Глава 33 Настя уставилась на брата. – Сына? О боже! Зачем он тебе? – Хороший вопрос, – усмехнулся Гриша. Гудкова неожиданно ощутила укол ревности. – И кто же она, твоя подруга? – Елизавета Майская, она училась с тобой в одном классе. Помнишь ее? – Лизка! – подскочила Настя. – Такая страшненькая, с зубами, как у больного кролика. – Сейчас Лиза симпатичная женщина, – обиделся Гриша. – Ты ей еще в школе нравился… – протянула Настя. – Лизка пыталась со мной дружить, на переменках всегда рядом крутилась, но я быстренько сообразила, что девчонку мой брат привлекает, и даже не смотрела в ее сторону. – Мы с ней случайно в книжном магазине столкнулись, – улыбнулся Григорий. – Схватились одновременно за один том на полке и узнали друг друга. – Понятненько, – ухмыльнулась Настя, – в школьные годы ты ее даже не замечал. В детстве… – Не было у нас с тобой ни детства, ни отрочества, ни юности, – перебив ее, горько констатировал Гриша. – В одной кровати мы оказались от безнадежности, тоски, страха и одиночества. И долгое время принимали сей букет чувств за страстную любовь. Ошибочка вышла. Мы с тобой брат с сестрой, которые при других условиях не вступили бы в интимную связь. И ты это понимаешь так же четко, как и я. – Значит, у вас с Лизой будет сын, – пробормотала Настя. – Наверное, нам с ней лучше стать подругами. Вот только не понимаю, как ей объяснить… – Лиза знает правду, – отчеканил Григорий. – Лиза – что? – ахнула Гудкова. – Она в курсе нашей истории, – кивнул брат. – Так плакала, когда я ей все рассказал. – Офигеть! – прошептала Настя. – Думаешь, тебе удастся скрыть произошедшее от Сергея Петровича? Гриша, ты натворил ошеломительные глупости. Пока Лукьянов не выяснил правду, беги к нему и сам кайся. Гудков потер затылок. – Да он знает. Валентина Петровна Лизке ЭКО[7] делала. У Насти закружилась голова. – Прости, ты о чем? Гриша сел на кровать. – Я же не дурак, как только сообразил, что у нас с Лизаветой серьезно, сразу пошел к Сергею Петровичу и все ему выложил. Лукьянов велел пока никаких шагов не предпринимать, тебе ничего не говорить, сказал: «Вы сейчас не живете как муж и жена, и правильно. Но я пока не готов дать тебе дельный совет. Надо поразмыслить о ваших отношениях с Настей и как нам разрулить ситуацию без ущерба для всех. Но тебе скажу: не тяни с ребенком, возраст у Елизаветы не самый юный». – Отлично, – прошептала Настя, – и ты постарался. – С этим не так просто как раз оказалось, – поморщился Григорий. – У Лизы обнаружилась проблема, и Валентина Петровна ее в свою клинику устроила. – Здорово, – горько произнесла Настя. – А почему я только сейчас обо всем узнаю? Теперь я стала для тебя последним человеком на земле? – Не пори чушь! – оборвал Григорий сестру. – Сказал же, Лукьянов велел молчать. А Валентина говорила, что ЭКО не всегда с первой попытки удается. Чего зря шуметь? Глупо получится, если я про ребеночка раззвоню, а его и нет. Да? – Угу, – кивнула Гудкова. – Может, Лукьянов и прав, но все равно обидно, вы поступили со мной, как с чужой. Или побоялись, что я сглажу? – Бабская реакция! – взвился Гриша. – Так я и есть баба, – разозлилась Настя. – Надеюсь, ты не забыл сей факт? Ночь после разговора Настя прорыдала в подушку, а утром ее позвал к себе Сергей Петрович и провел с ней беседу. После общения с Лукьяновым к Насте вернулось душевное равновесие. Глава «семьи» умел найти нужные слова: – Вы с Гришей теперь просто брат и сестра. Рад, что пришли к мудрому решению. Я вас никогда не осуждал, принимал такими, каковы вы есть, любил и люблю обоих. Но лучше, пока не поздно, наладить нормальную жизнь, родить детей. Наша семья будет шириться, станет могущественной, – вещал Сергей Петрович, – своих ребят воспитаем правильно, будут у нас верные помощники, лучшие друзья. Едва Лукьянов произнес последнюю фразу, как у Насти сжалось сердце. В отличие от очень молодой и, несмотря на все перенесенные невзгоды, наивной Ани Анастасия прекрасно знала, что за дела проворачивает банда. Сергей Петрович никогда не отпустит никого на волю. Гудковы крепостные рабы Лукьянова, а он даже их будущих детей собрался прибрать к рукам. Едва Настя сообразила, каковы его планы, как ей сразу расхотелось становиться матерью. А «крестный отец» спокойно продолжал: – Сейчас не могу тебе сказать, как лучше поступить. Думаю, ты останешься с Ладой и Ильей Николаевичем, им требуются внимание и забота. И все только обрадуются, когда у тебя появится новый муж. Лиза вольется в семью. Где они с Гришей будут жить, пока не определено, но вы должны стать добрыми друзьями. Поверь, Настя, все, что случается в нашей жизни, происходит только к лучшему. И еще. Предлагаю не торопиться. Надо подождать, пока малыш Лизы и Гриши появится на свет, убедиться, что он здоров, и только тогда начинать кардинальные перемены. Поспешишь – людей насмешишь, говорят в народе. Вот и будем опираться на вековую мудрость. Думаю, для чужих озвучим такую версию: Гудковы развелись. Отношения у них давно из любовных стали дружескими, однако Настя с Григорием ничего не рассказывали приятелям. Но сейчас, когда у Лизы от Гриши родился ребенок, они