Принц молча обдумывал услышанное. – Есть подземный тайный ход во дворец со стороны моря, – в конце концов ответил он, – мне его показали, когда десять лет назад в стране были волнения, на случай если бунтовщики нападут на дворец. Он ведет в королевское крыло. До спальни отца пройти совсем немного. – Отлично, – прошептала я, – осталось уговорить Зорга. На следующий день я написала ему письмо. Вкратце – нужно встретиться по важному делу. Слишком опасно писать. Только личная встреча. Когда вы будете в Шалире? И когда сможете подъехать к школе? От него пришел ответ, что не раньше, чем через месяц, так как сейчас он на севере, в Гранаде. Как только приедет в столицу, сразу же встретимся. Мы с принцем приготовились ждать. Свадьба Хорна и Оттаны должна была состояться летом, после окончания ими школы. Чем ближе подходило это грандиозное событие, тем ярче расцветала ария Нурв. Оттана была очень красива, той яркой классической южной красотой, которая завораживала и восхищала. В противоположность ей, Хорн становился все мрачнее. И пусть моя симпатия почему-то не исчезала, по-настоящему жаль его не было. Выбор есть всегда. Мы каждый день выбираем свою жизнь. Даже в мелочах. Взять на завтрак пирожное или запеканку. Вызваться первым на практике или подождать, пока тебя вызовет учитель. Проглотить оскорбление или ответить на него равнозначно. И так далее. Торус выбрал, теперь это его жизнь. Я слышала, на него начали жаловаться учителя. Первый студент пятого курса скатился до незачетов и прогулов. Какой позор. Когда мы встречались в коридорах школы, он впивался в меня злым голодным взглядом, от которого у меня бежали мурашки по коже. А так как я почти всегда была рядом с наследником, то ни подойти, ни высказаться он не мог. Наверное, это его еще больше раздражало. Мы случайно столкнулись на раздаче в столовой. Или не случайно. Как назло, Эдвард задержался на практике, а Хорн, словно давно карауля, встал вплотную за спиной. – В девять на заднем дворе, там, где мы расстались, – быстро прошептал он мне в затылок, потом обернулся к соседу сзади и, словно ничего не произошло, продолжил разговор о предстоящей практике. Как мне не было любопытно, я не пошла на свидание. Зачем? Опять будет предлагать стать любовницей? Что он еще может предложить? На следующий день, встретив Хорна в коридоре, увидела неприкрытую ярость в его глазах. Челюсти были сжаты так, что желваки ходили ходуном, гневные красные пятна цвели на скулах. Судя по всему, он сдерживается изо всех сил, чтобы не подойти и не прибить меня на месте. Я невольно поежилась – может ли страсть перерасти в ненависть? Казалось, Хорн сейчас способен на что угодно, на любую сумасшедшую глупость. – Что это с ним? – поинтересовался Эдвард, тоже заметив убийственный взгляд в нашу сторону. – Не знаю, – пожала плечами, – невеста разозлила? – Она может, – согласился наследник, – Хорн в последнее время сам не свой. Срывается по любому поводу. Я настойчиво потянула Эдварда за локоть и завела в аудиторию, подальше от неадекватного ария. Мы сели за первую парту. – Интересно, – с улыбкой повернулась к парню, – на всех мужчин так влияет женитьба? Что же вы ее боитесь, как огня? – Скажу, когда женюсь, – пожал плечами он. После лекции наследник задержал меня в коридоре. – На выходных мне нужно быть во дворце, – произнес он хмуро, – мать вызывает. Я сокрушенно вздохнула – опять предоставлена себе. Ничего, напишу еще одно заклинание – давно хотела научиться вскрывать замки. Нужно всего-то сжать затворную пружину и освободить рычаг. Должно быть просто. Потренируюсь на своей двери. Я уже вытаскивала и разбирала замок, постигая как он устроен. На самом деле, я каждую металлическую вещь в комнате разобрала и собрала заново. Жаль, что их было мало. В перспективе я бы хотела написать заклинание истинного зрения. Я читала в одной из книг, что когда-то можно было дотронуться до любого изделия и перед глазами возникнет его трехмерное изображение, будут видны все металлические детали, из которых оно состоит. Пока я даже приблизительно не знала с чего начать, чтобы его реализовать. Значит, пока вскрытие замков. Что тоже неплохо. Поужинав, я сразу же пошла в библиотеку, обложилась книгами и принялась составлять алгоритм заклинания. – Я знал, что тебя здесь встречу, – напротив присел Хорн. Я вздрогнула и испуганно взглянула на осунувшееся лицо красавчика, с облегчением замечая отсутствие злости в глазах. Успокоился? Или что-то задумал? Несколько минут за столом стояла тишина, я писала промежуточные формулы, он сидел напротив и молча меня разглядывал. – Очень скоро у меня начнется практика, затем выпускные экзамены. Вторую часть весны меня не будет в школе, потом награждение, и я уйду из школы насовсем, – его голос был странным, слишком серьезным, звенящим, как натянутая струна. Отложив карандаш, я подняла голову, стараясь выглядеть равнодушной. – Знаешь о вине Фабрия? – я кивнула, кто же не знает лучшее вино королевства. На свадьбе у Кассана стояла лишь одна бутылка рядом с молодоженами. Торус продолжал: – Оно производится на моем личном поместье, в пятидесяти милях от столицы на запад. Мне оставила его бабушка в наследство, – не дождавшись от меня реакции, продолжил он, – поместье чудесное, расположено в живописном уголке на берегу озера. Приносит огромный доход, более полутора тысяч годовых. Я вздохнула и