– Осторожно, Элайджа, – пробормотал Кастил. Дверь экипажа беззвучно открылась, и раздался голос – спокойный и почти дружелюбный. – Если правильно мотивировать, то любой житель Нового Пристанища с готовностью окажет помощь. Магда положила руку на плечо Элайджи, скорее всего, чтобы заставить его удержать при себе то, что он собирался сказать. – И любому подданному королевства Солис достаточно самой малой мотивации, если он или она преданы своим королю и королеве. Вознесшийся появился в поле моего обзора. Я узнала это лицо с резким профилем и длинные волосы цвета воронова крыла. – Лорд Чейни, – прошептала я, прижав ладони к коре дерева. На Вознесшемся нет ни плаща, ни перчаток, только плотная туника и темные брюки. – Он из Масадонии. Зачем ему Хальверстон? Это не имеет смысла, если только… если только я ошиблась, и они приехали вовсе не к лорду Нового Пристанища. Кастил не ответил, и, когда я посмотрела на него, моя тревога усилилась. Он опустил голову и крепко стиснул зубы, глядя прямо перед собой. Его рука сжала рукоятку короткого меча. – Отсутствие лорда Хальверстона вызывает у меня беспокойство, и нам придется в этом разобраться, – заметил Чейни, и я переключила внимание на него. – Но я приехал сюда по гораздо более важному делу, которым нужно заняться в первую очередь. Знаю, мы никогда прежде не встречались, поэтому считаю своим долгом сообщить, что, в отличие от рыцарей, я не отличаюсь терпением, когда дело касается подданных, которые отказываются помогать. – Я и ваших рыцарей не считаю терпеливыми, – ответил Элайджа. Чейни засмеялся – смехом таким же холодным, как ветер, гоняющий поземку. Я плохо знала лорда Чейни, разве что видела на заседаниях Совета. Иногда, шныряя по замку Тирман, мне удавалось подслушать его разговоры с герцогом или герцогиней. Все Вознесшиеся навевали на меня жуть, но Чейни вел себя довольно любезно. Он всегда вежливо кивал, если мы встречались, не слишком на меня пялился и, насколько я знала, был добр со слугами. – В таком случае вам следует знать, что я еще менее терпелив. Вознесшийся остановился перед одним из детей – мальчиком, который бегал от дома к дому, когда мы только что прибыли в Новое Пристанище. Он же стоял возле конюшни в тот день, когда я узнала правду о Кастиле. – Мне сказали, не так давно к вам приехали гости. У меня одеревенела спина. Значит, они приехали за мной. Но как могли они так быстро узнать, что мы здесь? – Вы не так поняли, милорд, – ответил Элайджа. – У нас не было никаких гостей. Только наши жители, которые вернулись в крепость. Лорд прошагал мимо Элайджи, заложив руки за спину, и опять остановился, на этот раз перед пожилым мужчиной, который поддерживал другого, едва держащегося на ногах. – Я приехал по поручению короны. – Лорд оглянулся через плечо на Элайджу. – Поэтому очень надеюсь, что ты мне не лжешь. Ибо это значило бы лгать королю с королевой и расценивалось бы как измена. Чаще всего они проявляют себя как наши милостивые благодетели, но все же они – правители. Это ясно? – Кристально ясно, – стоически ответил Элайджа. – Хорошо. – Чейни повернулся лицом к нему и расцепил руки. – Я прекрасно осведомлен о том, что недавно сюда приехала группа людей. Я могу назвать их гостями. Вы можете сказать, что это «жители, которые вернулись в крепость». Вопрос терминологии, опустим его. С ними ехала девушка. Где она? Я резко выдохнула, чувствуя нарастающий страх. Ответила Магда: – Милорд, здесь нет никаких недавно приехавших девушек. Я вонзила ногти в кору. Чейни пристально смотрел на нее, но был слишком далеко, чтобы я могла видеть выражение его лица. И я уже знала, что будет, но все равно открыла чутье и протянула невидимую нить к лорду. И ничего не почувствовала. Огромная. Бесконечная. Пустота. То же ощущали воины-эмпаты, которые были сильнее меня? У Вознесшихся вообще нет человеческих эмоций? У меня по коже побежали мурашки, и я перевела чутье на Элайджу. В момент, когда сформировалась связь с ним, я ощутила горячий, едкий ожог гнева и металлический привкус непреклонной решимости. Он не боится. Нисколько. Чейни щелкнул пальцами, один из рыцарей вышел вперед и открыл дверь экипажа. Нахмурившись, я подалась вперед. Появилась стройная фигура с опущенными плечами и склоненной головой. – О боги, – прошептала я и отшатнулась от дерева так быстро, что потеряла равновесие. Кастил подхватил меня. – Держись, – прошептал