– Я тоже ничего не понимаю. Никто в Селонии не смог бы сделать такой тоннель. Арон говорит, что в Солануме тоже неизвестна эта технология. Но, очевидно, когда-то известна была. И все же этого места нет ни на одной из карт, которые я нашел. Его конструкция и назначение были забыты много веков назад. – Вы наткнулись на что-нибудь опасное? – я вглядываюсь в темноту, когда строчка из литаний всплывает на поверхность моей памяти. «Вы скованы из ветра и воды, а в крови вашей бурлит огонь, но в земле есть тайны, которые вы не можете постичь». Валентин с улыбкой качает головой. – Никого не съели. Во всяком случае, пока нет. – Голоса позади нас привлекают мое внимание: группа мужчин с фонарями и кирками проходит мимо, приветствуя Валентина и кланяясь мне. – Следующая смена, – комментирует Валентин, когда они исчезают дальше в тоннеле. – Есть надежда, что сегодня мы сможем расчистить участок рухнувшей крыши. Я нашел карту подземелий в вашей библиотеке перед нападением, и Арон говорит… – он замолкает и опускает взгляд. – Знаете, я не возражаю. Он снова смотрит на меня, но выражение его лица скептическое. – Честно, – я касаюсь его руки. – Я знаю, как Арон к вам относится. Я полагаю – надеюсь, – что его отношение взаимно. – Да, – он тяжело сглатывает. – Но я понимаю, что между нами больше ничего не может быть. Арон придерживается своих брачных обетов. Он дает мне все, что может, и я… я доволен. Печаль и тоска в его глазах выдают ложь в его словах, хотя я не сомневаюсь, что он верит, что говорит правду. – Я люблю Арона, Валентин. Я хочу, чтобы он был счастлив. Так что, пожалуйста, не отчаивайтесь. Многое может измениться. – Возможно, – он слегка улыбается. – А пока у меня есть свой тоннель. – Он протягивает мне пачку карт, которую держит в руках. – Видите, на том верхнем листе? Кажется, на ней видна шахта, ведущая вниз из подземелий. Я беру карты и всматриваюсь в лист, на который указал Валентин. Он был сложен, и чернильные линии – не более чем темные складки. Слишком блеклые, чтобы я могла быть уверена в том, что вижу. И все же моя бедная Летия собиралась отправиться в подземелья… Но если она добралась бы до них, то не нашла бы выхода. Я возвращаю карты Валентину и протираю глаза, пытаясь прогнать воспоминания о той ночи в башне во фьорде, запахе горящей кожи Летии, когда Зигфрид схватил ее за шею. – Спасибо. Я думаю, что хотела бы сейчас вернуться на верхние уровни. – Конечно, – в глазах Валентина читается беспокойство, но он не спрашивает меня. Мы прошли всего несколько шагов, когда я услышала шаги позади нас. – Возвращающаяся смена? – спрашиваю я. – Слишком рано для этого. Возможно, кто-то из них что-то забыл. Шаги становятся громче. Догоняют нас. Кто бы это ни был, он бежит. Я оглядываюсь через плечо и вздрагиваю. Валентин, нахмурившись, поднимает лампу повыше. – Валентин, – шепчу я, – ваш меч. – Наши враги за стенами Эйрии, поэтому каждый имеет право носить оружие в любое время. Валентин кладет карты и лампу на пол у края тоннеля, и мы прячемся в тени. Свет другой лампы освещает изгиб тоннеля чуть позади. Свечение становится точкой света, когда тот, кто держит лампу, поворачивает за угол. Две фигуры, я полагаю. Хотя трудно сказать наверняка в темноте, кто это был. Я крепче сжимаю рукоять меча, когда шаги замедляются. – Смотри, – говорит одна из фигур, и мне приходится прикусить губу, чтобы не задохнуться. – Здесь кто-то побывал… Женский голос. Один я знаю почти так же хорошо, как свой. Но это невозможно. Должно быть, у меня галлюцинации. Возможно, последние два дня были не более чем вызванным лихорадкой бредом расстроенного ума… Женщина приближается. Она входит в круг света, отбрасываемый лампой Валентина, и наклоняется, чтобы рассмотреть пачку