Сидя в кресле, профессор немного выпрямилась. – Должна? – Она выдержала взгляд Кэсси. – Неужели? Несмотря на небольшой риск, связанный с распространением обновления, мне кажется, вы и так прекрасно справляетесь. Неистовый гнев, доводящий до бешенства, охвативший ее в Игре Воображения, снова нахлынул на нее. Она была готова все повторить, но теперь уже по-настоящему – дотянуться до этой женщины и вырывать из нее куски… Морган рассеянно продолжала говорить: – Да получишь ты обратно свою работу и карьеру, которую так неосторожно бросила, даже не сомневаюсь. И нормальное золотое рукопожатие[23] получишь… – Вы. Ничего. Не знаете. – Слова, будто крошечные гранаты, тяжело упали между ними, когда Кэсси вскочила на ноги. Морган слишком поздно закрыла рот. – Вы ничего не знаете обо мне. Я подписала бумаги не для того, чтобы вернуть работу, или получить деньги, или что-то в этом роде. Я делаю это по одной-единственной причине: один из ваших подопытных… – Это слово прозвучало с горьким шипением. – …мой друг. Алан Лаудер? – Она скептически рассмеялась, видя безучастное выражение лица Морган. – Разумеется, вам это имя ничего не говорит! Поступил в «Рафаэль-Хаус» три года назад с диагнозом шизофрения. После ухудшения состояния переведен в закрытую палату. Он – та единственная причина, почему я согласилась распространить ваше гребаное обновление. Только чтобы помочь моему другу. На лице Морган появилось замешательство: – Но… или я чего-то не понимаю? Не вижу связи. – Она закрылась рукой, увидев искаженное гневом лицо Кэсси. – Нет, пожалуйста! Я не имею в виду, что твой друг или его заболевание не важны… Просто как обновление может помочь ему? Кэсси хотелось разозлиться и спорить, заявить Морган, что та ошибается. Но профессор всего лишь озвучила то, что Кэсси и так уже знала. И это знание было невыносимо. Она откинулась на спинку кресла. – Освальд. Он рассказал мне сказку, – вздохнула она. – Говорил то, что я хотела слышать. Вы спросили, что он пообещал. Так вот, по его словам, обновление уничтожит способность подключения к другим пользователям. – Она пожала плечами. – А теперь я понимаю, что на самом деле все наоборот. Слишком поздно. Теперь я не смогу помочь Алану. – Ее губы скривились, и она спрятала свою слабость, прижав руку к подбородку, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. – Так что не надо мне говорить, что вы ничего мне не должны, потому что дело не во мне. Дело в Алане. Не знаю, как вы собираетесь подсчитать свой долг перед ним, но полагаю, что он неимоверно велик. Кэсси перевела взгляд с лягушачьего лица Морган на ковер. На свои ноги в носках. На ноги Морган, голые, с выступающими венами. Что тут можно добавить? Но профессор все равно заговорила: – Мы хотели как лучше. – Отлично! Это, конечно, все исправит. – Но это правда. Мы никогда не предполагали, что это произойдет таким образом, – сказала Морган. – Я не собиралась изобретать развлекательную технологию. Она всегда рассматривалась как терапевтический инструмент. – Взглянув на Кэсси, она отвела взгляд. – Я… у меня есть брат. Моложе меня, он всегда боролся… с подросткового возраста. Наверное, поэтому… Каждый раз, когда Кэсси разжимала руки, они снова сжимались в кулаки. Она подсунула их под себя, отдав все внимание оправданиям Морган. – Мы искренне хотим помочь. Эти подопытные… – Когда она произносила это слово, где-то в глубине нее замерцал мыслительный процесс, и во взгляде появилось нечто вроде извинения. – Мы крайне тщательно подошли к их отбору. Очень серьезное психическое заболевание, небольшая надежда на значительное улучшение. Под присмотром в отличных учреждениях, с ними работают небольшие команды психиатров, полностью преданных проекту. – Она выглядела озадаченной, будто до сих