Ей не хватало сил, чтобы крикнуть ему в ответ, даже не могла поднять руку и помахать. Езда вверх по склону вымотала ее окончательно; ее костотряс никогда бы не справился, но этот горный велосипед был настоящей отрадой: сильный, с хорошей амортизацией, он побеждал холмы на раз. Она не спрашивала, откуда он взялся, этот Norco с небольшой блестящей рамой фиолетового цвета, спрятанный в шкафу у него в прихожей. Требовалось только подкачать шины и нанести на цепь немного смазки. Наверное, остался от его бывшей девушки или бывшей соседки по квартире, одно из двух, но Льюис не вдавался в подробности, а Кэсси не собиралась расспрашивать. Позволяя ему хранить свое прошлое от вмешательства посторонних, она оберегала от вторжения свое. Она рванула вверх по склону, перепрыгнула рытвину, наполненную грязной жижей, и вся устремилась вперед, теряя высоту, а затем бросила вес на педали, продвигаясь вверх по склону холма. Она вся отдалась действию: мышцы горели, а легкие задыхались. В голове не осталось ни одной мысли, пока она продвигалась по тропе, сосредоточенно стоя на педалях. Последний солнечный день. В любой момент погода могла измениться, что нередко случается в начале июля: к завтрашнему дню прогноз обещал дождь. У Льюиса нашлось свободное время, а у нее не было срочных заданий. Ничего неотложного. Она предложила ему устроить день отдыха; за месяц их знакомства они почти не покидали квартиру. «Не то чтобы мне не нравилась твоя кухня, – сказала она, – и, конечно, твоя спальня, но можно же провести некоторое время вместе вне этих четырех стен». Она надеялась, что он наконец рискнет познакомить ее с кем-нибудь из своих друзей. Ну не ей же устраивать вечер с Харри или Николом! Но он выбрал велосипедную прогулку и только вдвоем. Сказал, что в будний день холмы будут в их полном распоряжении… и оказался прав. Несколько человек выгуливали собак, навстречу попалась группа пешеходов с палками для скандинавской ходьбы и с рюкзаками, – вот и все, кого они встретили. Она принялась крутить педали более энергично, ноги горели. Устремляясь к вершине холма, забыв о трудностях этого подъема. – Ух ты! – только и смогла она выдохнуть, перегнувшись через руль. Грудная клетка судорожно вздымалась, пытаясь восстановить дыхание. Перед ними расстилалась зеркальная гладь озера, отражая синеву неба. Никакой ряби. Идеальная водная поверхность. Солнечные лучи касались ее, вспыхивая белым светом. – Ты умеешь плавать? – спросила Кэсси. – Хотел бы поплавать тут? Льюис указал на знак «Опасно». – Купаться запрещено. По-видимому, может затянуть под воду. – Но… так тихо… Как, по-твоему, люди все равно здесь купаются? – Даже не сомневаюсь. Наверняка дети прыгают на спор. Взрослые приходят, прихватив пива, и в какой-то момент им начинает казаться, что поплавать в озере – отличная идея. Сам никогда не видел, но… много раз видел, как в этих местах ловят рыбу. – В озере водится рыба? – Похоже, парни с удочками именно так и считают. Готова перекусить? Они оставили велосипеды на вершине склона и пошли к воде. Их сторона водоема защищена; чуть дальше ветер колыхал траву. Распластавшись, Кэсси упала на спину в траву. День выдался не жаркий, но она вся горела после часа езды на велосипеде. Она закрыла глаза и подставила лицо ветерку. Тем временем Льюис распаковывал корзинку. Бутерброды. Яблоки. Шоколад. Чай. Кэсси приоткрыла один глаз. – Вода есть? Он протянул ей флягу с водой, и она села, чтобы попить. Дыхание более-менее восстановилось. Она пила и не могла напиться, пока фляга не опустела наполовину, затем взяла бутерброд, внезапно почувствовав сильный голод. – Даже не верится, – сказала она между двумя глотками, – я никогда раньше не была здесь. – Твоему велику пришел бы конец ровно через пять минут! – Не, ну, даже пешком… Ты часто бываешь здесь? – Часто ли я бываю здесь? – Льюис улыбался. – Да. Бывал. Хотя прошло уже много времени с последнего раза. – Слушай! – Кэсси наклонила голову, и Льюис вопросительно поднял брови. – Точно! – воскликнула она. – Эта тишина… она идеальная. Словно она выше всего мира. Как во сне. Но это же не сон, да? Мы же не спим? Он протянул руку и нежно ущипнул ее за бок, и она оттолкнула его руку. – Нет, это не сон. Во сне щекотки не бывает. – Она доела бутерброд и принялась за второй. – Иногда у меня, правда, такое ощущение, что все происходит во сне. Я имею в виду нас. – Я мужчина из твоих снов? Да? – Не совсем… – ответила она. Хотя в каком-то смысле так оно и было: каждую ночь, когда она засыпала рядом с ним, он следовал за ней в ее подсознание, в сны, мягкие и сладкие настолько, что иногда она не была уверена, на самом ли деле что-то произошло – прикосновение, взгляд, разговор, или только во сне. – Нет, я хотела сказать другое: это место так отделено от всего остального, от тебя и от меня. От прочей части моей жизни. Что все кажется таким… невероятным. – Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но я настоящий, честное слово. Она шутливо ударила его по руке, а он также шутливо вскрикнул. – Проверка. Может, здесь все не так, как во сне. Больше похоже на