карт. Если бы шок не лишил меня голоса, я бы выкрикнула ее имя. Летия. Глава семнадцатая Я не могу говорить. Но я могу двигаться. Я выхожу из тени, и Летия видит меня… – Адерин… – она прижимает руки ко рту, и ее глаза наполняются слезами. – Это действительно ты? До нас дошли слухи, что тебя убил Зигфрид… – Я думала, ты пропала. А потом Зигфрид сказал мне… – у меня перехватило дыхание, – он сказал, что замучил тебя до смерти. Во имя Творца, скажи мне, что ты не призрак… – Она не призрак, Ваше Величество, – вторая фигура опускает лампу, чтобы я могла ясно увидеть лицо: Эмет, друг Арона и любимый капитан стражников. Он обнимает Летию за плечи. – Она из плоти и крови. – О, моя дорогая сестра… Я роняю меч, когда мы с Летией бежим навстречу друг другу. На краткий миг обнимаем друг друга за плечи, смеясь и плача одновременно. Валентин и Эмет улыбаются нашему восторгу. – Как это могло случиться? – спрашиваю я сквозь слезы. – Мы все объясним, – отвечает Летия. – Но я так голодна, Адерин. Мы шли часами – днями, – и с тех пор, как была взята Цитадель, у нас был скудный рацион. Это объясняет ее впалые щеки и то, почему платье болтается на ней так свободно. Я бросаю взгляд на Эмета. Он тоже похудел. Но что действительно поражает меня в первый раз, так это яркая медь его волос, цвет его глаз и очень слабый блеск, который свет лампы придает его коже. – Конечно, мы поднимемся наверх, у вас будет еда и все необходимое, а потом вы сможете ответить на все вопросы лорда Валентина. Но сначала… Эмет, я хотела бы пожать вам руку, если позволите. Пожалуйста, сними перчатку. Карие глаза Эмета расширяются, но он делает, как я прошу, снимает перчатку и протягивает руку. Я кладу свою руку в его, и он сжимает ее пальцами. Ничего не происходит. Ни жжения, ни крика. Как я и предполагал, он один из Покаянных. – Это сестра меня выдала? – спрашивает Эмет. – Нет. Но я только сейчас поняла, как вы на нее похожи. У Летии отвисла челюсть, когда она уставилась на наши руки. – Но… но… – Пойдем, – я улыбаюсь ей. – Нам есть о чем поговорить. – Я вывожу их из тоннеля. Тишина. Моя Летия вернулась из смерти в жизнь, и радость моя так глубока, что, если я заговорю, она может меня утопить. Нас в комнате в башне шестеро, и этого достаточно, чтобы чувствовать себя немного тесновато. Летия и Эмет все еще ковыряются в тарелках – они рады разнообразию блюд кладовых Эйрии, которыми заставлен длинный стол. Дамарин сидит на подлокотнике кресла брата, положив руку ему на плечо. Рядом со мной Летия. Время от времени мы смотрим друг на друга и смеемся, и я знаю, что она чувствует тот же избыток счастья, что и я. Арон и Валентин, расспросив Эмета о его внезапном появлении, снова изучают свои карты. Валентин был прав. Подземелье, через которое я прошла в прошлом году, подземелье, где был заключен Люсьен, является частью гораздо более старой структуры. Но только часть. Эмет заверил нас, что то подземелье, каким бы большим я его ни считала, не идет ни в какое сравнение с тем, что находится внизу, долгое время скрывающимся от знати на верхних уровнях Цитадели. Похоже, что темные стражники, по крайней мере, с тех пор, как стало известно о восстании в Селонии, готовили этот нижний уровень под убежище. Арон не очень хорошо воспринял это откровение, пока Эмет не заметил, что стражники также напомнили Арону о существовании Эйрии. Когда Патрус из Бритиса открыл двери Цитадели наемникам Таллис, именно на этот нижний уровень темные стражники попытались направить бескрылых слуг Цитадели, спасая как можно больше. Когда стало ясно, что немедленного изгнания Таллис не будет, они начали искать другой выход и нашли верхний конец тоннеля, другой конец которого обнаружил Валентин. – Итак, – Арон постукивает пальцем по