Но потом видение меняется, и мой отец становится Ароном, он держит Одетту за руку и выплескивает на меня свой гнев. «Ты безрассудна, Адерин, безрассудна и эгоистична! Я умолял тебя не уходить, но ты не послушалась, а теперь уже слишком поздно…» И, к своему ужасу, я понимаю, что Арон и Одетта – не более чем бледные, измазанные кровью трупы, лежащие в разрушенном тронном зале Цитадели. Они распростерты на мраморном полу вместе с Летией, Ланселином и всеми остальными, о ком я когда-либо заботилась. Они все мертвы, и виновата в этом я. И там, на самом троне, в центре этого надругательства, сидят Таллис и Зигфрид и улыбаются, высмеивая мою вину и безутешное горе. Что я наделала? Пришла в это место, рискуя всем своим королевством из-за слухов и желаний… Голоса позади меня все еще шепчутся. Но сейчас, по сравнению с кошмарами впереди, они кажутся мягкими и успокаивающими, обещающими легкое забвение. Меня снедает одно желание: вырвать веревку из рук Дамарин и побежать навстречу голосам. Бежать в темноту, обнять любую судьбу, которая меня ждет, потому что я не могу сопротивляться ни секунды дольше… Свет возвращается. Только слабый отблеск дневного света, разгоняющий тьму в дальнем конце тоннеля, но достаточно яркий, чтобы у меня заболели глаза. Голоса увядают и исчезают так же, как и моя потребность следовать за ними. Дамарин позволяет мне остановиться. Я приваливаюсь к стене, задыхаясь, дрожа, вся липкая от пота. Она вытаскивает кляп у меня изо рта и вкладывает бутылку с водой в мои связанные руки. Я быстро осушаю ее и оглядываюсь на тоннель, из которого мы только что вышли. – Что… что это было? Дамарин мрачно улыбается. – Значит, вы их слышали? – Голоса – да. Кому они принадлежат? – я вглядываюсь в темноту, почти ожидая увидеть что-то чудовищное, скрывающееся в тени. – Призракам тех, кто умер здесь, предположительно, призывают других разделить их судьбу. Лично я думаю, что это просто темнота и недостаток воздуха играют с нами злую шутку, – ее взгляд падает на мои окровавленные запястья. – Пойдемте, нам еще далеко идти. Я развяжу вас, как только мы окажемся над землей. Не раньше. – Наверняка мы не можем до сих пор находиться под Сиадой, – говорю я. – Она не такая уж большая… – А мы и не находимся, – она отворачивается, и я понимаю, что другой конец веревки обвязан вокруг ее талии. – Мы возвращаемся на материк? – Больше никаких вопросов! – она грозно машет кляпом у меня перед носом. Мы идем еще около получаса в тишине, пока тоннель круто не поднимается и не выходит в пещеру, полную прохладного воздуха и дневного света. Он кажется огромным по сравнению с узкими тропинками, по которым мы шли. Песчаный пол уступает место траве, когда мы выходим на склон холма. Далеко внизу блестит и колышется в лучах солнца море. – Где мы находимся? – За пламенем погребального костра. – Это невозможно. Дамарин указывает, направляя мой взгляд на линию искаженного пространства дальше по морю. Она не лжет: я чувствую под кожей едва уловимое движение пламени. И пока я смотрю, золотое послеполуденное солнце пробивается сквозь разрывы облаков и освещает слабые, призрачные фигуры на дальней стороне пламени. Сиада и другие острова. Мы шли почти весь день и прошли прямо под водой. – Добро пожаловать на Гален, пятый из Безгроших островов. Дамарин тянет меня прочь от моря, к низкому зданию с торфяной крышей, частично скрытому за деревьями. Снаружи дежурят два стражника; еще два уже приближаются к нам с копьями наготове. Дамарин приветствует их на языке, которого я не понимаю. – Ну что ж, – она снова переходит на язык Соланума, вытаскивает шпильки из пучка медных волос на макушке, и