Он рассмеялся. – Кас был прав. Ты невероятно неистовая. – Вовсе нет. – Я направила на него вилку. – Просто я не маленькая и не нуждаюсь в том, чтобы кто-то резал для меня мясо. – Ага. Киеран протянул нож, и я взяла, пока он не передумал. У меня ушло гораздо меньше времени на то, чтобы нарезать нежное мясо, но нож я не вернула. Оставила его в левой руке, пока накалывала еду вилкой. – А где все? – Полагаю, живут своей жизнью, – с легкой завистью изрек он. Я стрельнула в него мрачным взглядом, но не утратила присутствия духа. – Впрочем, неважно, – протянула я и вернулась к тому, о чем мы говорили перед тем, как наткнулись на Аластира. – Как вы называете тех, в ком есть кровь смертных? Полуатлантианцами? Как бы ты меня назвал? – Атлантианкой. – Правда? – Я взяла булочку. – Так возникнет путаница. – Не для меня. Я закатила глаза, откусила кусочек и чуть не застонала. Булочка оказалась такой масляной, с каким-то сладковатым вкусом, который я не смогла определить. Что бы это ни было, она восхитительна. – Атлантианец не определяется количеством крови, – пояснил Киеран. – Первичные не считаются более важными, чем те, кто таковыми не является. Я не очень-то этому поверила: первичные могущественнее, живут дольше, и они созданы детьми богов. – А перевертыши тоже живут долго? Полагаю, вольвены – да. – Да, мы живем долго. – Он вздохнул и взял чашку. – И перевертыши тоже. – Какова их обычная продолжительность жизни? Я взяла салфетку, вытерла пальцы и достала из ножен свой испорченный нож. – Дольше, чем ты можешь постичь. Киеран медленно жевал, глядя прямо перед собой. – Я могу постичь долгое время. Вознесшиеся живут вечно. Атлантианцы – ну, представители первичной линии – тоже практически вечно. Я положила погнутый нож на стол, а целый сунула в ножны. – Никто не живет вечно, – возразил Киеран. – Убить можно кого угодно, если хорошо постараться. Чрезвычайно гордая собой, я наколола на вилку кусочек мяса. – Не сомневаюсь. – Но как бы ты ни старалась с ножом, который только что стащила, ты не сможешь убить им Кастила. Я сделала большие глаза и повернулась к нему. – Я и не собираюсь убивать его этим ножом. – Надеюсь, что нет. – Киеран глянул на меня краем глаза. – Это бы только еще больше его очаровало. Я слегка качнула головой. – Я не собираюсь обращать внимание на такую возмутительную возможность. – От такой тактики эта возможность никуда не денется, Пенеллаф. – Почему ты называешь меня Пенеллаф? – Почему у тебя так много вопросов? Я прищурилась. – Тебе трудно ответить? Киеран наклонился ко мне, опустив подбородок. – Уменьшительные имена обычно приберегают для друзей. Полагаю, ты не считаешь, что мы друзья. Его слова прозвучали столь разумно, что мне нечего было сказать. Когда же я нашлась с ответом, он, наверное, не обрадовался тому, что это оказался очередной вопрос. – Точно как атлантианцы делятся своими вторыми именами только с друзьями? – Да, с близкими друзьями. – Мгновение он изучающе смотрел на меня. – Полагаю, Кастил назвал тебе свое. – Да. – Это что-то для тебя изменило? Я не ответила, потому что по-прежнему не понимаю, почему это важно для меня. Или понимаю, просто не хочу признавать. Киеран не настаивал на ответе, и мы закончили обед в молчании. Я все время поглядывала на открытый дверной проем. Не то чтобы я высматривала Кастила, просто… высматривала кого-нибудь. Те немногие, кто находился в зале, куда-то исчезли. Наверное, Киеран был благодарен за передышку, но, к сожалению для него, она была короткой. – Знаешь, чего я не понимаю? – Опять вопрос, – произнес он с преувеличенно громким вздохом. Я притворилась, что не услышала его замечание. – Аластир высказал неплохую идею насчет моих родителей. Я, должно быть, из второго поколения, поскольку ни один из моих родителей не был чистокровным атлантианцем и не родился в Атлантии, насколько я знаю. Но королева Илеана знала, что я… Я замолчала и нахмурилась. На самом деле я понятия не имею, когда Вознесшиеся узнали о том, кто я: до или после нападения Жаждущих. То, что я выжила после укуса Жаждущего и не обратилась, стало бы для королевы Илеаны неопровержимым доказательством. – Что? – подтолкнул Киеран. – Я… я правда не помню, чтобы до отъезда родителей меня называли Девой или Избранной. Но я была так мала и мало что помню. И я не могу считать абсолютно точными воспоминания о ночи нападения Жаждущих. – Не знаю, как они поняли, кто я. По моим способностям до нападения? Или же догадались после? – А ты не помнишь, почему твои родители уехали из столицы? – Помню, они говорили, что хотят более тихой жизни, но что… что, если они знали, какая участь меня ждет? – И убежали от Вознесшихся? – Киеран отпил из чашки. – Такое возможно. Я оглянулась на дверь. – Аластир помогал разыскивать атлантианцев, оказавшихся в Солисе? – Да, но если твои родители не были из первого поколения и не подозревали, кто они, сомневаюсь, что они вообще знали, как связаться с кем-то вроде Аластира. – А как они могли бы с ним связаться? – Они бы знали кого-то, кто знает кого-то, кому известно о ком-то, и так далее по всей цепочке людей. Причем им пришлось бы всецело доверять каждому. Учитывая то, как относятся к Последователям, я не могу представить, что кому-то можно настолько доверять. И тем не менее… что, если они искали кого-то вроде Аластира? Что, если они уехали, даже не подозревая, что есть люди, которые могли им помочь? Изменило бы это то, что произошло в итоге? Возможно. – Аластир высказал еще одну неплохую идею, – заметил Киеран. – О том, почему моих родителей не стали использовать для создания новых вампиров? – Если только… Я знаю, к чему он клонит.