– Даже не сомневаюсь. На меня сейчас очень большой спрос. Морган растерянно наморщила покрытый испариной лоб: – Зачем ты пришла? – Мне нужна информация. – Последнее слово Кэсси произнесла с преувеличенной четкостью. – Когда мы с вами разговаривали раньше… помните? Вы ведь не совсем правду сказали, да? Ну, а если честно, то и я тоже… Только теперь я знаю гораздо больше. О «Рафаэль-Хаусе», о клинических испытаниях. О подключениях в Игре Воображения. Том Освальд довольно откровенно раскрыл все эти темы. – Наклонив голову набок, она постучала себя пальцем по лбу. – Но вот в чем я не уверена: почему же вы так боитесь того, что у меня внутри. И я хочу получить ответ на свой вопрос, прежде чем решу, как мне распорядиться этим дальше. Морган дернулась, словно пожимая плечами: – Но ты уже и так все решила. Что бы я ни сказала, слишком поздно для тебя менять свое мнение. – Ее голос звучал сухо, будто царапал горло. – Ты можешь доставить обновление в контролируемой среде, под присмотром специалистов, а можешь сделать это в случайном порядке, через неделю, или через месяц, или в любое время, когда в следующий раз заснешь рядом с другим пользователем. Вот и весь выбор, который у тебя есть. Кэсси сглотнула. – Необязательно. Наверняка есть способы, чтобы обновление даже не вышло из моей головы. Оно не сложнее пригоршни таблеток, верно? Думаю, топовый специалист из Башни Брей вполне справится с такой задачей. При этих словах, она почувствовала, как напряглись мышцы ног, словно она приготовилась к прыжку. Головокружительное желание так или иначе покончить разом со всем. Но вопреки ожиданиям, к разочарованию Кэсси, Морган осталась спокойной. – А вот и нет, – безучастно ответила профессор. – Здесь нечего бояться. Просто не хотелось быть первой. И не более того. – Ее голос стал тягучим и густым, будто какой-то механизм вышел из строя. – Конечно, мы все проверили, насколько могли… Вне живого организма, на живом организме. Но не на людях. Скорее всего, препарат сработает довольно просто. Быстрое соединение, а затем… они получат, что хотят. – Ее слова звучали ровно. – У них будут данные. Входной канал. Больше им ничего не нужно. Со словами Морган преимущество ускользнуло. Кэсси все еще стояла, глядя сверху вниз на потрясенную женщину, но ее рост, ее самообладание больше не ощущались как сила. – Входной канал? – переспросила она, но Морган уже не слышала ее. Замкнувшись, она погружалась в себя. Кэсси узнала признаки шока, словно увидела себя после сеанса у клиники «Рафаэль-Хаус». – Профессор Морган, – позвала она. Присев на корточки у кровати, она коснулась руки женщины. – Фиона. – Слишком личное имя оставило во рту неправильный привкус. Она сжимала руку Морган, пока та, медленно моргая, не открыла глаза. – Вы живете одна? – резко спросила Кэсси. – Фиона. Послушайте. Вы живете одна? В ответ – едва заметное движение, которое можно принять за кивок. Кэсси вышла из комнаты на лестничную площадку и прикрыла за собой дверь. Подождала, придерживая ее закрытой, чтобы убедиться, что внутри нет никакого движения. Наверное, ей следовало найти стул и просунуть его под ручку, как она видела в фильмах. Только ручка круглая, а дверь открывалась внутрь, и это не фильм. Планшет Морган успокаивающе оттягивал задний карман. Постояв, Кэсси побежала вниз, правильно угадав, куда свернуть, и нашла дорогу в кухню, в ту самую черную стеклянную пристройку, которая раньше так испугала ее. Она включила свет и стерла деревья и траву, и из небытия, там, где раньше был сад, появилось призрачное помещение со скошенным потолком. Погрузившись в размышления, Кэсси наблюдала за собой как бы со стороны: ее не менее призрачный двойник наполнял чайник, открывал шкафы в поисках кружек, чайных пакетиков, сахара. Физически передвигаясь по кухне, она постоянно возвращалась к тому, что сказала Морган. «Они получат, что хотят». «Их данные». «Их входной канал». Значит, Освальд солгал. Она услышала, как произнесла эти слова, и посмотрела на себя в зеркало окна, признавая вслух обман, который теперь казался неизбежным. Он солгал… В голове вертелись возможные причины, возможные истины, и ни одна из них не была близка к тому, что он обещал ей. Пока чайник грелся, она принесла из гостиной сумку. Рискованно пользоваться своим планшетом, и эта