– Ау, детка, пора проснуться и въехать в действительность! Если вспомнить литературный первоисточник, то Робин Гуд был жесток и злобен, на его руках кровь многих людей. Сергей же Петрович имел замашки тирана и замыслил создать собственную империю. В его планах было воспитание послушных рабов с пеленок, вот почему Лукьянов приветствовал рождение Никиты. Он нам с Гришей сказал: «Дитя должно до трех лет жить при матери, а уж потом им будут заниматься другие люди. Анна временно выключена из нашей работы, она растит нам первого мальчика, который с пеленок будет членом семьи». Останься Лукьянов в живых, Никиту бы вскоре стали обучать всяким приемчикам. Сам-то наш милый, добрый Сергей Петрович мог убить человека за секунду, и он хотел воспитывать хладнокровных киллеров, еще пока они сидят в коляске. Но Никита оказался больным, и надежды Лукьянова лопнули. Так вот, едва гроб с останками «крестного отца» засыпали землей, с нами связался Адал. Монстр не фикция! Теперь мы с Гришей служим ему. Адал сократил «семью», уж не знаю, сколько человек сейчас на него работает, тебя он законсервировал. У сотрудников внешней разведки есть такое понятие – «спящий агент». Это человек, который когда-то служил в структуре, а потом был оставлен без заданий и живет себе спокойно лет пять, десять, двадцать, полагая, что про него давным-давно забыли, исключили из системы, списали со счетов. Ну, поменялось у шпионов начальство, новый босс не трогает прежние кадры. Короче говоря, разводит человек на даче цветы, не нервничает, а потом – бац, звонок в дверь. Кто там? Здравствуй, дружок, о тебе не забыли, просто ты был не нужен, но теперь пора садиться на коня! Настя опять похлопала Аню по плечу. – Зайка, это твой вариант. Когда-нибудь Адал тебя за поводок дернет. – Нет! – решительно ответила Спиридонова, вспомнив, что до отъезда в Америку осталось совсем немного времени. – Не хочу! – А тебя не спросят, – мрачно парировала Гудкова, – как не спросили нас. Грише запретили «разводиться» со мной и жить с Лизой. Почему новый «крестный отец» принял такое решение, понятия не имею. Думаю, немалую роль тут сыграло здоровье младшего Гришеньки – умственно отсталый, из него послушного раба-убийцу не вырастить… На этом месте рассказа я не выдержала и воскликнула: – Сын Григория от Елизаветы умственно отсталый? Глава 34 Анна обхватила колени руками. – Я его никогда не видела, но Настя сказала, что мальчик внешне нормальный, вполне симпатичный, однако у него задержка умственного развития. Я сразу вспомнила дочь Веры – рыженькую, веснушчатую Алину – и выпалила: – У Григория был какой-то генетический дефект, вероятно, он передается в семье Гудковых из поколения в поколение. Наверное, у Валерия Леонидовича или Виринеи Марковны имелись кровные родственники с проблемами. Хотя если знать, как отец с матерью обошлись с дочерью и сыном, то, похоже, у самих родителей было плохо с головой! Анна не поняла, что, сказав «у Григория», я имела в виду не сына Лизы, а его отца, и сказала: – Я не врач, но, думаю, мальчик имел плохую наследственность. По словам Насти, Гудков, узнав о состоянии здоровья сына, был шокирован, и его любовь к Лизе быстро испарилась. Но он не бросил ее в беде, навещал, давал денег на содержание малыша. Настя тоже заходила к племяннику. А потом они с Майской поругались. – Почему? – тут же спросила я. Спиридонова усмехнулась. – Настя на Елизавету ведро дерьма вылила. Дескать, та проститутка, оторва, сволочь. Вместо того чтобы заниматься больным ребенком, сдала его в интернат, а себе завела нового мужика. Но я хорошо понимаю Майскую, нездоровый сын – большое испытание. Григорий на Лизе не женился, официально отпрыска не признал, тот жил с фамилией Майский. Как бы мужчина ни любил женщину, но если она родила ему наследника с