пор удивлялась тому, какой оборот принял ее проект. – Никакой небрежности, и мы ни в коем случае не были бесцеремонны с безопасностью пациентов. Случившееся просто невероятно, мы не могли предвидеть такое развитие ситуации. Почти каждая фраза, которую произносила Морган, требовала возражения: как можно оправдывать клинические испытания на подопытных, никогда не дававших согласия? Как можно претендовать на заботу о пациентах, если разработанное ею обновление будет делать не что иное, как эксплуатировать эти испорченные результаты? Кэсси выбрала только одно возражение и запустила им в стену самооправдания, которую выстраивала Морган. – Вы сказали, что будет мониторинг в реальном времени, для защиты людей от травмирующих подключений, ручное вмешательство для богатых пользователей. Будет ли такой мониторинг применяться в «Рафаэль-Хаусе» для защиты пациентов? Морган опустила взгляд на свои колени, где ее пальцы теребили пояс халата. – Я предлагала, но… Мне сказали, что это вопрос ресурсов. Кэсси медленно покачала головой. Вот как сильно Морган заботилась о том, чтобы привести в порядок всю ту неразбериху, которую сама же устроила: она предлагала… – Если это хоть как-то поможет понять… Я тоже в какой-то степени пострадала. – Морган сделала движение, будто хотела затянуть пояс халата, но вспомнила, что он надет наизнанку. – Это, конечно, не то же самое, но… Посмотри, я здесь одна. Этот дом не предназначен для одинокой женщины. Мой партнер входит… входила в исследовательскую группу, и мы обе относимся к ранним пользователям… – Она встала, сбросила халат и принялась выворачивать его, чтобы надеть правильно. – Такие сокровенные подключения. Просто невыносимо. – Засунув руки в рукава, она туго затянула пояс вокруг талии. – В такой близости нельзя остаться невредимым. Сохранить прежние чувства друг к другу. – И завязала пояс на двойной узел. – В конце концов, дело дошло до того, что мы не могли смотреть друг другу в глаза. Я бы ушла. Просто она сделала это первой. К счастью, дети еще слишком малы… – Она снова опустилась в кресло. Кэсси смотрела на нее с жалостью. Конечно, слова Морган – неправда, и она это понимала. Если люди на самом деле любят друг друга, такого не случилось бы. Чтобы фантазии в Игре Воображения настолько повредили отношениям Морган, по-видимому, они должны быть очень скудными по сравнению с теми, какие были у них с Аланом, когда они подключались друг к другу. Но… вот он, шанс привлечь Морган на свою сторону… чего бы ей это ни стоило. Изобразив на лице сочувствие, Кэсси грустно улыбнулась в знак понимания. – Значит, вы тоже кого-то потеряли… из-за Игры Воображения. Она ограбила нас обеих. Морган беспомощно махнула рукой и снова уронила ее на колени. Кэсси помолчала, пока они привыкали к этой их негласной солидарности: они по-прежнему сидели в креслах, лицом друг к другу, но их утраты поставили их бок о бок. Затем она негромко произнесла: – Так что за лекарство, Фиона? Морган встретилась с ней взглядом, в котором отразилась борьба между желанием рассказать и необходимостью не болтать лишнего. – Оно связано с обновлением? Профессор покачала головой: – Какая теперь разница? – Нет? Почему? Услышав ответ Морган, Кэсси не сразу поняла, что та отвечает на какой-то другой, незаданный вопрос. – Проблема с обновлением заключается в общем подходе IMAGEN к ситуации в целом. Обновление, несомненно, сохраняет их коммерческое преимущество. Но это недальновидный ход. – А лекарство является дальновидным ходом? – Может быть. – Оживившись, она вдруг наклонилась вперед, желая обосновать свою точку зрения. – Необходимо принять во внимание не только теперешнюю сложную ситуацию, но и будущие события, которые могут оказаться еще более проблематичными. Вот что следует