чем войти, она со слегка виноватым видом поглядела в обе стороны коридора. Квиллер закрыл за ней дверь. Она слегка удивилась, и пришлось объяснить ей, что кошки могут выбежать в холл. Коко и Юм-Юм лежали на голубой подушке на обеденном столе. Мисс Руп посмотрела на них и заметно сникла. Коко растянулся во всю длину, а Юм-Юм играла его хвостом. Пушистая шерсть сверкала в потоках света, льющегося из окна. Безжалостное солнце освещало и два ряда морщинок на лбу мисс Руп, неодобрительно поднявшей брови. Коко уловил ее осуждающий взгляд и прекратил играть. Он перевернулся, поднял заднюю лапу и принялся лизать себя у основания хвоста. Она быстро отвернулась. – Присядьте, пожалуйста. – Квиллер предложил ей одно из обеденных кресел, решив, что она любит сидеть выпрямившись. Он предложил ей растворимого кофе, но она поспешно, словно он предлагал что-то неприличное, отклонила предложение. Потом он спросил с невинным видом: – Что-нибудь покрепче? – Мистер Квиллер, я скажу вам прямо, что не одобряю употребления спиртного. – Я тоже не пью, – признался он добродушно, не объяснив, однако, почему. И снова она посмотрела на него с такой нежностью, что сама смутилась, и стала говорить, следя за своей речью, – слишком много, слишком громко и слишком быстро. – Мне очень нравится моя работа. Мистер Хэшман был хорошим человеком, царство ему небесное. Это он научил меня всему, что я знаю об управлении рестораном. Он продал свое дело много лет назад, и теперь его закусочные «Райские уголки» составляют огромную сеть заведений – вы, очевидно, знаете об этом. Корпорацией управляют три прекрасных бизнесмена… – Вероятно, я напишу статью об истории «Райских уголков», поскольку она берет начало в этом городе. – Квиллер подумал, что это было бы наилучшим способом умолчать о качестве продуктов. – Вы бы хотели дать интервью? – О нет, нет! Что вы! Лучше напишите о трех бизнесменах, которые увеличили число ресторанов с трех до восьмидесяти девяти. Скучная посредственность, как и все остальные, подумал Квиллер. Он полез в карман за трубкой, но передумал, убежденный, что его гостья не одобрит этого. Надо выманить из нее хоть какую-нибудь информацию. – Я подумываю написать несколько статей о гурманах, которые живут в «Мышеловке». Вы не могли бы мне подсказать, с чего начать? – О, все они интересны как личности, я ручаюсь, – произнесла она с энтузиазмом. – Разнородная компания. И все ладят друг с другом? – О да, они все такие приятные люди, очень уступчивые. – Что вы скажете о Максе Сорэле? Он добился успеха как владелец ресторана? – Да, он превосходный бизнесмен. Я восхищаюсь им. – Кажется, он заглядывается на женщин. – Он красивый мужчина, обаятелен и очень щепетилен. Квиллеру казалось, что он говорит с компьютером. Он прочистил горло и попробовал подойти с другой стороны: – Вы не были за столом во вторник вечером? Произошло столкновение. Уильяма, кажется, обвинили в некомпетентности. – Мы должны быть снисходительны к юности, – сказала мисс Руп твердо. – Он хороший мальчик, очень дружелюбный, я старая женщина с седыми волосами, а он разговаривает со мной, как разговаривал бы с человеком своего возраста. Квиллер обладал способностью вызывать людей на откровенность. Выражение сочувствия в глазах и свисающие усы придавали ему вид искренней симпатии, даже когда он просто любопытствовал. Но с Шарлот Руп его прием не сработал. Он узнал лишь, что Розмари привлекательна, Хикси хохотушка, ну а Роберт Маус так и вовсе прелесть. – Полагаю, вам известно, – сказал он, отбросив осторожность, – что мы потеряли нашу милую сотрапезницу. Совершенно внезапно и загадочно миссис Грэм покинула своего мужа. Мисс Руп гордо выдвинула подбородок вперед: – Я никогда не прислушиваюсь к сплетням, мистер Квиллер. – Надеюсь, с ней не случилось никакого несчастья, – продолжал он. – Я слышал крик в ночь ее исчезновения, и это беспокоит меня. – Миссис Грэм в полнейшем порядке, я уверена, – сказала мисс Руп. – Мы должны быть всегда оптимистами и мыслить конструктивно. – Вы хорошо ее знаете? – Мы часто с ней говорили. Я много узнала о ее работе. Я восхищаюсь ею безмерно. Умная женщина, а муж ее такой приятный человек. Они прекрасная пара. Коко издал резкий звук, спрыгнул со стола в поисках пустой туфли. Квиллер схватил его и быстро отнес в ванную. – Извините меня, – сказал он гостье, когда кризис миновал. – Коко вырвало. Это, должно быть, шерсть. Мисс Руп взглянула на кота с легкой неприязнью. – Интересно, что случилось с котом миссис Грэм? – спросил Квиллер. – Она так расстроилась, когда он пропал. – Ничего, миссис Грэм с этим справится. Она очень чувствительная женщина, но у нее сильный характер. – Да? Мне говорили другое – что она капризна и весьма легкомысленна.