реклама никогда не закончится. Пропустить-пропустить-пропустить… пока наконец не появилась возможность отправить Николу сообщение с просьбой добавить фразу «входной канал» в список поисковых запросов, который она ему дала раньше. Как только сообщение ушло, в целях безопасности она снова выключила планшет. Сейчас нужно, чтобы Морган была в здравом уме, но не в полной боевой готовности. Она заварила крепкий черный чай, положила в чашки сахар – три ложки для Морган, одну для себя, все это время продолжая прислушиваться к звукам наверху: появятся ли тяжелые шаги, поскрипывание половиц. Разыскивая молоко, она открыла большой семейный холодильник. Внутри безупречно чисто и пусто. Хотя не совсем пусто. В самом низу стоял пластиковый контейнер. Кэсси без труда достала его, но молока внутри не оказалось. Только серебристая канистра. По виду точно такая же, как и та, что была в лаборатории IMAGEN, с препаратом обновления: похоже, профессор имела привычку брать работу домой. Кэсси взяла канистру и осмотрела ее. На этикетке надпись аккуратным почерком: «ЛЕКАРСТВО. Версия 1.3». Сняв закрепляющий крышку зажим, она заглянула внутрь. Там лежал тупоносый шприц, похожий на тот, каким Сэм вводила ей препарат. Кэсси смотрела на шприц, и холод расползался по ее пальцам, собираясь вокруг запястий. Затем она закрыла шприц, канистру, морозилку, оставив все так, как нашла. Молоко в конце концов отыскалось в холодильнике, замаскированном под буфет, на дверце которого прикреплен детский рисунок, рядом – фотография Морган с другой женщиной и двумя маленькими улыбающимися мальчиками. С минуту Кэсси разглядывала фото, потом взяла кружки. При выходе из кухни она ткнула локтем выключатель, и призрачное помещение за ее спиной исчезло. Когда она вернулась в спальню хозяйки дома, Морган с прозрачно-бледным, ничего не выражающим лицом по-прежнему лежала, откинувшись на подушки. – Выпейте! – Кэсси протянула ей кружку с чаем. Морган взяла ее, и кружка задрожала, расплескивая чай на одеяло. Кэсси схватила, поддерживая, женщину за руку. Морган сделала глоток, потом другой… Когда профессор подносила кружку ко рту, рука Кэсси следовала за ее рукой. – Дальше я сама, – наконец сказала профессор. – Спасибо тебе. Теперь я сама справлюсь. Как ребенок, она выпила все до дна и протянула пустую кружку Кэсси, чтобы та поставила ее на прикроватный столик. Кэсси огляделась в поисках места, куда можно было присесть. Два кресла стояли у закрытого жалюзи окна. Она уже хотела пододвинуть то, что ближе, к кровати, когда Морган откинула одеяло в сторону. Взгляд у нее все еще был рассеянный, но, моргнув несколько раз, она, похоже, пришла в себя. – Подожди, – остановила она Кэсси. Она стояла, шатаясь, бледная и вся какая-то обвисшая, в майке и шортах. Кэсси почувствовала неприятный укол жалости. Вместе с остальной одеждой на полу валялся брошенный халат, и она протянула его Морган. Та даже не заметила, что он вывернут наизнанку, пока не попыталась завязать пояс. Чтобы переодеть его правильно, от нее потребовалось бы титаническое усилие, и она оставила халат распахнутым. Неуверенной походкой женщины гораздо старше своих лет профессор прошла к окну и опустилась в одно из кресел. Кэсси села напротив. Исследования показали, что люди становились более общительными, более эмоционально открытыми, когда держали в руках кружку с горячей жидкостью. Кэсси протянула Морган свой чай, к которому еще не успела притронуться. – По-моему, сейчас он вам нужнее. – Она подождала, пока теплая кружка согреет ладони женщины. – Я хочу знать, как будет работать обновление? С данными и входным каналом. Том Освальд не смог толком объяснить, поэтому… я подумала, что стоит заглянуть к вам. – Как оно будет работать… – Морган отхлебнула чай. – Ладно. Говоря простым языком, обновление предназначено для модификации отдельных биомолекулярных сетей и использования электрической активности во внутреннем ухе в качестве преобразователя. По сути, оно приведет к созданию биологического приемника/передатчика, который, по-видимому, позволит IMAGEN отслеживать подключения к другим пользователям Игры Воображения, а также измерять их. И именно этот биологический приемник даст компании возможность использования способности к подключению в своих целях: они смогут вводить