Игру Воображения. – За исключением того, что в Игре вряд ли встретишь знак «Опасно». Там нет глубинных течений. – И умеешь дышать под водой. – А я бы еще, пожалуй, поменял уток на русалок. – Да неужели? – А почему нет? Пристроил бы их по краям. И они бы такие выпрыгивали из воды и говорили: «Привет!» – Он помахал рукой с бутербродом в сторону уток, чаек и камышниц[14], плавающих по водной глади. – По-моему, они бы здорово обогатили пейзаж. – Конечно. Богаче просто некуда. – Она взяла яблоко и вытерла его краем куртки. Вот бы остаться здесь навсегда, только она и вода. С трудом верилось, что в озере водится рыба и есть течения, которые хотят утащить тебя вниз, невидимые под яркой гладью поверхности. Как с трудом верилось, что, когда она увидела Льюиса впервые, вид его шорт просто оскорбил ее. Теперь она позволила себе задержать на нем взгляд – мускулы, смуглая кожа, подвижный, здоровый и сильный, он полулежал, откинувшись назад на локтях. Когда они вместе, у нее возникает ощущение, что каким-то образом все устроится само собой; и ей нравилась мысль, что, возможно, рядом с ней он чувствовал то же самое. – Ты их гладишь? – поинтересовалась она. – Что? Шорты? Нет, конечно. Их не надо гладить: они из технической ткани. – Ах, из технической. – Тебе тоже надо купить такие. – А с моими шортами что-то не так? – Она перевела взгляд на свои ноги в шортах из обрезанных джинсов. – Ни за что не поверю, что в них удобно ездить на велосипеде. – Зато они не стоят сто фунтов, поэтому… – Она тут же пожалела, что не промолчала. В голосе как-то сам собой прозвучало раздражение, чего она совсем не хотела. Льюис купил все для пикника, постоянно кормил ее обедом и завтраком, а она разговаривала с ним таким тоном. – Но ты в них отлично выглядишь, – попыталась она загладить свою вину. – Похоже, они того стоят. – Стопроцентно. Ткань почти не подлежит износу, и нет швов. Нигде не трется. – Угу. Странно, но сейчас они вдруг стали чуточку менее привлекательными. – Пожалуй, я лучше помолчу. – Хорошая идея. Меньше болтай. Больше ешь. Она протянула ему блестящее яблоко, а себе взяла другое и принялась раскручивать его за плодоножку. А, Б, В – старая игра, в которую они играли с Мэг. Каждый поворот соответствовал букве, и, когда плодоножка отрывалась, у тебя появлялась первая буква имени мужчины, за которого ты выйдешь замуж. Конечно, играть в эту игру непросто. Чтобы сыграть на отлично, нужно крутить яблоко по-настоящему на отлично, иначе застрянешь на Дейве или Грейге. Ж, З, И… плодоножка оборвалась раньше, чем она успела дойти до Л – Льюиса. Кевина, Киерана… да кого угодно. А затем, чтобы получить первую букву фамилии, надо стучать по плоду, пока не лопнет кожура, но на это она уже не заморачивалась. Ерунда, конечно, вся эта игра. Отбросив плодоножку, Кэсси с хрустом впилась зубами в яблоко. Прожевав кусочек, проглотила его. И повернулась к Льюису: – Помнишь, ты недавно говорил, что IMAGEN теряет пользователей? Льюис пристально посмотрел на нее. – И что, если бы мы узнали что-то такое, чего IMAGEN не хотела бы, чтобы мы знали? Он нахмурился: – По-моему, ты не хотела касаться этой темы. – Не хотела. Но вернемся к твоей идее. – Она подождала, что он заговорит, но он молчал. – Ты серьезно так считаешь? – Считаю что? – Ну, если б у нас что-то на них было, мы могли бы поторговаться. – Конечно, – мгновенно подхватил он. – Да. Абсолютно. – И ты отдаешь себе отчет, какой это риск? Ты же знаешь, как они поступили со мной… тебя это не пугает? Глядя вдаль, за озеро, он покачал головой. – И все для того, чтобы ты смог вернуться в Игру Воображения? Льюис пожал плечами. Прикончил второй бутерброд и принялся за яблоко, которое получил от нее. Зачем? Вот что она хотела спросить. Что заставляло его так рисковать? По сути, рисковать всем. Связано ли это как-то с бывшей хозяйкой ее сегодняшнего велосипеда? Но каждый заданный ею вопрос и каждый данный им ответ позволяли ему задавать вопросы ей. Поэтому она просто проглотила свое любопытство. – Я имею в виду твое предположение об уменьшении числа пользователей? – сказала она. – И что IMAGEN перекрывает им доступ, как и нам? Так вот, по-моему, дело обстоит по-другому. – Почему? – Из-за масштаба происходящего. Таких людей сотни, может, даже тысячи. Каким образом компания сохраняет все в тайне? Ведь достаточно одного поста в интернете, и все вскрылось бы. Судя по выражению его лица, Льюис неохотно признал, что ее слова не лишены смысла. – Допустим, не только мы попали в черный список IMAGEN, – продолжила она. – Соглашусь с тобой: это слишком невероятное совпадение. Значит, нас должно быть больше. Но не верится, что так много. – Ну, может, и не так много, – возразил он. – Но даже если нас будет еще пятьдесят… ладно, десять, это уже серьезно. Иначе зачем им прикладывать такие усилия для сохранения тайны? – Да, об этом я тоже думала. – Теперь настала ее очередь сомневаться. – Получается, что дело в чем-то другом. И они не хотят афишировать это другое. – Что, например? Она покачала головой, глядя на воду, на перевернутое облако, плывущее по поверхности.