карте, – вся верхняя часть теперь свободна? – К сожалению, нет, – отвечает Эмет. – Крыша тоннеля сильно повреждена. Но мы открыли узкий проход, достаточно широкий, чтобы в него мог пролезть человек. С того места мы шли почти целый день, прежде чем нашли ваших шахтеров – должно быть, вчера. Им показалось более разумным продолжать работать, а мне – сообщить вам новость, – он тепло улыбается Летии. – Летия отчаянно хотела найти королеву. – Брат, – спрашивает Дамарин, – сколько их собралось в этом твоем убежище? – Всего около двухсот. А может, и больше. Но большинство из них – слуги, не обученные обращению с оружием. Там двенадцать наших людей и еще шестьдесят семь стражников, – он бросает взгляд на Арона. – Мы понесли тяжелые потери, Ваше Величество. – Мне очень жаль, друг мой. Но теперь, с фактором внезапности, с добавлением стражников и знати, которые у нас здесь есть, и людей Дамарин… – Арон замолкает. – Ваших людей, я полагаю. – Он откидывается на спинку стула и подпирает подбородок рукой. – Я все еще досадую, что вы не доверились мне настолько, чтобы сказать правду. – Но что я мог сказать, милорд? – отвечает Эмет. – Все, что я вам скажу, выдаст существование не только Галена, но и других, подобных мне, живущих в Солануме. Я доверяю вам, но не доверял вашему отцу. Если бы вы случайно проговорились… – Понятно. Мой отец умер не очень хорошим человеком, каким бы он ни был в начале своего правления, – Арон дергает свободную нитку на своей тунике. – Валентин сказал мне, что королевская гвардия в Селонии начала там революцию. Я знаю, что здесь были, по крайней мере, зачатки заговора, в котором участвовали дворяне и бескрылые, а возможно, и стражники, – он смотрит на меня, и я вспоминаю Люсьена и письма, которые он написал, письма, которые привели к его изгнанию. – Нам когда-нибудь угрожала реальная опасность? – Я могу судить только по полученной информации, милорд, – Эмет слегка краснеет и поджимает губы, словно обдумывая, сколько, вероятно, ему следует раскрыть. – Многие стражники были недовольны обращением с бескрылыми во время правления вашего отца. Включая меня. Но когда вы с леди Адерин претендовали на трон… – он пожимает плечами. – Вы знаете, что стражники уважают вас, и многие относятся к вам с любовью. Кроме того, два моих соотечественника были при селонийском дворе. То, что они рассказали мне о кровопролитии там, заставило меня решительно воспрепятствовать такому насилию, если я был на то способен. Валентин напрягается. – Ваши друзья помогали мятежникам в Селонии? – Они не пытались остановить их, милорд, – глаза Эмета сузились. – Но зачем им это? То, что они там видели – то, как обращались с бескрылыми… турнирные лошади в конюшнях Цитадели используются и то лучше, – его лицо смягчается. – Мы на одной стороне, сражаемся с общим врагом. И благодаря Их Величествам у Соланума, по крайней мере, есть шанс избежать участи Селонии. – Давайте, – Арон встает, – я люблю вас обоих и хочу, чтобы вы были друзьями. – Когда Валентин и Эмет пожимают друг другу руки, он добавляет: – Благодаря особым талантам народа Галена и таланту Валентина в инженерном деле, я надеюсь, что мы вместе победим Таллис и построим новый Соланум. Пусть Жар-птица дарует нам удачу и немного времени. – Мы добавляем наши молитвы к вашим, – говорит Дамарин. – Могу я украсть своего брата? Он еще не поприветствовал своих товарищей из Галена. – Конечно, – Арон хлопает Эмета по плечу. – Я рад, что вы снова рядом со мной, Эмет. – Он ухмыляется. – И рад, что мне больше не нужно беспокоиться о том, чтобы не причинять вам боль. Когда Эмет и Дамарин уходят, Летия широко зевает. – Ты, должно быть, очень устала, – на спинке стула лежит одеяло; я набрасываю его ей на плечи. – Ты хочешь лечь спать?