они падают на плечи тяжелыми волнами, – сегодня вечером вы останетесь здесь. Тот, кто должен решить вашу судьбу, доберется до нас только завтра… – Завтра? Карие глаза Дамарин расширяются. – Вы разочарованы? Неужели так жаждете смерти, если это то, что вас ждет? Я устала, мои ноги и запястья кровоточат, но ждать еще один день, не зная, в безопасности ли мои друзья на Сиаде, не зная, что происходит в Цитадели… Я уверена, что Дамарин не позволит мне лететь туда, где находится их правитель. Но в дальнем конце хижины пасутся лошади. – А мы не можем поехать верхом? Моя похитительница изумленно смотрит на меня. – Так значит, это правда? Я читала отчеты: бескрылый король и королева, которая укрощает лошадей, но я им не поверила… – она выхватывает кинжал и приставляет к моему горлу. – Если вы не какой-нибудь щенок из дома Сигнус Фенис, охотящийся за сокровищами, то кто же вы? Правду, имейте в виду. Мы знаем, что вы два дня стояли лагерем на материке и что-то искали. Я делаю глубокий вдох. – Мой спутник не лгал. Я королева Соланума. И защитница Атратиса. Меня зовут Адерин. И если вы та, на кого я думаю, я искала вас. Я здесь, чтобы попросить вас о помощи. Впервые Дамарин смеется. Меньше чем через час – я взяла немного еды и воды, но отказалась ото всех предложений отдохнуть – Дамарин, я и два стражника едем в сердце Галена. Мои руки развязаны, запястья вымыты и перевязаны, и ничто – теоретически – не мешает мне трансформироваться и улететь. Но, как говорит Дамарин, мне некуда лететь. Хотя есть много мест, куда бежать. Гален – не Сиада, не бесплодная скала. Он огромен. Со спины моего скакуна я вижу фермы, деревни и скопления зданий вдалеке, которые могут быть большими поселениями или даже городами. Дорога змеится вниз с холма в широкую долину, а оттуда проходит через деревни и города. Куда бы я ни посмотрела, земля полна людей: согнувшись в полях, они выдергивают сорняки, гонят овец по пастбищам, продают товары с рыночных прилавков, чинят соломенные крыши, чистят ступени, болтают группами возле таверн. Дети играют среди деревьев и на зелени. Пока что Гален напоминает мне плодородные нагорья центрального Атратиса. Но это Атратис прошлого. Атратис из книг по истории. Кроме кузнечных горнов, я не вижу никакой промышленности. Никаких водяных колес. Никаких машинных отделений. Святилищ с куполообразными крышами тоже нет. Вместо этого в каждом поселении, кажется, есть узкое каменное здание, увенчанное башней, и на нем изображена Жар-птица. Когда мы проезжаем мимо, кто-то окликает Дамарин, они обмениваются обрывками новостей или говорят обо мне. Я почти уверена, что слышала слово «эорлдрит» несколько раз. Их язык звучит дразняще близко к местному диалекту Соланума, на котором говорят люди из Фениана, но недостаточно похоже, чтобы я могла что-то понять. Когда я спрашиваю Дамарин, что значит эорлдрит, она отвечает, что это слово для дворян и полезное оскорбление, но дальше объяснять не хочет. Когда тени удлиняются, мы едем по изрытой колесами главной дороге так быстро, как только нам позволяет это Дамарин. Пока что мы, похоже, направлялись к большому, обнесенному стеной городу на дальнем конце долины. Но до него еще далеко, и Дамарин меняет направление. Мы сворачиваем с главной дороги и едем по травянистой тропинке через узкий участок леса, пока не оказываемся перед замком, частично встроенным в склон холма. Стражники в ливреях, но без знакомого мне герба преграждают нам путь. Мы натягиваем поводья и останавливаемся. Когда Дамарин здоровается с человеком, который кажется капитаном – они пожимают друг другу руки в каком-то приветствии, – я оглядываюсь. Рядом