Как Владыка и обещал, мне не приносили ни еды ни воды. Еже второй день я одна находилась в этой камере. Лишь изредка приходила охрана проверять жива ли еще землянка. На их издевательские ухмылки и улюлюканье я не обращала никакого внимания. С того самого дня на меня нахлынула апатия. Мне было все равно. Даже если под ногами исчезла земля, я бы молча падала в неизвестность. За стенами этого дворца во всю кипела жизнь. Через маленькое окошко до меня доносились крики матерей, зовущих своих детей, старые сплетники обсуждали готовящуюся казнь, кто-то ругался на мальчишек, разбивших дорогую ваз, спуганные отрядом солдат птицы вспорхнули в едином порыве. Скрежет ржавой двери привлек мое внимание. Эти самые двери с грохотом закрылись, отзываясь эхом в полупустой тюрьме. По длинному коридору раздавался стук кованных сапог. Кто-то приближался к камере. Казалось, что даже воздух замер в ожидании этого неизвестного. Хотя какой это неизвестный — Владыка собственной козлиной персоной. И лыбиться гад! На белоснежной рубашке красовались свежие красные пятна. И не только на ней. Он был весь заляпан кровью: на щеке, брюках, носке сапога. В руках у него были ключи, коими он играл, круча на пальце. Позади него на парящем подносе летело небольшое блюдце, закрытое железной крышкой. — Вау, — прокомментировала я его явление. — Неужели до меня снизошли? И чем же я обязана столь нежеланному вниманию? Мой сарказм пропустили мимо ушей. Сердце забилось в ускоренном темпе, когда Владыка вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Хищно скалясь, он вошел в камеру. Поднос, собственно, за ним. С каждым ударом моего сердца Владыка подходил все ближе. Так, Настя, не смей трястись! Черт, как же страшно! И видит же гад, что трясусь совершенно не от холода. Подойдя почти вплотную он потянул за висящую под потолком цепь, заставляя меня подняться. Мне пришлось встать на цыпочки, чтобы кандалы не впивались и так ноющие от боли кисти. Но даже в этом случае я не доставала Владыке до плеча. Не позволяя хоть на шаг отстраниться, Владыка обхватил мою талию одной рукой, прижимая к себе, другой схватил за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. Его внимательный взгляд изучал мое лицо. Представляю как сейчас выгляжу: красные разбухшие глаза от недавно пролитых слез, искусанные до крови губы и бледное лицо. Красавица, ничего не скажешь. — Что тебе нужно, козел? — повторила вопрос, прерывая эти не очень приятные гляделки. Владыка сокрушенно покачал головой и пробурчал что-то про глупых землянок. Его длинные пальцы перебрались на затылок, хватая за волосы и впиваясь в губы жадным поцелуем. Из-за голода на сопротивление сил не было. Получив невольный зеленый свет, главный рогатый просунул язык через неплотно сжатые зубы и зашевелил им, исследуя мой рот. В нос ударил резкий запах крови. Так что я не удержала рвотный позыв. Приняв это на свой счет, Владыка отстранился от меня. А в глазах уже горел огонь ненависти. — Че приперся? — жадно заглатывая воздух, еще раз спросила я. Владыка, наконец, отпустил меня. Подойдя к парящему подносу, он убрал крышку с блюдца. Аромат свежепожаренного мяса заполнил тюремную камеру. Пододвигая этот летающий сервиз, козел снова принялся меня облапывать. На сей раз его руки забрались под тонкую рубашку. Видимо, он посчитал наличие на мне одежды лишней преградой — схватив за края рубашки, он резко рванул их в разные стороны. Ткань разошлась по пуговицам до солнечного сплетения. Спасибо, что хоть грудь не оголил. Холодный воздух помещения пробежался по коже, оставляя мурашки. — Ты не голодна? — жаркий шепот у ушка, а горячие пальцы пробежались по оголенному животу. — Нет, не хочется, — я отрицательно замотала головой, но урчащий желудок был не согласен. — Хочешь, — уверенно произнес