брать на контроль. – Она пристально посмотрела на Кэсси, проверяя, что та следит за ходом ее мысли. – Подумай сама: мы спроектировали эти пользовательские сети таким образом, что они запрограммированы, по умолчанию, на статический функционал. Но они ведут себя по-другому – реагируют на свое окружение. Каждая замкнутая система, когда соединяется с другой, становится частью более обширной динамичной системы. Результаты совершенно непредсказуемы. – Захваченная срочностью своего объяснения, Морган взмахнула руками. – Взаимодействие с окружающей средой – базовая функция всех живых существ; эти биомолекулярные сети являются живыми существами. Поэтому придется рассмотреть, какие еще действия относятся к базовым функциям живого. Кэсси думала о биомолекулах внутри нее, внутри Алана. Они объединяются, растут, распространяются. А самый базовый инстинкт из всех – размножение. Неужели Морган имела в виду именно его? Но профессор все еще говорила, вернувшись к ответу на вопрос, который Кэсси задала изначально. – Ты согласилась распространить обновление, потому что хотела прервать подключения… по иронии судьбы это свойство и делает мое лекарство устаревшим. – Заметив сомнение на лице Кэсси, она поспешно уточнила. – Видишь ли, лекарство подействовало бы именно так, как ты хотела. – Вы говорите… лекарство уничтожит способность подключаться? – Такой подход к разработке исправления, которое уничтожало бы способность сетей к подключению, очевиден. Но IMAGEN это не надо. Поэтому… – Она сложила руки на коленях. – Это исследование стало моим личным. У Кэсси по плечам и по спине побежали мурашки: вот она, пусть слабенькая, но надежда. – Внизу, в холодильнике? Препарат, над которым вы работаете? – Не скажу, что он готов. Это даже не бета-версия. Ну, может, дельта – первая, непроверенная. Но да, если препарат сработает. То эффект от него будет именно такой, какой тебе пообещал Освальд. Способность к подключениям будет уничтожена. – Ее взгляд изменился. – В будущем возникнет трудность с поиском добровольца, кто согласится распространить его. Идеальным вариантом был бы, конечно, один из тех пациентов… – Заметив выражение лица Кэсси, она подняла ладони в знак извинения. – Да нет же, в любом случае это невозможно. У меня просто нет полномочий вести переговоры о таком доступе к пациентам, учитывая все обстоятельства, открывшиеся на сегодняшний день. Сейчас нам позволено только наблюдать. Но ты… Если бы согласилась распространить это обновление, наверное, ты бы подошла. – Да! Я согласна! Конечно, согласна! Морган посмотрела на нее с сожалением, едва заметно покачав головой. – И что произойдет, если я это сделаю? Если приму ваше лекарство? – Что произойдет? Кто ж знает… Обновление, которое ты уже приняла, не проходило клинические испытания. Мы думаем, что знаем, как оно сработает; мы надеемся, что эффект от него будет такой, какой мы предполагаем, и ничего больше. Но мы далеко не уверены, что будет именно так. Руководство IMAGEN считает, что такой риск оправдан, если он тщательно управляется… и, пожалуйста, без обид, по-видимому, это и есть основная причина, почему для его распространения они выбрали тебя: дело ведь не только в информации и рычагах, которые позволяют им манипулировать тобой, тебя довольно легко устранить. – Морган посмотрела на Кэсси с любопытством. – Кстати, а на что он похож, тот препарат? – На простуду, – с чувством ответила Кэсси. – Тягучую, холодную и мутную. И на насекомых. И на головную боль. Но сейчас уже все в порядке. – Она заметила, что потирает виски. – Ну, или более-менее все в порядке. – Простуда. Интересно… Так или иначе добавь в уравнение мое лекарство, то есть два изменения вместе, – она сцепила пальцы, – и я не берусь даже приблизительно предсказать, что