проблемами, все чувства гаснут. По статистике, восемьдесят пять процентов мужиков убегают из семьи в первый год после появления на свет инвалида, еще десять терпят на двенадцать месяцев дольше. Знаешь, сколько отцов остается около неизлечимого малыша более пяти лет? Один из сотни. С Григорием счастья не сложилось, вот Лиза и сдала сына в интернат, решила начать все заново с другим. А Настя возмутилась и перестала с ней общаться. – Так Гриша в приюте… – протянула я, вспомнив рассказ бабушки Юли про бурную сексуальную жизнь соседки. Но почему тогда учительница в беспамятстве твердила «один… один…»? Я подумала, что она волнуется о ребенке, о котором некому позаботиться. Анна выпрямилась. – Настя долго со мной беседовала, все пугала, что Адал, который теперь ее поработил и от себя не отпускает, может и за меня приняться. А потом сказала: «Я хочу попытаться избавиться от мерзавца». И… Спиридонова запнулась, замолчала. – Дальше! – приказала я. – Ты в большой опасности, но, вероятно, мы с Максом можем тебе помочь. Аня опустила голову и еле слышно прошептала: – Настя просила прийти на презентацию очередной картины Петровой и сообщила мне о своей беременности. Она не хотела, чтобы ее ребенок рос под патронажем Адала. Совсем недавно Гудкова как-то узнала, кто он такой. У нее есть какие-то бумаги, документы. Сейчас, подожди, я вспомню ее слова. Спиридонова на минуту прикрыла глаза, а потом продолжила… – Анечка, – сказала Настя, – я могу открутить гадине голову, но одной мне не справиться. Нужна твоя помощь. Пойми, Адал никогда не оставит тебя в покое, выдернет из мирной жизни. Не знаю когда, но это случится. Поможешь мне – поможешь себе. Во время вечеринки я объявлю о своей скорой свадьбе, мы подали с Егором документы. Костров ничего не знает о «семье» и о нашей с Гришей истории. Адал категорически против нашего с Егором бракосочетания, а я прилюдно продемонстрирую неповиновение. Специально подразню нового «крестного отца». Понимаешь, надо его разозлить. – Зачем? – испугалась Спиридонова. – Лучше не трогать спящую собаку. – Это в твоем случае она пока дрыхнет, – возмутилась Настя, – а в моем вполне бодрствует и заставляет на себя пахать! Ты должна будешь проследить за Адалом. Не новое для тебя задание, раньше ты с такими отлично справлялась. Не спускай со сволочи глаз, следуй за ним по пятам, слушай, куда он звонит по телефону. Если из квартиры уйдет, двигай за негодяем. – Зачем? – повторила не на шутку взволнованная Анна. – Затем! – отрезала Настя. – Мне это надо. Не хватает кое-какой информации для полной картины, а получить я ее смогу, лишь разгневав противника. Кроме тебя, мне попросить некого, я никому не доверяю. Разве что Романовой. Но как ей все объяснить? И ты, Аня, тоже заинтересована избавиться от Адала. Если я уберу монстра, мы наконец-то станем свободны. Иначе и Егор, и наш с ним ребенок очутятся в лапах демона. – О нет! – ахнула Спиридонова. – Нельзя брать грех на душу! – На моей душе и без того грехов, как блох на дворняге, – огрызнулась подруга. – И смерть ядовитой змеи – благо. Мой ребенок не будет воспитываться в «семье», где распоряжается Адал! Ничего, мы с тобой справимся. Не дрожи, кончина гадины покажется всем естественной, я многому научилась. От тебя же нужно одно: тщательно проследить за гадиной, выдающей себя за человека. Расскажешь мне, что увидела, и уйдешь в тень, остальное – моя забота. Спиридонова снова закрыла глаза рукой и выдохнула. – Все. – Но тебя не было на презентации, – напомнила я. Анна обхватила плечи руками. – Да. Я пообещала Насте прийти, но вовсе не собиралась этого делать. Она сошла с ума, раз решила меня привлечь к убийству. Нет и нет! Может, я в свое время и натворила глупостей, но ничего серьезного не делала. Так, мелочь типа на улице покараулить, пока