Владыка. — Я лично накормлю тебя, если ты ответишь на вопрос. — Какой? — не голод одержал верх — любопытство. По лицу Владыки побежала хищная улыбка. Продолжая удерживать мою талию одной рукой, он повернулся к подносу и оторвал от куска мяса небольшой полоску. После чего мясо неизвестного происхождения запустили в мой приоткрытый рот вместе с пальцем. Надеюсь он хотя бы руки помыл. Я мстительно хватанула зубами этот палец, с наслаждением смотря на гримасу боли, проскользнувшую на лице Владыки. — Как связаны священник храма Первородных и повстанцы? — Никак, — честно ответила я, пережевывая кусок мяса. Мясо оказалось на удивление вкусным. Мягкое, сочное, хорошо прожаренное. Сок тек между каждым волокном. И специи были идеально подобраны — в меру соленое, в меру острое. Только вкус испортил палец Владыки. — М-м-м, — протянул Владыка. — Угу, — вторила ему. — Как получилось, что ты попала к Охотнику, сладкая моя? — Как твои солдаты бесшумно попали в лагерь? — этот вопрос интересовал меня очень давно. — Марэ не зря ест свой хлеб, — задумчиво ответил Владыка. — Он разработал прибор, благодаря которому можно перемещаться на небольшие расстояния. Однако переместиться можно лишь туда, где находится второй прибор. Пока мои люди находились где-то в лесу, предатели оставляли эти самые приборы по всему лагерю. Им всего лишь оставалось нажать на кнопочку и они тут же, без проблем, перемещались на нужную точку. М-да уж. До этих технологий Земле было далеко. Вон даже, телепорт придумали. — А какое тебе вообще дело, что я делала у Охотника? — предупреждая очередной вопрос, спросила я. — Потому что шпионы донесли мне, что у вас с Охотником была незабываемая ночка! — закричал козлорогий. Че ж мы так нервничаем? То, что ночь оказалась незабываемой это точно. Да и в целом тот день был богат на события. Мое молчание затянулось надолго, что очень нервировало одного козла. Отстранившись, он запустил руку в карман. И вытащил от туда, кто бы мог подумать, фотографию. И, собственно, мне ее показали. На ней я целовалась с Ноктом. Да, тот самый поцелуй. На тот момент он мне казался легким, на фотографии же смотрелось так, как будто я вжимаюсь в предводителя повстанцев. — И последний вопрос, — рычание. — Неужели я тебе настолько противен? Что такого в этой пернатой курице и безродной выскочке, что ты готова лезть к ним в постель, а со мной тебе противно? Ты же обычная земная потаскушка. Все! Мое терпение лопнуло! Владыка никак не ожидал удара. А уж тем более удара ниже пояса. Приятный для моих ушей вой боли разнесся по всей темнице. В этот удар я вложила немалую силу. С наслаждением я наблюдала, как от боли козел складывается пополам, оседает на пол. Как со свистом втягивает воздух. Как рычит корчась на полу. Но улыбка мигом слетела с лица, когда Владыка резко поднялся с пола. В следующее мгновение щеку обожгло болью. Боль была такой сильной, что перед глазами закрутились мушки и подкосились ноги. Неожиданно стало не хватать воздуха — Владыка схватил за горло и поднял меня на уровень своего лица. — Ты пожалеешь о каждом сделанном вздохе на моей земле, тварь! Замах и по второй щеке прошелся удар. От головокружения и слабости я повисла на цепях. Звук удаляющихся шагов и щелчок замка — Владыка, наконец-то, ушел. Глава 11. Каждой ошибке свое наказание (3) Не знаю, что было в том куске мяса, но три дня я не чувствовала голода. Точнее голод был, но другой. Мне не хотелось ни есть, ни пить. Все тело ныло стоило лишь вспомнить о горячих руках Владыки на оголенном животе. Каждое утро встречала с мыслью, что снова хочу тех мимолетных прикосновений. Козел! Неужели в еде находился афродизак в лошадиных дозах? Убью гада! Только бы добраться до него. Тогда я обхвачу ему его козлиную шею и буду душить… в своих объятиях, пока