произойдет. Как они будут взаимодействовать? Не знаю. Будет ли одно перекрывать другое? И если да, то в каком порядке? Не знаю. По сути, это наборы команд: будет ли первое преобладать над вторым, или второе уничтожит изменения, сделанные первым? – Она покачала головой. – Возможно, второе обновление вообще не сработает… Как в случае с обновлением компьютера, которое предназначено для обновления операционной системы, но не распознает операционную систему, которую надо обновить, потому что эта система уже была изменена. Ты следишь за моей мыслью? – Да. – Также я допускаю, что эти два изменения могут каким-то образом объединиться. Два набора команд и сеть, пытающаяся реализовать оба сразу. – Звучит… непредсказуемо. Морган издала короткий взрывной звук, который можно было принять за смех. – Непредсказуемо – вполне адекватная характеристика. Представь, что происходит, когда в операционной системе твоего компьютера есть ошибка. – Происходит сбой системы. – Правильно. Затем, после сбоя, иногда систему можно перезапустить без каких-либо последствий, а иногда операционная система уже не может оправиться от повреждения. Ничего не работает, никакие приложения. Ты вдруг обнаруживаешь, что твои данные утрачены. Или вообще не можешь запустить систему. Утрата данных. Не сработавший запуск системы. Если в этой аналогии компьютером являлась Кэсси, Морган не нужно ничего объяснять. – Но даже если это и не так, – продолжила профессор, – как я уже сказала, лекарство не готово. В тестах на животных оно более-менее работает, но еще есть проблема с точностью наведения. Препарат надо дорабатывать, добиться, так сказать, биомолекулярной функциональности. Как мне видится на сегодняшний день, есть значительный риск, что лекарство не просто уничтожит способность к подключению. Оно может разрушить всю инфраструктуру Игры Воображения. Понимая, что тянется к невозможному, Кэсси все-таки спросила: – Сколько времени требуется на доработку лекарства? – Если несколько недель или даже месяцев, наверное, можно было бы отыскать способ… – С минимальными ресурсами и без помощи лаборатории, реально потребуется четыре-пять лет, прежде чем мы получим субстанцию, которую можно ввести человеку. Все гораздо хуже, чем она предполагала. Ждать так долго – не вариант. Опустив голову, она обхватила ее руками, словно внутри что-то сломалось. Вспомнилось, как однажды Никол сказал: что IMAGEN введет в тебя, навсегда остается их собственностью, даже когда оно станет частью тебя. Ладно. Тогда лучше дробовик, чем лазер. Лучше уничтожить всю эту дрянь. Все, что принадлежит им. Каждый кусочек Игры Воображения. Она осторожно подняла голову. Морган сидела в кресле, устремив взгляд в никуда. – А вам не приходила мысль, что оно того стоит? И нам надо рискнуть? Морган, казалось, вытягивала слова откуда-то из глубины души. – Боюсь, что нет, – ответила она, и по безысходности, которая прозвучала в ее голосе, Кэсси поняла, что она думает не о пациентах клиники «Рафаэль-Хаус», не о собственной сопричастности, а о своей утрате. О ее партнере. О детях. И вместе с этим пониманием пришло осознание, что именно горе Морган сейчас имело ключевое значение. Как бы незначительна ни была ее утрата, именно так Кэсси попробует уговорить ее. – Как зовут вашего партнера? – спросила она. Морган помолчала. – Мика. – Мика… Ладно. Вот в чем дело: вы говорили, что Мика ушла, спасаясь от подключений и тех ужасов, которые являются их следствием. Но где бы она ни была сейчас, сеть по-прежнему остается внутри нее? Все так, как вы сказали. Неделя, месяц, сколько угодно долго… Когда в следующий раз она уснет рядом с кем-то, у кого тоже активная сеть, она снова окажется там, в Игре Воображения. Без всякой возможности управлять ситуацией.