остальные сейф вскрывают. Я с изумлением смотрела на рассказчицу. Она сейчас говорит всерьез? Ну, про «на улице покараулить»… – Я хотела, чтобы Настя от меня отстала, – бурчала Спиридонова, – вот и согласилась. Но зачем мне рисковать? До отлета в США остались считаные деньки, скоро нас с Андрюшей тут не будет. Даже если Настин рассказ про Адала правда, мне нечего опасаться, не сегодня завтра я окажусь в Нью-Йорке. Я постаралась не измениться в лице. Настя рассчитывала на помощь Ани, ждала ее, потом, думаю, поняла, что та не придет, но все равно осуществила свой план – объявила о свадьбе. – Вероятно, приди ты на презентацию, Гудкова осталась бы жива, – выпалила я. – Вот только не надо меня виноватить! – закричала Анна. – Обвинять, – поправила я. – Как на самом деле зовут Адала? – Не знаю, – огрызнулась Спиридонова, – Настя не сообщила. – Да неужели? – протянула я. – И как следить за человеком, который тебе неизвестен? Бывшая приятельница взялась за ручку двери. – Слушай, Романова, я рассказала все! У меня сейчас голова от боли разорвется. Отпусти меня. Что бы сказала твоя мама, узнай она, как ты меня тут мучаешь? Принудила шантажом к откровенности… – Имя Адала! – потребовала я. – И ты спокойно улетаешь в Нью-Йорк. Спиридонова заплакала. – Настя его не сообщила. Клянусь своей жизнью! Сказала: «Я тебе покажу гниду во время презентации. Но будь готова к тому, что испытаешь шок. Я сама еле поверила, когда поняла, кто у нас главная сволочь». Лампочка, отпусти меня! Я вообще ни при чем. Любила Настю, не желала ей плохого. И тебя люблю! Знаешь, я молюсь об упокоении души Ольги Петровны… Честное слово, просто хочу уехать и начать жизнь заново. Ну разве я не заслужила кусочек счастья? Я перегнулась через спинку переднего сиденья и нажала на кнопку на торпеде, послышался громкий щелчок. Спиридонова распахнула дверь и выбралась на улицу. Я проводила ее взглядом и соединилась по телефону с Веней. – Слушаю, – сразу откликнулся Греков. – Еду к Петровым. Возьму у них список гостей на презентации. Один из присутствовавших – убийца, – в телеграфном стиле сообщила я. – Имени не знаю, только кличку – Адал. Могу предположить, что этот человек немолод. – Так… – протянул Веня. – Отсеем тех, кому не исполнилось пятидесяти, – продолжала я, – сузим круг. Твоя задача выяснить, что означает слово «Адал». Название города? Горы? Растения? Животного? Или это аббревиатура? Поройся в биографиях гостей на презентации – вдруг кто-то из них посещал институт имени Адала или жил на одноименной улице. Попытайся перевести слово «адал» на русский… ну, не знаю, с какого языка. Может, оно на китайском-японском-корейском, еще бес знает на каком, означает «лысый, коротконогий воин» и мы поймем, о ком речь. Прогони слово по всем базам! – Я понял, – остановил меня Веня. – Где список? – Скоро получишь, – пообещала я. – Слушай, а там не пришло случайно очередное письмо из Хорхштурмвальдского колледжа? – Пока нет, – разочаровал меня Веня. – Мне нужен повод для приезда к Петровым, – занервничала я. – Срочно! Не могу я припереться просто так. Не хочу вызвать подозрений. – Ты показывала Илье Николаевичу изображение таблички? Той, с именем мецената? – спросил Греков. – Ее вешают в колледже на какую-то стену славы. – Нет, – удивилась я, – ты мне не присылал фото, только послание, в котором шла речь о памятном знаке. – Верно, – смутился Веня, – я подумал: зачем снимок? – Ну тогда странно интересоваться, демонстрировала ли я его Петрову. – Мне стало весело. Через пару минут я позвонила Петровым, попросила к трубке Илью Николаевича, рассказала ему о якобы только что полученной от Герберта Краузе-Михайлова фотографии и услышала ожидаемые слова: – Дорогая, можешь приехать сию минуту? Хочу посмотреть на изображение. Дверь мне открыла Мамаева.