– Нет, – отвечает ей Элла. – Я сама выбрала ее. Это моя любимая книжка. Финн приносит книгу о динозаврах. И Кэсси узнает в ней ту, что послала ему на шестой день рождения. – Финн, скажи честно, мама выбрала эту книгу, чтобы я почитала ее тебе? – Нет, честно. Это моя лучшая книга. В кухне ее ждет бокал вина, на том же самом месте, где утром стоял апельсиновый сок. Поймав солнечный луч, вино становится густым и медовым. Мэг сидит напротив. Между ними – подставка для торта, уставленная чудесными пирожными. Покрытыми, словно сверкающими драгоценностями, глазурью, розовой, голубой и желтой, и увенчанными блестящими красными вишенками. – Похожи на те, из нашей книжки, – говорит Мэг. – Помнишь ее? – Со сбежавшим слоном? Мэг права. Пирожные, которые они с Эллой и Финном испекли, прямо как с картинок из той старой книжки. Есть с кем вспомнить. В груди становится тепло. Она указывает на зонтичное растение в углу, похожее на другое воспоминание, точно такое же, высокое и широкое, как ее собственная шеффлера. От вида этого растения она становится совершенно счастливой. Единственное отличие: эта шеффлера цветет. Красивыми, нежно пахнущими цветами всех оттенков оранжевого, с пухом тычинок. – У меня точно такая же! – восклицает она, обращаясь к сестре. Им не нужно говорить о том, что было раньше. Оно прощено и забыто. Его никогда не было. – Можешь моргнуть для меня? Можешь открыть глаза? Глупый вопрос. Конечно, она может открыть глаза. Утро. Листья танцуют на потолке, солнечный свет и тени. Она откидывается на подушки, оглядывается в поисках того, кто пытался разбудить ее. В спальне никого больше нет, но снизу доносятся звуки завтрака. Она надевает джинсы, свою великолепную футболку «Счастливые будни прекрасно», кардиган. Глубоко вдыхает, раскрыв рот, пытаясь уловить запах ландыша, но аромат уже почти незаметен. В кухне стакан апельсинового сока блестит на солнце. Дети идут всю дорогу до «Хорошего парка» без жалоб. Мерцающий голубой, сочный ярко-зеленый. Ветер колышет деревья. Кэсси съедает половинку своего мороженого, остатки отдает Финну, недоеденные хлопья – Элле. – Только маме не говори! – Ее рот измазан дешевым шоколадом, из тех, что не тают. Днем они пекут пирожные. Расставляют их на подставке для торта: пастельно-розовые, желтые, голубые. Прямо как с картинки из книжки со сказками. Когда она говорит с Аланом, ее планшет – как волшебная лампа, и он появляется, словно джинн. Бестелесный и все-таки настоящий: она видит его не юношей, каким он был, но молодым мужчиной, каким он мог бы быть. Мужчиной, каким все еще может стать. Все еще золотистым, все еще сияющим, с веером морщинок в углах глаз и пятном синевы под ними. Его челюсть немного расслабилась, стала немного тяжелее. Она скоро увидит его. Не сегодня, не завтра, но, возможно, послезавтра. Они разговаривают несколько часов, или им так кажется. * * * Три сказки на ночь, а Элла не хочет спать. – Нет, не конец, давай придумаем продолжение, – говорит она. Сморщив носик, она закрывает глаза. Ей очень нравилась эта игра. Кто бы мог подумать! В бокале Кэсси отражается вечернее солнце. Цветы на зонтичном растении увядают, их лучшее время прошло. – И как долго это будет продолжаться? Кэсси переворачивается на другой бок и глубже забирается под одеяло. Она с радостью подождет, говорит она ему. Пусть не сегодня, не завтра. В конце концов, она так долго ждала. – По-моему, мы должны отвезти ее в больницу… В больницу, сейчас? Алан готов к встрече с ней? Она открывает глаза. В комнате никого нет. Листья-тени танцуют на потолке. Сегодня утром звуки завтрака внизу приглушены, словно стараются не разбудить ее. В голове единственная мысль – об апельсиновом соке: ей вдруг страшно хочется пить, будто уже несколько дней во рту не было ни капли воды. Джинсы. Футболка. Надпись вверх ногами: «счастливая вечная жизнь». Она напрягает слух, пытаясь уловить звук кипящего чайника, звон тарелок, ножей, вилок и ложек. Но везде тишина. Все молчит. Будто она одна в доме, будто все покинули ее. Она поворачивается к зеркалу спиной и читает… УЛЫБНИСЬ И СПИ-И-И Дрожащими руками она берет планшет. Звонит Алану. Слышит, как он все тем же голосом произносит ее имя. – Почему ты ответил? – спрашивает она. – Потому что ты позвонила мне. – Но почему не администратор? – А, ты про это, второстепенные детали, о которых не стоит и говорить. Не обращай внимания! Но теперь она начала замечать эти детали и уже не может оставить их без внимания. – Шоколад не тает. – Разве это так важно? Нельзя же постоянно все делать идеально. – Это всегда было важно. И потом, зонтичное растение. Я никогда не видела ни одного такого цветущим. – Те цветы… Они все равно уже отцвели. Так и есть. И еще кое-что. Она смотрит на кардиган, бледный и выцветший. Хочется коснуться его мягкой вязки, но ощущение такое, будто на руках надеты перчатки. – Наверное, я устала, – говорит она, – и у меня больше ничего не получается. – Она сидит на полу, прислонившись спиной к стене. Оглядывает комнату. Сундук, ковер, лошадка-качалка – все вещи, что остались в ее прошлом. – Извини, но, по-моему… возможно, ты не настоящий. – Нет же, – отвечает он, – полагаю, что нет. Судя по всему, ты… ну, ты понимаешь. Создаешь меня силой своего воображения. Но послушай, если тебя это утешит, ты отлично справляешься. Просто замечательно. Разве ты так не считаешь? – Справляюсь? Или, по крайней мере, справлялась. Но теперь уже нет. Есть перерывы… и все становится каким-то бледным. Будто что-то заканчивается. Алан… – Я здесь. – Алан… раз уж ты все равно ненастоящий, может, забудем про планшет? Я хочу, чтобы ты был здесь. – Как скажешь. И вместо стены она сидит, прислонившись к нему, прижимается к его плечу, его руки обнимают ее. Она не открывает глаза. Она устала, очень сильно устала… Такая тяжелая работа – создавать. Силой своего воображения. Она концентрирует внимание на его тепле. На его твердости. На его голосе, который произносит ее имя. Она хотела бы остаться здесь, в этом счастливом финале. Но ее внимание трепещет, органы чувств слабеют. Может ли она остаться, даже если ее воображение не работает? Остаться, когда краски тускнеют… запахи исчезают… и даже его голос начинает дрожать? В реальном мире она где-то в безопасности? Есть ли люди, которые заботятся о ней, как Мэг присматривала за ней здесь? Без еды, без воды, как долго она продержится? В реальном мире, будет ли хоть что-то из этого правдой? В реальном мире, они победили? А если она захочет выбраться отсюда, ей разрешат? Оно позволит ей? То живое существо внутри нее?