– Запасной выход, насколько я знаю, никогда не закрывается. – Сегодня утром он был закрыт изнутри. Маус не ответил, занятый пережевыванием угря. – Как вы полагаете, Грэм считается хорошим керамистом? – Он прекрасный работник, замечательно разбирается в материалах и оборудовании. Но что касается, скажем, творческого начала, то здесь уместней, пожалуй, говорить не о мистере, а о миссис Грэм. – Вы, должно быть, не слышали новость, – сказал Квиллер, – миссис Грэм покинула своего мужа. Возможно, она спрашивала вашего совета по поводу развода? Но так или иначе, прошлой ночью она исчезла. Маус продолжал задумчиво жевать, потом сказал: – К несчастью, это так, если не сказать больше. Квиллер следил за лицом адвоката: оно не изменилось, только глаза выдавали волнение. Глаз, под которым был синяк, уже стал лиловым. Зеленый соус оказался отменным. – Петрушка была добавлена, пожалуй, слегка рановато, – задумчиво произнес Маус, – я это могу сказать точно. Хотя относительно зелени существует множество самых различных мнений. На последней встрече Ассоциации почетных гастрономов, которая состоялась вчера, как раз обсуждался вопрос об укропе. И должен вам сказать, дебаты были бурные. – Так это там вас так отделали? – полюбопытствовал Квиллер. Маус аккуратно дотронулся до своего левого глаза: – В пылу обсуждения, к моему сожалению, один из наших членов, очень порывистый человек, в неподходящий момент двинул кулаком в мою сторону. Подали главное блюдо и белое вино; семь человек в волнении бегали, хлопоча вокруг стола. Маус попробовал вино и послал его обратно, пожаловался на курящих за соседним столом и обнаружил, что в соусе слишком много эстрагона. Квиллер пожирал голодными глазами блюдо с телятиной и грибами, плавающими в деликатесном соусе. Однако он был намерен строго придерживаться своего диетического режима: три кусочка и ничего сверх того. После первого он обратился к Маусу: – Как вы думаете, Макс Сорэл будет подходящей фигурой для моей статьи? Адвокат покивал головой в знак согласия: – Его ресторан испытывает, скажем так, некоторые трудности в настоящее время, и положительные отклики, конечно, не вызовут одобрения у ряда недоброжелателей. Впрочем, лучше бы вам поговорить об этом с самим мистером Сорэлом. – А Шарлот Руп? Маус отложил вилку и нож, которые он использовал на европейский лад. – Вот где таятся сокровища! Не обманитесь внешностью старой девы. Мисс Руп – женщина, сделавшая превосходную карьеру, прекрасная исполнительница, обладающая способностью к самоорганизации. Если у нее и есть кое-какие дефекты в характере, наша обязанность – не замечать их. Квиллер проглотил предпоследний кусок. – Розмари Уайтинг очень мила. – Она из Канады, – сказал Маус. Его лицо выражало блаженство: он пробовал телятину, примирившись в конце концов с избытком эстрагона. – Какое у нее любимое блюдо? – Миссис Уайтинг, должен заметить с сожалением, предпочитает банальную пищу. Вы, должно быть, слышали ее восхваления соевым бобам и семенам подсолнуха. – А Хикси Райс, я так понял, пишет о еде. Маус патетически поднял руки – жест выражал покорность судьбе. – Молодая леди пишет – ибо это диктуют печальные обстоятельства ее служебных обязанностей – меню для ужасных третьеразрядных ресторанов. «Сегодня у нас особое блюдо – превосходное рагу из лучших частей молочного ягненка, со сладкой морковью только с грядки, отборным картофелем из Мичигана и горохом размером с жемчужину, все это в превосходном соусе с ароматом Дальнего Востока». Это сочинение в стиле барокко означает, как вы догадываетесь, «остатки вчерашней еды в соусе из консервов, с достаточным количеством кэрри, чтобы заглушить прогорклость». Квиллер сделал третью попытку: – И Уильям тоже по-своему интересен. – К сожалению, он слишком много болтает и не может похвастаться особыми дарованиями, но он близок нам по духу и хорошо играет в бридж. Официанты во главе с метрдотелем с тревогой смотрели, как медленно Квиллер управляется с едой. Среди них произошло некоторое движение, когда из кухни появился шеф-повар. Он подошел прямо к Квиллеру и спросил: – Вам не нравится моя еда? – Настоящий гурман никогда не наедается до отвала, – спокойно ответил журналист. – Еда превосходна, смею вас заверить. Я бы хотел взять остаток телятины домой для котов. – Коты! Санта Мария! Значит, я готовил это для котов! – Шеф-повар выбросил в отчаянии руки вперед и ретировался в кухню. После блюда из тушеного фенхеля с миндалем и салата из семян настурции, пюре из каштанов в бисквитных корзиночках и чашечки кофе Квиллер достал из кармана трубку, а вслед за нею бирюзового жучка, которого Коко нашел на берегу. – Вы видели это когда-нибудь? Маус кивнул: – Мистер Грэм был так добр, что подарил каждому из нас по скарабею как талисман, приносящий удачу. Я, к несчастью, потерял своего, что является плохим знаком, как