– Поппи, – начал он. – Как ты знаешь, день и ночь были долгими. Хотя я рад, что тебе не удалось ускользнуть от Делано, и ты восхитительна в этом платье, с этим крошечным ножиком… Я метнула нож, целясь в голову, как он мне говорил. Кастил шагнул в сторону и поймал оружие прямо в полете. Я знаю, как он быстр, но все равно меня это поразило. У меня перехватило дыхание, хотя раздражающий внутренний голос нашептывал, что я прекрасно понимала, как легко он увернется от ножа. Он прошипел сквозь зубы ругательство, сжимая лезвие. Между пальцев потекла кровь, и он уставился на свою руку, но я не ощутила ни капли вины. Ну, может, чуть-чуть угрызений совести – размером с крохотную мошку. Сейчас он не сделал ничего такого, чтобы швырять ему нож в лицо, но, уверена, он более чем заслужит это через пару минут. Кастил медленно разжал пальцы и выронил нож. Перепачканное кровью лезвие клацнуло по деревянному полу. – Ты сегодня за ночь второй раз пускаешь кровь. – Он окинул меня взглядом. Минуло напряженное мгновение, и он поднял темную бровь. – Ты такая невероятно неистовая. – Только рядом с тобой, – бросила я. Его губы изогнулись в усмешке, на правой щеке возникла ямочка. – А вот это вообще неправда. – Он прошел в ванную комнату и вымыл руку в ванне. – Но знаешь, что правда? У меня заныла челюсть от того, как крепко я стиснула зубы, чтобы удержаться от вопроса. Может, если я не буду обращать на него внимание, он уйдет. Это весьма маловероятно, но надежда умирает последней. Кастил ждал, оглядываясь на меня через плечо. Во мне вспыхнуло раздражение. – Что? – бросила я. – Что правда? Он улыбнулся, на сей раз настоящей улыбкой. Появились обе ямочки, но не только они. Ему больше не нужно скрывать, кто он, и улыбаться плотно сжатыми губами, поэтому показались кончики клыков. У меня перехватило дыхание. Не знаю, из-за ямочек или из-за клыков. Или из-за искренней теплоты улыбки – а я повидала достаточно его улыбок, чтобы знать, которая из них настоящая. Полуулыбка говорила, что он забавляется. Хищная улыбка напоминала большого кота, чья добыча совершила глупую ошибку. Холодный изгиб губ никогда не затрагивал выражение глаз. Оскал, полный едва сдерживаемой жестокости, обещал кровопролитие. Не всегда такие улыбки были адресованы мне, даже когда сегодня мы дрались в лесу. Но мне довелось увидеть их все. Однако сейчас на его лице появилось выражение, которое смягчало его точеные черты и превращало глаза из холодного янтаря в теплый мед. И для меня это самая опасная из всех его улыбок. Он не рассердился на то, что я бросила в него нож и порезала до крови, но все равно зазвенели предупреждающие колокольчики. Такие улыбки умоляют забыть реальность, всю ложь и всю пролитую им кровь. И заставляют думать о нем как о Хоуке. Его улыбка задела мое глупое сердце, и это ощущение опустилось ниже, закручиваясь спиралью. Кастил повернулся ко мне и раскрыл ладонь. На ней не было ни крови, ни раны, лишь бледно-розовая полоса. – Это по-прежнему заводит меня, принцесса. Я резко выдохнула. – Кажется, я говорила это сто раз, но нужно сказать еще. С тобой что-то не так. Он приподнял плечи в легком пожатии. – Как считают некоторые, что-то не так со всеми нами, и я склонен этому верить. – Не знала, что ты такой философ. Я смотрела на валяющийся на полу нож, пока Кастил наливал воду в ведро. Он не мог забыть про нож и где он сейчас лежит. Хочет подождать и проверить, что я буду делать? – Ты многое обо мне не знаешь. – Он вернулся в спальню за кувшином с водой, которая грелась у камина. – Не могу дождаться возвращения домой, в страну, где нужно всего лишь повернуть кран, чтобы потекла горячая вода. – Я… что? – Я повернулась к нему. – Что ты имеешь