его руки гладят меня по спине, а желанные губы целуют шею… "Так! Стоп, Настя! Не о том думаешь!" — шикнула я на себя. Стоит мне только подумать о Владыке, как больное воображение тут же переводит все в горизонтальную плоскость. И так уже третий день. Не думать об этом козле! Я активно пыталась себе представить небольшую солнечную полянку. Пестрящую изобилием полевых цветов. Прямо в центре расположилась дружная семья, приехавшая сюда на пикник. Отец готовит мангал для жарки шашлыков, мама раскладывает по тарелочкам заранее нарезанные фрукты и овощи, маленькая девочка босиком бегает по росистой траве и собирает желтые одуванчики для венка. Только она совсем не умеет его плести. Ее маленькие ручки сгибают хрупкие стебли цветка, сплетая их между собой. Но каждый раз стебли расплетались и все валилось из маленьких ручек. Маленькая девочка захныкала. Неожиданно мягкие, теплые, нежные руки обняли ее. На пухленьком заплаканном лице расцвела улыбка. Мамины руки взяли один цветок и сплели его с другим. Ловкие движения пальцев и венок был сплетен. Улыбаясь девочка взяла венок, чтобы надеть его мамочке на голову, как принцессе. Улыбка тут же исчезла с моего лица. Потому что позади меня стояла не мама. Владыка собственной козлячьей персоной. Его образ всплывал даже в невинных детских воспоминаниях. Наклоняясь уже ко взрослой мне, он накрыл своими аппетитными губами мои. Его сильные руки забираются под тоненькую рубашку, прижимая к себе. Я мысленно стукнула себя по лбу несколько раз. Если бы руки не были в цепях, то шику бы набила себе точно. Еще немного и сойду с ума. Соберись, Настя. Возьми себя в руки. Я представила, как по телу Владыки ползут насекомые. Коротконогие создания бегали по его лицу. Улитки оставляли скользкие следы, пауки уже сплели в его волосах свою паутину, а один мохнатый паучок спускался по паутине прямо на нос, кольчатые черви переползли с его рук на меня. Фу, гадость! Всегда боялась насекомых. Я поняла, что это помогло — жар желания постепенно стихал стоило лишь подумать о марширующем по Владыке войске насекомых. Ближе к вечеру от действия афродизака не осталось и следа. Я с облегчением выдохнула. Наконец можно поспать спокойно — в эту ночь не присниться обнаженный Владыка. Или чего похуже… *** Первородные, как же он был зол! На всех! На повстанцев, на Воительниц, на мерзкую землянку! С ее появлением все его планы идут наперекосяк! Сначала он убил свою фаворитку (хотя даже имени ее не помнил), лишился ценных трофеев, половину замка, большую часть ангаров и складов. Завтра нужно выходить к своему народу. Сказать речь. О чем? Владыка неопределенно махнул рукой. Что-нибудь придумает. Главное не речь. Завтра все закончится. Владыка устало опустился на кресло, пряча замученное лицо в ладонях. К нему тут же подбежали две наложницы и принялись массировать напряженные плечи. Это немного успокоило. Наслаждаясь нежными руками девушек, он закрыл глаза. Минуты через три он был готов уже мурчать от удовольствия. Если бы не фотография, которую он увидел сквозь полуопущенные ресницы. Эта земная тварь, его собственность, целовалась с его врагом. И эта счастливая улыбка на их лицах. — Посмотрим, как они будут улыбаться, когда у них не останется ничего, — произнес Владыка своему верному другу. Роуд бесшумно вошел в комнату. Наконец-то он вернулся домой после затяжных поисков Воительниц. Однако скрылись не только эти девушки. — Что опять не так? — Владыка скорчил недовольную рожу, заметив хмурое выражение лица друга. — Из элитного отряда начали пропадать солдаты. Их никто не видел с момента захвата повстанцев. — Это же элита — эти могут и в воздухе раствориться, — прыснул от смеха Владыка. Но веселье как рукой смело — Роуд шутку не оценил, так и стался сидеть, хмуро глядя на стол. — Что