Я резко глянула в его сторону. Плеснула вода. Как он узнал? – Ты ведь этого хочешь? Если с ножом ты чувствуешь себя безопаснее, то я не против. – Он плеснул воду на лицо, она потекла по шее и великолепным линиям плеч. – Возьми его, Поппи. У меня пересохло во рту. – Ты не боишься, что я воспользуюсь им против тебя, пока ты принимаешь ванну? – Я рассчитываю на то, что ты снова им воспользуешься. Если нет, я буду потрясен. Вот почему я не принес сюда мечи. Подумал, что ты можешь завладеть одним из них. Могла бы, если бы они оказались поблизости. Я разжала руки и опустила по бокам. Он предлагает мне некоторую степень защиты, ощущение безопасности. Кому-то это показалось бы позитивным моментом. Но не мне. Это оскорбительно и бесполезно. Мы оба знаем, что ножом можно лишь порезать его до крови, и то ненадолго. Но я все равно подбежала к ножу и подобрала его. Нарастающее раздражение улеглось, когда я увидела кровь на лезвии. Его кровь. У меня внутри все перевернулось. Я поднялась на ноги. – Хочешь узнать о стране, где горячая вода течет, стоит только повернуть кран? – поинтересовался Кастил. Я услышала, как капает стекающая струйками вода. Да, я хочу, пусть и не очень-то верю в то, что такие чудеса существуют. Тем не менее я ничего не ответила. Взяла полотенце, с которым вышла из ванны, и вытерла нож. – Там есть нагреватели и трубы, – начал объяснять Кастил. – Трубы идут от нагревателей, которые обычно находятся в комнате рядом с кухней. Оттуда горячая вода течет по трубам туда, где она нужна. Во мне невольно пробудился интерес, и я ему уступила. – Что за нагреватели? – Они похожи на… большие печи, где топливо нагревает большой бак с водой. Он без предупреждения встал, и вода потекла по блестящей спине, между… С колотящимся сердцем я отвернулась от ванной комнаты. Спустя несколько секунд оглянулась через плечо. Он как раз выходил в спальню с полотенцем, повязанным вокруг бедер. Он… у меня нет слов, чтобы описать степень неприличия. Или наоборот, в моей голове вертится слишком много слов… Кастил улыбнулся мне и направился к узкому шкафчику у стены, который я не исследовала. Открыв его, он достал что-то похожее на черные штаны. – Электрические приборы и нагреватели, и да, в Атлантии во всех жилых домах и разных заведениях, независимо от того, кто в них живет, есть электричество. Устремив взор на огонь, я думала о том, что он сказал. Если он не врет, то это, наверное, главное из многих отличий его королевства от того, в котором я выросла. В Солисе электричество есть только у самых богатых и у людей с хорошими связями. – Как такое возможно? – Может, здесь ресурсы ограничены, но это не обязательно. Все решают Вознесшиеся, – ответил он. Я бросила на него быстрый взгляд. Он сменил полотенце на штаны. Они были более свободными и сидели на его бедрах неприлично низко, держась на каких-то шнурках и словно отрицая силу земного тяготения. Кастил собрал нашу одежду в корзину для белья и выставил из комнаты. Закрыв дверь, он сказал: – Основную роль в их всестороннем контроле играет создание пропасти между имущими и неимущими смертными. Кастил сел в кресло в углу, откинулся на спинку и положил щиколотку одной ноги на колено другой. Мне не доводилось видеть более высокомерной и непринужденной мужской позы. Он лениво постукивал пальцами по подлокотнику. – Таким образом, люди, едва имеющие средства на существование, оборачивают свой гнев на тех, кто имеет намного больше, чем нужно. И никогда на Вознесшихся. Я не могу оспорить эту точку зрения. Пропасть в Масадонии была отчетливой и широкой, как и в столице. Хотя Лучезарный ряд, где жили некоторые Вознесшиеся и богачи, протягивался всего на несколько кварталов, лучший район в Карсодонии представлял целый город. А все остальные дома, как и хижины вблизи Вала в Масадонии, были приземистыми и наползали друг на друга. – Атлантия управляется иначе? – с вызовом спросила я, прижав нож к груди. – Да. Я вспомнила слова Лэнделла. – По-моему, в Атлантии есть