в виду? Полуулыбка вернулась. – В Атлантии во всех домах горячая вода течет прямо в ванны и раковины. – Ты лжешь. Кастил поставил кувшин на столик рядом с ванной и посмотрел на меня. – Зачем мне лгать о таком? – Потому что ты лжец? – предположила я. Он ослабил воротник и негромко хмыкнул. – Поппи, ты меня ранила. В сердце. – Он прижал руку к груди. – Опять. – Не хнычь. Ты исцелишься. Опять, – огрызнулась я. – К сожалению. Кастил усмехнулся. – Похоже, не только я лжец. – Он взялся за подол туники. – Ты очень огорчишься, если я не исцелюсь. – Мне все равно… – Я вытаращила глаза, когда он стянул через голову тунику. – Что ты делаешь? – А на что похоже? – Он показал на ванну. – Я недавно перепачкал руки практически разложившимися трупами. Буду мыться. Кастил отвернулся и вылил в ванну теплую воду. На мгновение я потеряла дар речи. Отчасти от того, что не могла поверить, хотя еще и потому, что он… проклятье, его тело – произведение искусства, даже со всеми многочисленными порезами и тонкими шрамами, которые я едва различаю в приглушенном свете ламп. – Почему ты делаешь это здесь? – Потому что это моя комната. А на остаток ночи, уже небольшой остаток, это наша комната. Он наклонился над ванной и взял кувшины с водой, которые я не использовала. Мышцы на его плечах и спине интригующе двигались под туго натянутой кожей. Мое сердце припустило вскачь. – Я использовала воду в ванне… – Вода достаточно чистая, – оборвал он. – И мне приходилось делить гораздо более грязную воду с гораздо менее интригующими людьми. – Разве ты не мог пойти в другую комнату и там принять ванну? Со свежей водой? Уверена, здесь многие охотно бы услужили своему принцу. – Здесь многие были бы рады услужить мне. – Он глянул на меня, вскинув брови. – Но оставить тебя одну? Когда ты готова на любое безрассудство, пусть даже волнующее? Ни за что. Я не могу поставить кого-то снаружи комнаты караулить тебя всю ночь. Всем нужен отдых. И мне нужен отдых. – Почему? Потому что мы завтра уезжаем? – В бурю мы не поедем. Она сильно затруднит путешествие. Знаешь, это та самая буря, что настигла бы тебя, если бы тебе удалось сбежать. Он опустил руки к пуговицам на штанах… Я быстро отвернулась. – Не могу поверить, что ты это делаешь. Кастил усмехнулся. – Как будто ты этого всего уже не видела. – Это не означает, что мне снова нужно смотреть на все это, – бросила я в ответ и услышала, как ткань с тихим шорохом падает на каменный пол. – Интересный выбор слов. Твердя себе, что я не должна смотреть, и в то же время не в силах устоять, глянула в сторону ванны… Я мельком увидела бронзовую кожу, припорошенную темным волосками, сильные бедра и мускулистый зад. Его тело в самом деле произведение искусства, и все шрамики только странным образом добавляют совершенства. – Ты могла сказать, что не хочешь все это видеть, – сказал Кастил. От неожиданности я отвернулась с пылающими щеками. Он залез в ванну, и вода плеснула о стенки. – Можешь смотреть. Теперь у меня… более пристойный вид. Я сложила руки на груди. – Хотя и близко не пристойный для глаз бывшей Девы, – продолжал он. На этот раз я повернулась к ванной комнате. Я увидела лишь затылок и широкие плечи, но и этого более чем достаточно. – Но, полагаю, дело не в том, что прилично или ожидаемо, правда? Ты не из тех, кто послушно следует правилам. Я покачала головой, хотя Кастил не мог меня видеть. Он взял мыло и взбил пену между ладонями. Он прав. Меня не волнует то, что прилично или ожидаемо, и так было задолго до того, как он ураганом ворвался в мою жизнь. Но никак нельзя, чтобы он остался со мной в этой комнате. Я оторвала от него взгляд и повернулась… – Сходи за ножом, – остановил меня голос Кастила.