расставлены мишени; группа стражников, мужчин и женщин, упражняется с длинными луками, легко сгибая тяжелые деревянные пруты и посылая стрелу за стрелой, которые глухо попадают в цель. Я зачарованно смотрю на это; я никогда раньше не видела стрельбы из лука. В Солануме запрещены луки. Согласно законам, даже обладание ими карается смертью. Все это место, кажется, хорошо организовано, от людей, работающих в садах и кузницах вокруг замка, до команд, выгружающих припасы из небольших лодок на реке, огибающей край холма. Отдельное ли это королевство? Может ли оно стать седьмым доминионом Соланума, если его жители захотят? Дамарин прерывает мои размышления. – Наша правительница внутри, ей сообщили о нашем прибытии. Мы пересекаем подъемный мост и входим в замок. Слуги берут лошадей, и я следую за Дамарин внутрь, через ряд соединенных башен и вверх по двум лестничным пролетам. Я пытаюсь стряхнуть грязь с мантии, пока мы идем, и представляю, как ужаснулась бы Летия, если бы увидела меня сейчас. Эта мысль заставляет меня слегка улыбнуться и успокаивает дыхание. Этот замок совсем не похож на Серебряную Цитадель или Мерл. Есть охрана, но нет слуг в форме. Мебель в комнатах, через которые мы проходим, простая деревянная – добротно выполненная, но простая. На полу валяется тростник. Ни штор, ни ковров, ни мягких диванов. Это как шаг назад во времени. Дамарин открывает дверь и вводит меня в маленькую беленую комнату. У одной стены располагается низкая кровать и узкая деревянная подставка с одним ящиком, на котором стоит большая миска и кувшин с водой. Горячей водой – от нее поднимается пар. – Вы можете умыться здесь и переодеться в свежую одежду, если хотите, – она указывает на высокий шкаф в углу комнаты. – Скоро за вами придет слуга. Я смотрю в маленькое зарешеченное окошко; полдень угасает в радужных сумерках. Дамарин, должно быть, почувствовала мое нетерпение. – Моя мать не любит спешки, Адерин из Соланума. Вам не мешало бы вспомнить об этом при встрече с ней. Ее мать? Но Дамарин исчезает прежде, чем я успеваю задать ей вопрос; с другой стороны двери скрипит засов. Я в ловушке. И хотя я здесь по собственной воле, даже несмотря на то, что прилетела сюда вопреки совету Арона, мне страшно. Мысленно возвращаясь к своим друзьям, взятым в заложники на Сиаде, я снимаю мантию, умываюсь, расчесываю волосы гребнем из слоновой кости, который нахожу в ящике, и изучаю содержимое шкафа. Это не занимает много времени. Я выбираю более короткую из двух льняных рубашек с длинными рукавами, сверху зеленое платье без рукавов и закрепляю на талии веревочным поясом. Кожаный мешочек с рисунком Аккрис и страницей из книги Франта все еще висит у меня на шее. Затем я сажусь на кровать, стараясь не обращать внимания на покалывание грубого белья, обдумывая, что сказать матери Дамарин. Два вооруженных стражника отпирают дверь, прежде чем я успеваю придумать что-нибудь убедительное. Они ведут меня в помещение, которое похоже на главный зал. Потолок с балками из какого-то темного дерева возвышается над побеленными стенами, почти полностью покрытыми большими гобеленами. Я узнаю изображение на одном из этих гобеленов, который висит на дальней стене: рука, вытянутая ладонью вперед, с созвездием Кости желания над ней. Знак Покаянных. Большую часть пола занимают четыре длинных дубовых стола, один из которых расположен на самом верху, а три других – по всей длине комнаты. Женщина сидит в большом кресле – практически, но не совсем, троне – в центре верхнего стола. Перед ней лежат кипы бумаг и что-то похожее на карту. Дамарин там. Она сменила чешуйчатые доспехи, тунику и бриджи на