определенные данные, что повысит их конкурентоспособность в коммерческом развлекательном секторе. Кэсси старалась не показывать свою реакцию. Выслушав объяснение Морган, она изо всех сил держала себя в руках, оставаясь внешне совершенно спокойной. – Итак, хочу уточнить, правильно ли поняла: я доставляю обновление, которое не уничтожит способность к подключениям, и они будут продолжаться, как и раньше. – Эти слова наполнили ее тревогой, но ей удалось сохранить деловой тон. – При этом у IMAGEN появляется способность захватывать данные, которые генерируются при таких подключениях. И еще способность вводить данные, и это разные способности. Предполагается… – Она высказала свою догадку. – Обработка пользователя Игры Воображения. Морган утвердительно кивнула. – Насколько я понимаю, по их замыслу, происходит виртуальное размещение продукта – модели, посредством которой позитивно окрашенное подключение одного пользователя к другому регистрируется и служит «спусковым крючком» для вызова вставки коммерчески спонсируемого материала в переживаемый опыт пользователя, с целью закрепления положительных ассоциаций к рекламируемому конкретному продукту. Это можно сделать очень ненавязчиво, по крайней мере, мне так сказали. Пользователь остается в полном неведении, что, по-видимому, и делает всю затею довольно эффективной. Кэсси отзеркалила кивок Морган, будто не узнала ничего нового. – Разумеется, – непринужденно согласилась она, – в этом есть определенный смысл. По крайней мере… – Она помолчала. – Имеет смысл монетизировать позитивные подключения. Но как же… остальные? Даже в непосредственной близости от бледного, покрытого испариной лица Морган, сидящей в одетом наизнанку халате, Кэсси внутренне вздрогнула, вспомнив о том, что произошло между ними в Игре Воображения: повреждение, тьма. Она прочистила горло. – Подключения, вызывающие негативные эмоции, продолжатся, хотя они и не являются коммерчески целесообразными? – Конечно, такие подключения неприятны, – слегка поморщившись, произнесла Морган. – Со временем мы, конечно, придумаем, как управлять ими. По крайней мере, на это есть надежда. А тем временем IMAGEN внедряет некоторые очень простые механизмы для защиты наиболее прибыльных пользователей от нежелательных подключений. – Анализ поведения субъектов системы, – догадалась Кэсси, стараясь звучать авторитетно. – Индивидуальное вмешательство. – Мониторинг подключений в реальном времени, – согласилась Морган, – чтобы потенциально травмирующий опыт можно было прервать вручную. Чрезвычайно ресурсоемкий метод, поэтому он зарезервирован для лиц с высоким чистым капиталом и не распространяется на всю клиентскую базу. Но, как я понимаю, выгоды для IMAGEN от использования способности к подключению к другим пользователям таким образом значительно перевешивают прогнозируемые затраты на потерю тех обычных пользователей, которые аннулируют свои аккаунты из-за негативных эмоций вследствие подключений. – Какая-то мысль, казалось, поразила ее, заставив замолчать. – Но ты же наверняка знаешь обо этом больше, чем я. Разве маркетинговая сторона – не твоя область? Именно так и было. Вот почему Кэсси так ясно представляла последствия того, о чем рассказывала Морган. В сочетании с тревогой, в ней поднялось и профессиональное волнение. Это же идеальный маркетинговый канал! Прямой путь к вашей сердцевине, к вашей абсолютной сущности. Несанкционированный захват данных какого-нибудь подключения, такого личного, такого сильного, мог превратить реальный мир в нечто пустынное. Любой намек на возвращение к тому состоянию блаженства в Игре Воображения, любая ассоциация с его теплотой, его светом, – то, перед чем никто не устоит. Купите это, действуйте так, верьте в это… Череда выборов, которые вообще не являлись выбором; серия обещаний – и боль стерта, пустота заполнена, – которые просто невозможно выполнить. Это был совсем другой уровень предложения, выходящий за рамки того, что IMAGEN продавала до сих пор, данные, которые они соскребали с поверхности двухчасовой фантазии полета, или секса, или насилия. Это… это мышца, которая двигалась под кожей. Больше, чем убеждение. Это был контроль. Она видела все так ясно, будто сама разрабатывала маркетинговый план. IMAGEN как единственный игрок на рынке. Ради такой услуги они