прям вообще никто не видел? Медленный кивок в ответ. Таки да, никто не видел. В комнате резко стало жарко. Шипя от боли, наложницы отдернули обожженные руки от Владыки. Он опять потерял контроль. Уже который день подряд. Наблюдавший не один раз данную картину Роуд не растерялся. Схватив из кармана пульт управления системы безопасности дворца, он активировал противопожарную систему. Огонь с шипением погасал на дорогой деревянной мебели и одежде. Не удержав тихий смешок, он со смешинками в глазах наблюдал, как по волосам друга бегут ледяные капли воды, как Владыка содрогается от холода. Да, Орэн не любил холодный душ. Поэтому каждого, кто совал его в холодную воду ждала жестокая расправа. — Ты жалкое миринийское отродье (Миринийск — заброшенная планета с ужасным климатом, радиоактивной флорой и фауной; земли этой планеты кишат разнообразием червей различной противности), чтоб тебя… во всех позах… Порождение вермигса (фауна Миринийска — чем-то похожа на земную сколопендру, только имеет длинный ядовитый хвост и гигантские размеры. Их гнездо найти не сложно — яйца имеют настолько зловонный запах, что разом можно отравить целый город)… — Что ты решил по завтрашнему дню? — прерывая гневную речь друга, спросил Роуд. — Просто казнишь кшэра варгаллов и его сброд? — Просто? — рассмеялся Орэн. — Нееет, — мимолетный взгляд на фотографию. — Я лишу их того, что им дорого. *** Рано утром меня разбудил какой-то непонятный гул на улице. И что местным в такую рань не спиться? Все оживленно что-то обсуждали. Но до меня доносился только неопределенный гул голосов. Спустя час стоял такой шум, что голова была готова разбиться надвое. Но как я не пыталась рассмотреть происходящее за крохотным окошком, на глаза лишь попадалась чья-то обувь. Солдаты кричали, чтобы народ отошел на приличное расстояние от виселиц. От этой новости у меня все внутри похолодело. Не смотря на жаркое утро, меня била крупная дрожь. Железные двери тюрьмы распахнулись и по длинному коридору строем зашагали солдаты Владыки. Возле моей решетки остановился, кто бы мог подумать, генерал козлорогих. Словно не замечая меня, он отдавал приказы выводить пленных на казнь. — Выходим девочки, — весело сказал он, — зрители уже собрались, только вас и ждем. В голове крутились панические мысли. Что происходит? Неужели именно нам приготовили виселицы? По всему коридору раздались скрипы отворяющихся решеток. Под издевательский смех и улюлюканье солдат из клеток начали выходить повстанцы. Откуда они здесь появились, если я никого не видела, когда меня вели в камеру? Были просто пустые камеры. Если подумать, что я просто не могла их заметить… Бред, согласна. Но в любом случае я бы хотя бы слышала их голоса. Сердце болезненно сжалось, когда мимо меня провели Кристу. На бедной девушке не было и живого места: все тело в синяках и ожогах, одна рука обвисла плетью, из нее торчали отломки костей, другой рукой она обхватила левый бок, пытаясь остановить кровотечение. — Криста! — кликнула боевую подругу. Но она меня не услышала. Она ковыляла за всеми остальными. На смерть. Попытки дозваться до нее еще раз провалились с тем же успехом. Мимо меня мелькали знакомые лица, но никто не обернулся на окрик. Я была готова сорваться на крик. Пленные все шли и шли. Сколько же их тут было? На семьдесят пятом я уже сбилась со счета — Роуд не хотел тянуть время и приказал подгонять осужденных. Когда за последним закрылась входная дверь, Роуд, с присущей ему мерзкой ухмылочкой, открыл мою камеру. — Надеюсь ты с удобствами провела здесь целую неделю. — Можешь не сомневаться, — прошипела я. Генерал козлорогих подошел вплотную. Очень хотелось применить женский прием, но у рогатый явился в своих незабываемых, начищенных до блеска, доспехах. Только получу синяк на ноге.