красновато-коричневое шелковое платье до щиколоток, которое подчеркивает медь ее волос, из украшений на ней золотые цепи и браслеты. Она разговаривает с женщиной в кресле; когда я вхожу в комнату, она наклоняется через стол и постукивает пальцем по карте. Обе смотрят вверх, когда стражник бьет концом копья по каменным плитам. Глава одиннадцатая Когда я просыпаюсь в следующий раз, солнце уже высоко поднялось над нашим лагерем на побережье Фениана. Кто-то рядом жарит рыбу. Я протираю сонные глаза и иду туда, где мои спутники уселись вокруг костра. – Адерин, ты проснулась, – Одетта протягивает большой лист. – Я оставила тебе немного. – Спасибо, кузина. Я умираю с голоду после вчерашнего. Какое-то время я концентрируюсь на еде – здесь есть цветы утесника, жареный корень кровохлебки и листья стелларии, благодаря умению Пира добывать пищу. Но, в конце концов, бессвязный разговор остальных иссякает; они ждут, когда я закончу и расскажу им, зачем мы пришли сюда и что я обнаружила. Я объясняю, как могу. Между всеми воцаряется недоверие; Лин и Блэкбилл по колено погружаются в волны и всматриваются в море, надеясь хоть мельком увидеть Гален сквозь барьер пламени погребального костра. Я думаю, они бы усомнились в моем здравомыслии, если бы сами не видели Покаянных. Нисса и Одетта задают много вопросов о людях и о том, как они живут. Я не могу сказать им многого. Они высказывают различные предположения о том, как заставить Покаянных сотрудничать с нами. Все это я отвергаю как бесчестное и непрактичное: дворяне не могут добраться до Галена иначе, как через тоннель, который легко защитить. И я не знаю, что пламя погребального костра может сделать с обычными бескрылыми. После того, как мы проговорили около часа – и Лин в пятый раз говорит, что бескрылый не может хорошо управлять государством, – я завершаю дискуссию. – Нам нужно вернуться в Цитадель. Теперь, когда мы обнаружили то, что намеревались найти, я не думаю, что нам так уж нужна секретность. Мы могли бы лететь назад… – Но вам нужно как следует отдохнуть, Ваше Величество, – Лин качает головой. – Мы с Пиром должны охранять вас. Достаточно того, что вы одна отправились в это гнездо коварных ведьминых детенышей. Покаянных, или как они там себя называют, – его рот кривится в гримасе. – До Цитадели путь неблизкий. Почему бы не вернуться в Рогаллин, сначала переночевать там? – он мотает головой в сторону Пира. – Он делает все, что в его силах, но мне, например, не помешала бы приличная еда. А в Рогаллине мы могли бы собрать новости… – Я не согласен, – перебивает его Верон. – Несомненно, будет лучше лететь прямо в Серебряную Цитадель. Нам нельзя задерживаться, – настойчивость в его голосе удивляет меня. – При всем моем уважении, милорд… – по тону Лина становится ясно, что он считает селонийца ничуть не лучше Покаянных. – Это не вам решать. Я поднимаю руку. – Лин, пожалуйста… Верон, есть ли какая-нибудь причина, по которой вы хотите скорее добраться до Цитадели? – он колеблется, поднимая разбитую ракушку и вертя ее в пальцах. – Нет, никаких причин. Я полечу туда, куда вы захотите, – эти слова сопровождаются улыбкой, но она кажется немного натянутой. Возможно, он беспокоится о своем брате. – Возможно, это не займет много времени, – замечает Одетта, – если мы направимся через Пепельный перевал и подлетим к Цитадели с юга. Гораздо безопаснее, чем лететь через горы в это время года. Мы избежим прибрежных штормов на пути к Рогаллину, и с этого направления ветер будет дуть нам в спину, – она сжимает мою руку. – Я уже чувствую себя виноватой из-за того, что бросила Арона. Если мы сможем вернуться домой немного раньше…