какие-то проблемы. Его пальцы замерли. – Поппи, проблемы есть везде. – А проблемы Атлантии связаны с ограниченным пространством и непригодными землями? Он склонил набок голову. – Когда-то Атлантия простиралась от моря Страуд далеко за пределы гор Скотос. Мой народ возводил города и возделывал землю там, где сейчас правят Вознесшиеся. Когда мой народ отступил в конце войны Двух Королей, мы потеряли все эти земли. А теперь у нас просто кончается свободное место. – А что случится, когда оно у вас кончится? – Я этого не допущу, – ответил Кастил и выпрямился. – Я думал, что ты спишь, когда пришел. У тебя, наверное, был гораздо более утомительный день, чем у большинства из нас. – Я спала, но… Мой взгляд упал на его грудь, на тугие мышцы живота. Свет от камина оставлял мало простора для воображения. – Я тебя разбудил? Прости. – Извинение прозвучало вполне искренне. – Поппи, нам о многом нужно поговорить. – Да. – А именно – обо всей чепухе с женитьбой. – Но не обязательно разговаривать без рубашки. – Мне вообще не нужна одежда, чтобы разговаривать. – На его губы вернулась порочная усмешка. – Уверяю тебя, некоторые самые интересные беседы проходят без одежды. У меня вспыхнули щеки. – Уверена, у тебя очень большой опыт по части таких бесед. – Ревнуешь? – Он поставил локоть на подлокотник и подпер ладонью подбородок. – Вряд ли. Усмешка стала шире, и хотя ямочку не видно за пальцами, прикрывшими челюсть и щеки, я знаю, что она должна быть на месте. – Значит… это отвлекает? – Нет, – солгала я, а потом добавила еще лжи: – Даже близко нет. – А, я понял. Ты ослеплена. – Ослеплена? Я едва сдержала удивленный смех. И вот опять Кастил слегка расширил глаза, приоткрыл губы, и надменность исчезла. Он словно снял маску, но я не знаю, не сменила ли ее просто другая маска, тем более что это выражение быстро пропало, и его черты опять стали непроницаемыми. Я медленно выдохнула. – Нам не нужно обсуждать твое непомерно раздутое самомнение. Мы это давно определили. Нужно поговорить обо всей этой ерунде с браком. Я никак не могу… – Нам нужно поговорить об этом, о нашем будущем. Но не сейчас. Уже поздно, я устал. А если я устал, то ты должна быть в полном изнеможении. Я прищурилась. – Для такого разговора мы оба должны быть полны сил, – добавил он. – На такой разговор потребуется ровно столько времени, чтобы сказать: я не выйду за тебя замуж. Следовательно, ни о каком будущем говорить не нужно. Теперь разговор закончен, и тема закрыта. Видишь, как просто? – Это не так просто, – тихо возразил он. – Почему ты сбежала? Раздражение прожгло во мне дыру. – Может, потому что ты пытался заставить меня выйти за тебя замуж? Тебе это не пришло в голову? – Возможно. – Он пристально смотрел на меня и некоторое время молчал. – Знаешь, почему я выбрал имя Хоук? У меня подскочило сердце от такой внезапной смены темы. – Я решила, что это было имя какого-нибудь бедняги, которого ты, скорее всего, убил. Он рассмеялся, но без веселья. Я вдруг поняла, что его разный смех, как и выражения лица, и даже улыбки, тоже нечто вроде масок – каждый вид смеха представляет разных Кастилов, разную правду или фальшь. – Это имя не принадлежало никакому бедняге. По крайней мере, я таких не знаю. Если такие и есть, то это чистое совпадение. Но я не просто так выбрал Хоука. Я собиралась сказать, что мне все равно, но… мне не все равно. Боги, я хочу знать. Он опустил руку. – В Атлантии есть традиция давать второе имя, так сказать, среднее имя. Его дают в честь любимого члена семьи или друга. Обычно такое имя выбирает мать, и оно держится в тщательно охраняемом секрете, поделиться им за пределами семьи можно только с самыми близкими друзьями или с теми, кто занимает особое место в жизни человека. Мама выбрала среднее имя в честь своего брата. Его звали Хоуктрон. Мое полное имя Кастил Хоуктрон Да’Нир. Когда я был маленьким, мама называла меня сокращением от этого имени, и брат тоже. Они и только они знали меня как Хоука. Пока не появилась ты.