– Ваше Величество… – в дверях появляется Фэйн Призрачная Стрела. – Меня послал отец. Началось. В Эйрии воцаряется хаос. Пока Летия и Кора помогают увести от ворот тех, кто не может сражаться, вокруг каменного стола в главной пещере собирается военный совет: большая часть знати, несколько капитанов темных стражников и Дамарин с ее отрядом. Эмет уже у нижних ворот руководит обороной. – Что бы они ни швыряли в ворота, – говорит Пианет, – похоже, они остановились. Могли ли они сдаться? – Вряд ли. Что вы видели, лорд Призрачная Стрела? – спрашивает Арон. Бран, старший сын Корвакса, рискнул и вылетел наружу, но был ранен. Он прижимает к боку пропитанную кровью тряпку. – Они построили какое-то устройство на противоположном берегу реки, напротив нижних ворот. – Катапульта? – Что-то в этом роде, но вместо камней он стреляет в двери большими болтами. Наверное, железо. Армия наемников по ту сторону стоит наготове. – А главные ворота? – Похоже, большинство дворян, патрулировавших этот район, отошли к нижним воротам, – он хмурится. – Я не знаю, почему… – Благодарю вас, милорд, за то, что рискнули собой, – я протягиваю ему руку. – Если мы выживем, доминион Бритис будет вашим, защитник. – Бран задыхается и падает на одно колено, когда лорд Корвакс начинает благодарить меня. Я обрываю его. – Если мы выживем, лорд Корвакс. Призрачная Стрела, вы можете описать болты? – Они выглядели как… иглы, – он рисует пальцем какую-то фигуру. – С глазницами на одном конце. У меня сводит живот. – Они не собираются ломать ворота. Они собираются привязать веревки и выдернуть их из петель. Используют их, чтобы перекинуть мост через реку. Пианет бледнеет. – Нам нужно больше людей у нижних ворот… – Новый звук заглушает его слова: ужасный, мучительный скрежет дерева о металл. Я закрываю уши руками, когда Пианет повышает голос, чтобы его услышали. – Ваши Величества, вам следует укрыться, пока еще есть… Конец его предложения теряется, когда невыносимый грохот наполняет воздух пылью. Мы все вытаскиваем оружие и бежим к нижним воротам. Крики, вопли, лязг клинков становятся все громче и громче, пока проход не расширяется и пещера не оказывается перед нами. Одни ворота уже пали и перекрыли реку. По ней рассыпались наемники Таллис, все закованные в тяжелые кожаные доспехи. – Дамарин! – мне приходится кричать, чтобы привлечь ее внимание. – Ваши лучники могут помочь? Она кивает. Выкрикивает команду своим людям на родном языке. Покаянные рассредоточились в поисках точек обзора, подтягиваясь на естественные выступы в стенах пещеры, и начали стрелять в ряды наемников. Я жду достаточно долго, чтобы увидеть, как первые стрелы находят свою цель, прежде чем отправиться на поиски Эмета. – Что происходит? Мы можем оттеснить их и поднять ворота? Он делает глубокий вдох, вытирая струйку крови со лба. – Мы не можем выйти наружу, Ваше Величество. Над воротами низко летают дворяне. Бескрылые стражники одеты недостаточно хорошо, чтобы противостоять их силе. Мы не можем… – он морщится. – Мы не можем подобраться достаточно близко, чтобы воспользоваться топорами. Теперь я понимаю, почему наемники одеты так. Броня замедляет их, но также защищает от дворян, патрулирующих небо над ними. – Стрелы? Ваши люди защищены от знати. Они могли бы обеспечить прикрытие для охраны? Он пожимает плечами. – Может быть. – Мы рассматриваем массу тел в пещере. Наемник бросается между ближайшими стражниками – я поднимаю меч и упираюсь ногами как раз вовремя, чтобы он налетел на мой клинок. – Нам нужно добраться до ворот… Арон сражается рядом, спина к спине с Валентином. Я принимаю решение. – Если сможете добраться до Арона, скажите ему, что я ухожу. Эмет понимающе кивает и снова бросается в бой. Я поворачиваюсь, ища поблизости других дворян. – Блэкбилл, соберите всех, кого сможете, встретимся у верхних ворот. Нам нужно идти за дворянами… Через несколько минут десять человек собрались у главных ворот. Шум битвы здесь переходит в глухой рев. Мне не требуется много времени, чтобы объяснить, что происходит. – Вопросы? Нисса поднимает руку. – Если Покаянные стреляют в сторонников Таллис, как они узнают, что в нас стрелять нельзя? – Мы еще не знаем, подействуют ли стрелы на преображенного дворянина, может быть, есть причина, по которой луки запрещены законами, но это может быть просто еще один закон, который не служит никакой реальной цели, – я замолкаю, вспоминая бескрылого человека, которого прошлым летом сожгли за то, что он владел луком и стрелами. – Просто… не подходите слишком близко. Наша цель – разделить дворян, не дать им скоординировать атаки на людей внизу. Отогнать их обратно к Цитадели, если сможем. Все кивают. Мы снимаем одежду, стражники приоткрывают ворота, и мы выскальзываем наружу. Огромный одноглазый