он. – Это госпожа Тулис, – потрясенно вымолвила я. – Ты должна идти в подземелье. Он повернулся ко мне. Я уперлась ногами. – Нет. – Тебе не нужно это видеть. Но я должна. Я должна это видеть. Кастил выругался, но не стал настаивать. Женщина, одетая только в поношенное платье, остановилась в нескольких футах от экипажа. Она дрожала так сильно, что я удивлялась, как она держится на ногах. Ветер трепал ее волосы, развевал выбившиеся пряди. Она сложила на груди руки – пустые руки. – Где ее сын? – спросила я. Кастил покачал головой. – Скажите еще раз, госпожа Тулис, – произнес Чейни, опять остановившись. – Кто сюда приехал всего несколько дней назад? – Это б-была Дева, – запинаясь, вымолвила она, и у меня упало сердце. – Из-избранная. Она приехала с остальными из Масадонии. – Женщина сделала робкий шаг к Элайдже. – Простите. Он… – Этого достаточно, госпожа Тулис. – Как только Чейни это произнес, она замолчала и сникла. – Уверен, вы все знаете, кто такая Дева. Ее везли в столицу. И, я уверен, вы знаете, что Новое Пристанище находится в стороне от дороги в столицу. Остановка здесь не входила в планы. – Девы здесь нет. Ни в каком значении слова, – сказал Элайджа, и некоторые захихикали. – Язык когда-нибудь его погубит, – пробормотал Кастил. Я боялась, что это «когда-нибудь» наступит очень скоро. Чейни сделал глубокий вдох и спросил: – То есть ты говоришь, что она лжет? – Я говорю, что в этой крепости нет никакой Девы, – ответил Элайджа, и это по сути не было ложью. – Хорошо, – кивнул Чейни. Он двинулся с присущей Вознесшимся быстротой, почти так же быстро, как атлантианец. Только что он стоял в нескольких шагах от госпожи Тулис, и вот уже он у нее за спиной. Он запустил пальцы в ее растрепанные ветром волосы и с ужасным хрустом свернул шею. Я завалилась вперед и зажала обеими рукам рот, чтобы подавить нарастающий в горле крик. Элайджа двинулся было к лорду, но резко остановился, когда несколько рыцарей обнажили мечи. Не веря своим глазам, я наблюдала, как лорд Чейни поднял руки. Госпожа Тулис безвольно рухнула на землю к его ногам. Даже после того, как я побывала в подземном зале со всеми именами на стенах, я не могла… не могла подготовить себя к тому, что увидела. Он свернул ей шею. Вот так. Убил, словно она ничего не значила, словно ее жизнь не представляла никакой ценности. Я медленно опустила руки. – Зачем? – спросила Магда, прижимая пальцы к округлому животу. – Зачем вы это сделали? Лорд Чейни перешагнул через тело госпожи Тулис, словно это было что-то совершенно никчемное. – А зачем оставлять ложь безнаказанной? О боги. Меня затрясло. Она не лгала. Магда это знает. Все это знают. – Или это вы лжете? – продолжил лорд. – И я не могу придумать для вашей лжи иной причины, кроме той, что некоторые из вас – или вы все – Последователи. Как и эта женщина, которую вы обвинили во лжи. Между прочим, она жила в Масадонии, но исчезла вместе с мужем и сыном незадолго до Ритуала, после того, как отклонили их публичную просьбу освободить их сына от Ритуала. Ее смерть была быстрой и справедливой. Ее смерть была справедливой? Я не верю своим ушам. Как она попала в руки Вознесшегося, если жила в Новом Пристанище? И где Тобиас? – Но вернемся к главному вопросу. Дева очень важна для королевства. Она гораздо дороже любого из вас, – заявил Чейни шеренге. – Где она? Никто не промолвил ни слова. Чейни глянул на единственного рыцаря, который мог говорить. Тот молча сделал выпад и вонзил меч в живот одного из мужчин в шеренге. Меня объял ужас, а Кастил вскочил, но сразу остановился, негромко рыча. Воздух вокруг него вибрировал от ярости, а мое чутье рванулось, когда по двору пронеслось страдание раненого. Мне сдавило горло, когда я попыталась бороться с непреодолимым стремлением протянуть к нему связь. Я не могу этого позволить. Страдание окажется слишком сильным. Мужчина пошатнулся, но не издал ни звука, даже не вскрикнул от боли. Я представила, как огромными ножницами отрезаю все нити, которые мой дар протягивал к нему… к Кастилу… ко всем остальным. Воздух наливался яростью, более густой, чем падающий снег, и я дрожала от усилий закрыться. Запереть дар, прежде чем потребность облегчить страдания раненого и унять страх и гнев остальных одержит надо мной верх. Прежде, чем я сделаю все еще хуже. Ни у одного обитателя крепости не дрогнул ни один мускул, а раненый поднял голову и плюнул рыцарю в лицо.