вы можете себе представить. Квиллер заплатил по счету, радуясь, что «Прибой» оплачивает съеденное и выпитое. На эти деньги он мог бы прожить неделю. И поторопился вернуться домой. Он не делал никаких записей непосредственно за трапезой, когда Маус пространно излагал свое кулинарное кредо, но теперь спешил зафиксировать на бумаге множество пикантных гастрономических подробностей, которые от него услышал. Как только официант принес остатки телятины для котов, завернутые в льняную салфетку, они поднялись и ушли: Маус – излучая удовольствие, Квиллер – с легким чувством голода и досадой на себя самого. Когда они вернулись в «Мышеловку», адвокат отправился на кухню, а Квиллер поднялся по главной лестнице, но на площадке почему-то повернул не направо, а налево. Какой-то внезапный импульс направил его к комнате Хикси. Он только-только собрался постучать, когда из-за двери послышался мужской голос, и Квиллер заколебался. Через толстые дубовые доски он слышал только гудение голоса, не различая слов, но по интонации понял, что человек что-то доказывал и спорил. Сначала голоса были безличны, как в телевизионной драме, но потом Квиллер узнал второй голос. Хикси говорила: – Нет! Это окончательно!.. Большое спасибо, но нет, спасибо! – Она понизила голос, отвечая на вопрос. – Конечно, но вы не должны были приходить сюда. Мы договорились, что вы никогда больше сюда не придете… Хорошо, один бокал, и вы уйдете. Квиллер постучал. На несколько минут воцарилась тишина, потом послышалось цоканье каблуков, приближающееся к двери. – Кто там? – Хикси осторожно открыла дверь. – А, это вы! – сказала она с нервной улыбкой. – Я говорила по телефону. Извините, что заставила вас ждать. – Она не пригласила его войти. – Я бы хотел узнать, пойдете ли вы на дегустацию сыра – завтра во второй половине дня. Это обед, устраиваемый для прессы. – Да, с удовольствием. Где мы встречаемся? – В холле отеля «Силтон», вы не против? – Прекрасно. Вы знаете меня, я люблю поесть. – Там будет и спиртное, конечно. – Выпить я тоже люблю. – Она заморгала длинными накладными ресницами. Квиллер попытался заглянуть ей через плечо, но дверь была открыта не полностью, а комната погружена в полумрак. Он увидел только легкое движение – птица, порхающая по клетке. – До завтра, – сказал он. Квиллер предпочитал назначать свидания женщинам с фигурой поизящнее и одевающимся с большим вкусом, но ему надо было получить ответы на ряд вопросов, а Хикси, несомненно, любит поболтать. Направляясь к себе по галерее, он решил держать ухо востро. Интересно, кто после «всего одного бокала» выйдет тайком из комнаты Хикси и куда он направится? «И почему это мне вздумалось подслушивать?» – спросил он себя. Но едва он открыл дверь в номер шесть и ступил в комнату, как тотчас забыл свое любопытство. Комната была в полнейшем хаосе. Все картинки над книжным шкафом были ободраны, несколько книжек валялись на полу в открытом виде и с порванными страницами. Корзина для бумаги оказалась перевернутой, и все, что в ней находилось прежде, разбросано по полу. Подушки тоже лежали на полу, с письменного стола все, за исключением пишущей машинки, было сметено вчистую. Взлом? Разбой? Квиллер быстро огляделся, прежде чем пройти в комнату. Он наступил на какой-то маленький предмет, который хрустнул и вылетел из-под ноги. Он быстро отступил. Хрусть! На полу были разбросаны десятки маленьких коричневых шариков, медвежьей шкуры не было видно… Нет, вот она, под столом. – Вы дьяволы! – взревел Квиллер. Эти шарики были рыбным сухим кормом! Открытая коробка лежала на полу в кухне, пустая, около нее стояла нетронутая миска с «Паштетом для киски», который высох и покрылся омерзительного вида коркой. Все ясно. Разгром учинили, в знак протеста, два воинственных кота. Виновники спали на кровати: Юм-Юм – свернувшись в плотный шар, а Коко – растянувшись во всю длину, в позе полного изнеможения. Однако, когда Квиллер развернул льняную салфетку, носы повернулись, уши насторожились, и два бандита направились на кухню, дабы там жалостливым дуэтом из баритона и сопрано испросить подаяние в виде тушеной телятины под соусом с эстрагоном. – Только полный простак дал бы вам есть после того, что вы учинили здесь, – сказал им Квиллер. Подняв картинки, собрав сухой корм изо всех четырех углов комнаты, он переобулся, зажег трубку и сел за пишущую машинку, чтобы записать свои впечатления от «Толедских тостов» и взгляды на еду заслуженного гастронома. Что-то предчувствуя, он взглянул на лист бумаги, который, по обыкновению, оставлял в пишущей машинке. Он увидел три аккуратно напечатанные буквы. Надев очки, он наклонился ближе. На этот раз Коко поработал, не переключая регистр. И напечатано было слово «бой». Изумленный, Квиллер посмотрел на кота, который в это время усердно лизал лапу. – Коко, – сказал он, – это уже слишком. Семь