лебедь пикирует вниз, едва не задевая Блэкбилла передним краем крыла. Патрус. Даже в своей человеческой форме я чувствую, как ненависть и страх борются в нем. Мы спешим преобразиться и подняться в воздух. «Идите, – звучит у меня в голове голос Блэкбилла, – я позабочусь о нем и присоединюсь к вам». Теперь в облике огромной сороки Блэкбилл ныряет на Патруса, широко расправив крылья и растопырив когти, пронзительно вопя. Остальные летят к нижним воротам. Знать не ожидает нападения сверху. Мы падаем на них, разбросав всех, темные стражники издают неровные крики радости, когда им впервые удается оттеснить некоторых наемников назад через импровизированный мост. Но наши враги быстро перегруппировываются. Я понимаю, что нам придется сражаться в ближнем бою, и паника вспыхивает в моем животе. Я никогда не делала этого раньше, никогда не использовала свой клюв, крылья и вес в качестве оружия против другого дворянина… «Но ты должна, ты ведь знаешь». Голос не принадлежит ни одному из моих спутников. Это голос моей матери, доносящийся из моей памяти сквозь годы. «Думай…» Когда на нас напали ястребы. Ястребы, которые убили ее. Даже тогда я пыталась сопротивляться. Я могу сделать это снова. Баклан преследует Ниссу. Все ближе и ближе. Блэкбилл вернулся к нам – на мгновение я задаюсь вопросом, что случилось с Патрусом, – но Блэкбилл слишком далеко, чтобы помочь ей. Я набираю высоту, накреняюсь, набираю скорость. Лечу вниз, пока не врезаюсь левым крылом в шею баклана. Удар на мгновение ошеломляет меня, но я прихожу в себя как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот, потеряв контроль, кувыркается в небе. Я вижу, как Покаянный лучник снизу прицеливается и пускает стрелу вверх… Стрела замедляется, приближаясь к дворянину. Наконечник начинает светиться красным, пробивая себе путь сквозь силу, окутывающую трансформированное тело аристократа; я полагаю, это трение нагревает металл. Я задерживаю дыхание, ожидая, желая, чтобы стрела летела вперед… Наконечник стрелы пронзает крыло баклана. Он кричит от боли, падает с воздуха и исчезает в бушующем внизу сражении. Мой восторг испарился, когда следующая стрела, нацеленная в серую цаплю, вспыхнула пламенем и распалась, не долетев до цели. Но, по крайней мере, теперь мы знаем: Покаянные могут ранить и убить обращенных дворян. Если смогут подобраться достаточно близко. И мы знаем, почему старейшины запретили луки в первую очередь: когда они увидели, что ими можно сделать, тот факт, что они помогали бескрылым охотиться за пищей, стал совершенно неуместным. Я чувствую, как по нашим врагам пробегают волны недоверия и смятения. Подталкиваемые вверх лучниками, проталкивающимися через сломанные ворота, они теперь слишком далеко, чтобы помешать темным стражникам вклиниться в ряды наемников, которые, в свою очередь, спотыкались в своих громоздких доспехах. Я и мои спутники гоним их по небу. Серая цапля, кажется, старается не встревать в стычки, летит медленно, избегая прямого столкновения. Я присматриваюсь. Как только кто-нибудь из нас приближается к цапле, ворон, темная тень на фоне ночного неба, бросается вниз, чтобы прогнать нападающего. Я сама делаю два финта в сторону цапли, выхожу в вираж и меняю курс в последнюю минуту. Оба раза ворон преграждает мне путь. Заставляет меня отступить. Он летит бесшумно, но я подхожу достаточно близко, чтобы уловить форму его мыслей. Оттенок отчаяния. Это Люсьен. А это значит, цапля, которую он защищает, должно быть, Таллис. Это мой шанс. Если я смогу сбить ее или, по крайней мере, загнать достаточно низко, чтобы один из лучников Дамарин всадил стрелу ей в сердце… Все это может закончиться. Я должна попытаться добраться до нее. И если для этого придется пройти через Люсьена Руквуда, так тому и быть. Я не могу рисковать, рассказывая товарищам о своем плане, на случай, если кто-то из наших противников подслушает. Вместо этого я жду. Держусь поближе, пока не вижу, как Блэкбилл подлетает слишком близко к цапле. По сигналу Люсьен падает сверху, чтобы атаковать. Я меняю курс, пролетаю под Люсьеном и быстро набираю высоту, пока не ловлю его крыло своим. Он кричит, теряя контроль, но я не жду, чтобы увидеть, что произойдет. Я поворачиваюсь и бросаюсь к Таллис. Она улетает. Я знаю, что она направляется к Цитадели, но не могу позволить ей добраться туда. Я лечу быстрее, сокращая расстояние между нами с каждым взмахом крыльев, используя каждое дуновение ветра. И поначалу это работает. Я приближаюсь к ней. Я начинаю чувствовать ее гнев. Надежда разгорается ярче в моей груди. Но я не могу сократить разрыв. Болезнь ослабила меня. Боль в крыльях становится постоянным жжением, которое я не могу игнорировать. Я задыхаюсь, пытаясь набрать в легкие побольше воздуха. Мы почти у Цитадели.