решили навести порядок в своем браке. Гриша женится на Лизе, Настя тоже скоро во второй раз выйдет замуж. Долгие годы совместной жизни нельзя забыть, вы останетесь друзьями, Лада с Ильей Николаевичем по-прежнему любят бывшего зятя. Ты дружишь с Лизой. Да, извини, в клинике у Елизаветы попросили паспорт, и она показала твой. – Почему? – не поняла Настя. – И как он к Майской попал? Сергей Петрович прищурился. – Его взял Гриша. Это не его идея, я велел так поступить. – Почему? – повторила вопрос Гудкова. – Мне показалось правильным, чтобы ЭКО сделали жене Гриши, – мягко ответил Сергей Петрович. – Мы официально не расписаны, – не успокаивалась Настя. – И не надо, – махнул рукой Лукьянов, – свидетельство о браке и штамп не проверяют. Но согласись, странно видеть в медкарте запись: «Процедура проведена Елизавете Майской. Отец ребенка Гудков Григорий». Когда указана одна фамилия в документах лечебницы, это лучше. Не хочу, чтобы Валентине главврач мог задать неудобный вопрос: «А какое отношение Гудков имеет к Майской?» Впрочем, не знаю, как оформляют бумаги на ЭКО, но я решил подстраховаться. Ты в курсе, я человек предусмотрительный, придерживаюсь мнения, что лучше соломкой дорогу устелить, даже ту, по которой ехать не собираешься. И я не должен объяснять свои решения. Я так велел. Точка. Знаковый разговор случился в понедельник, а в среду Сергей Петрович погиб на пожаре… Настя запнулась, посмотрела на Аню и тихо продолжила: – Из-за кончины Лукьянова все полетело в тартарары. Слушай! Сейчас самое главное! Спиридонова неожиданно испугалась: – Зачем ты мне все это рассказываешь? Не хочу ни о чем знать! Если для вас с Григорием смерть Лукьянова стала бедой, то я, наоборот, освободилась, живу спокойно вот уже который год, благополучно вышла замуж и почти забыла о нашем Робин Гуде. Мы с тобой не ссорились, не ругались, просто тихо разошлись. Не желаю больше твои откровения выслушивать. Зачем они мне? Живи как хочешь, но не лезь в нашу с Андрюшей семью. Извини, Настюша, лично против тебя я ничего не имею, ты, как и я, помимо воли была втянута в нехорошие дела Лукьяновым. – Я считала тебя кем-то вроде младшей сестры, – перебила Настя, – и очень расстроилась, что наши отношения сошли на нет. Хотя и понимаю, почему ты отгородилась от нас. – Вот и не лезь к нам! – фыркнула Аня. Гудкова горько вздохнула: – Неужели ты не видела, как Гриша, я и Дима ограждали тебя от участия в совсем уж стремных предприятиях? Сколько раз Митя говорил Лукьянову: «Аня хорошая, преданная, но глупенькая и маленькая. Пусть лучше Настя на дело идет». И я шла, жалела тебя. Аня затрясла головой. – Все! Ничего не хочу слышать! Зачем ты приперлась? Решила возобновить дружбу? Тебе поговорить не с кем, вот и вспомнила про «младшую сестру»? Да только мы не родственники, и я не хочу возобновления контактов. Уходи. Настя кивнула. – Хорошо. Зря я решила перед тобой душу открыть. Ну-ка, спроси себя, почему ты живешь счастливо? Сергей Петрович умер давно. Отчего же мы с Гришей продолжали изображать семейную пару? По какой причине он не женился на Лизе? Почему никто не знает, что у него есть сын Гришенька? И какого черта я ухаживаю до сих пор за Петровыми? Думаешь, я обожаю Илью Николаевича и Ладу? Мне их навязали, заставили служить им так же, как тебе когда-то велели состоять в бесплатных домработницах при тете Аде. Ответ прост: Сергей Петрович умер, но да здравствует Адал. Слышала это имя? – Да, – прошептала Аня, которой снова стало страшно. – Но я никогда его не видела. – Верно, – усмехнулась Настя. – Он серый кардинал, все о нем слышали, хотя никто не видел и все до опупения боялись. Мне понадобилось много времени, чтобы выяснить, кто прячется за этой кличкой. – Адал не настоящее имя? – встрепенулась Анна. – Неужели ты полагала, что человека могли так назвать – Адал Иванович? – хохотнула Настя. – Забавно звучит. – По-разному бывает, – принялась оправдываться Спиридонова. – Возможно, он не русский, а туркмен, таджик, армянин, казах, американец… – Штатник? – засмеялась Гудкова. – Ну, ты даешь! Нет, Адал москвич. И наша «семья» жива, работает по-прежнему, просто тебя из нее временно исключили. – Временно? – дрожащим голосом осведомилась Аня. – Ты хочешь сказать… Анастасия сцепила пальцы в замок. – Когда умер Лукьянов, я едва от счастья не запрыгала. Ну, думаю, все, теперь другая жизнь начнется! Ежу понятно, Валентине Петровне не по плечу во главе дел встать, она пристяжной при брате была, потому что не обладает ни его умом, ни харизмой. Валька хитрая, умеет человека опутать, в «семью» привести, но на большее не способна. В существование руководителя по имени Адал я не верила, считала, что Лукьянов его выдумал, чтобы свалить на кого-то ответственность за излишнюю жестокость. Порой Сергей Петрович приказывал: «N в живых не оставлять. Это решение Адала». Аня попыталась справиться с подкатившей тошнотой. – Настя, ты сейчас специально лжешь, чтобы посильнее напугать меня. Лукьянов не мог приказать подобное! Он благородный человек, отнимал награбленное у богатых, отдавал бедным. Робин Гуд, а не убийца! Гудкова похлопала Спиридонову по плечу.