не постояли бы за ценой. Даже травмирующие подключения можно обратить в свою пользу, если убедить клиентов платить за негативное размещение продукта, и тогда бренд конкурента будет глубоко и неизгладимо связан с травмирующими переживаниями. Простой деловой расчет. IMAGEN измерила мучения всех пациентов «Рафаэль-Хауса» и бесчисленных пользователей с базовыми аккаунтами, сопоставила полученные данные с деньгами, которые принесет виртуальное размещение продукта, и пришла к выводу, что прибыль перевесит убытки. Морган все еще говорила. Возможно, так у нее проявлялся шок, или сахар и кофеин сделали ее болтливой. – …связан с полезными действиями в меньшем масштабе, – говорила она, – например, входной канал обеспечит средства для распространения будущих обновлений. Прогнозируемая экономия на стоимости изготовления и доставки новых назальных спреев, по-видимому, не является незначительной. И разумеется, дальнейшие обновления будут распространяться посредством способности к подключению автоматически, поэтому, несомненно, их уровень соответствия станет намного более высоким. Но IMAGEN больше всего волнует эмоциональный аспект таких подключений – эмоциональный нарратив, когда они получат его, хотя, признаюсь, я не до конца понимаю его значение. Опять же это, скорее, твоя территория. – Выражение ее лица стало жестким, будто она вспомнила, что, в конце концов, Кэсси – не студентка, и они не на лекции. – Том пообещал, что ты вернешься на старую работу? Кэсси почувствовала, что окно закрылось. Морган выпила чай до дна, пустая кружка в ее руках остыла, и в ее взгляде читалось выражение, близкое к отвращению. – Обязательно поговорю с Томом, – сказала профессор. – Он хорошо разбирается в людях. Никогда бы не догадалась, что ты из тех, кто ставит личную выгоду превыше всего. Эти слова, будто лезвие ножа, аккуратно воткнулись в живот Кэсси, а затем нож выдернули с поворотом. Она чуть не задохнулась от такой наглости. «Ты не имеешь права судить меня», – чуть не выпалила она, но вместо этого просто улыбнулась. – По-моему, сейчас вы очень точно описали себя. По тощей груди Морган пробежали красные пятна. – Стремление к новым знаниям, – ответила она, – не имеет ничего общего с личной выгодой. – И тем не менее, стремясь к новым знаниям, лично вы добились впечатляющего положения. У вас внушительный статус. – Кэсси выдержала взгляд собеседницы. – Нет, я хочу сказать, что вам следует гордиться. Вы такой раритет. Женщина, добравшаяся до вершин своей профессии. Ведущий биоинженер. Изобретатель удивительной технологии. Насколько я понимаю, научная принципиальность… хорошая репутация… имеет в вашей области большое значение? Стыдно будет, если ваша репутация рухнет из-за пары неправильных решений. На мгновение Кэсси показалось, что у Морган не осталось аргументов для возражения. – Если ты намекаешь на то, что я о тебе думаю… Уж поверь, все клинические испытания полностью одобрены регулирующими органами. Каждый аспект соответствует юридическим требованиям в данной области и реализуется в рамках правительственных исследований… – Да, разумеется, Освальд говорил об этом. Все законно. Но независимо от того, правда это или нет, эти испытания неэтичны. Или я ошибаюсь? Вы проводите испытания на подопытных, которые настолько больны, что некоторые из них не в состоянии понять сопутствующие риски? А потом – если что-то пойдет не так, – скрыть результаты: например, выплатить гонорары, полагающиеся пациентам и клинике «Рафаэль-Хаус», не оставляя их семьям практически никакой возможности перевести их в другое учреждение? Опять же ничего противозаконного, но, по-моему, ваши коллеги-ученые сочтут все это глубоко неэтичным. Морган открыла рот и снова закрыла его. Ее лицо покрылось белыми и красными пятнами: она не могла позволить себе потерять хорошую репутацию среди коллег. Кэсси поняла, что нащупала ее больное место, но, вместо того чтобы надавить сильнее, расслабилась – сменила тактику. – Расскажите о лекарстве, – почти небрежно произнесла она. При смене темы разговора профессор заморгала и облизнула пересохшие губы. – О каком лекарстве? – О том, что я видела внизу. У вас на кухне. Глаза Морган стали круглыми, как у лягушки, и она плотно сжала губы. Кэсси наклонилась вперед: – Давайте же, вы должны рассказать мне.