пожала плечами. – При чем здесь я? – Я отдам его тебе, – Хорн склонился над столом всем корпусом, я опасливо отодвинулась назад. – Ты бросаешь школу, переезжаешь в поместье, а я оформляю на тебя дарственную. – Просто так? – Не делай вид, что не поняла! – рявкнул он, лицо на миг исказилось от ярости. Он сразу же взял себя в руки и более спокойно добавил. – Я предлагаю тебе кров, защиту, достаток. – Свою постель, – продолжила я его фразу, насмешливо скривившись. Торус сжал зубы и откинулся на спинку стула, сдерживаясь от резкости. Некоторое время мы молчали, испытующе рассматривая друг друга. Его лицо было почти спокойным. Почти. Я бы и не заметила напряжения, если бы не побелевшие пальцы, вцепившиеся в столешницу. – Иногда я тебя ненавижу, – сквозь зубы прошипел он, – за твое непробиваемое упрямство, болезненную гордыню. За то, что ты такая красивая и холодная, как ледышка. Ты не женщина, ты черствая бездушная статуя. – Только лишь потому, что отказала вам? Хорн выругался. В глазах явно обозначилось желание убивать. Довела. «Какой же он разный, – думала отрешенно, разглядывая взбешенного молодого мужчину. – Иногда распутник, повеса, сердцеед, иногда серьезный студент, лучший на курсе. Иногда благородный рыцарь, спасающий пленниц, иногда – форменный мерзавец». – Ты все равно кончишь подобным, – успокоившись, почти нормальным тоном произнес он, – твоя дорога в любовницы. А любовница ария – это твой максимум. Станешь моей – отец отстанет от тебя, он не подбирает объедки. Жгучая горечь разлилась внутри после его слов. Вот какой чудесный способ нашел Хорн, чтобы меня защитить, почти такой же, как наследник, только с единственным отличием – Эдвард не настаивал на близости. – Даже если ты закончишь школу, ты будешь одна и беззащитна. Тебе некуда идти. Как только ты переступишь порог школы на тебя устроят охоту, мой отец будет в первых рядах. Только вряд ли он подарит тебе поместье. – Еще два года впереди, придумаю что-нибудь, – я опять взялась за карандаш, склонилась над тетрадью с единственным желанием сдержаться и не показать, что слова меня задели. – Ты знаешь, что на днях вступает в должность новый директор? – не дождавшись от меня реакции, Торус продолжил. – И первым же указом он отменит запрет на свободное посещение школы. Далее разорвет контракт с охранной компанией и наберет охрану из королевской гвардии. А потом? Начнет отменять трехсотлетние правила? – У меня есть покровитель, – выдавила из себя нехотя. – Его высочество принц Эдвард? – фыркнул уничтожительное Торус и ехидно поинтересовался: – И что, станешь его фавориткой? – Вы мне тоже не поход в храм предлагаете. Хорн болезненно застонал, закрыл глаза и опустил голову на столешницу, уткнувшись лбом в лакированное дерево. Я задумчиво смотрела на светлую макушку и не понимала, что чувствую в этот момент. Злость, раздражение, разочарование? Или странное желание протянуть руку и зарыться пальцами в шелковистую копну? Сколько мы так молчали? Не знаю. Долго. Краем глаза я замечала любопытные взгляды студентов, сидящих за соседними столами. Сплетникам будет чем поживиться. Две девушки за два прохода уже начали перешептываться, гаденько ухмыляясь. Меня давно перестали волновать пересуды, я не боялась Оттаны и ее верных подружек. А Эдвард однажды сказал, что он и так ни с кем не общается, кроме меня, и соответственно, сплетен не слушает. – Я не могу, – вдруг сдавленно прошептал Хорн, поднимая голову. Так, словно мы прервали разговор мгновенье назад, – даже, если бы и хотел, не могу. Отец, мать, сестра, мой род, будущая работа, статус. Столько преград. Я думаю о тебе постоянно. С первой секунды, когда мы столкнулись взглядами в столовой. Только тогда я не предполагал, сколько сил и времени потребуется на то, чтобы тебя уломать. Надеялся, управлюсь за неделю, – Хорн небрежно взмахнул рукой, – сначала мне было интересно. Экзотическая внешность, прошлое, покрытое мраком, непохожесть на других, магия, опять же… А потом я втянулся. Дальше – больше. За три года ты вытрясла из меня душу, превратилась в наваждение, одержимость. Это уже не болезнь, это гораздо хуже. – Вы любите меня? – фраза вылетела изо рта прежде, чем я успела хорошенько подумать. Хорн удивленно изогнул бровь. – Я не верю в любовь, – его голос стал как прежде, насмешливым и ироничным, – любовь придумали менестрели, чтобы было о чем петь и потешать народ. Среди высшей знати любви нет и быть не может. «Естественно, – подумала я, соглашаясь, – она там не выживает». – Наверное, я смог бы предложить тебе поход в храм, – вдруг произнес Хорн задумчиво, – был бы у тебя подходящий род. Не запятнанный изменой и убийством. Более-менее богатый и знатный, можно даже без приставки ария. Все-таки ты маг. Весь его самодовольный вид говорил о том, что он делает мне одолжение, озвучив возможность женитьбы. Он даже не понимал, что этими словами оскорбляет и унижает меня. Не в силах сдержаться, я вызывающе вскинула голову и гневно процедила сквозь зубы: – Я не стыжусь своего имени, я горжусь своим отцом и всегда буду гордиться. – Хорошо, – пожал плечами Хорн равнодушно, а потом добавил мягко и проникновенно, бархатным чарующим голосом, словно укрощая непослушную кобылку, – но ты ведь понимаешь, что я не могу предложить тебе замужество? И так даю тебе больше, чем другим своим любовницам. Я потратил столько времени и сил на тебя, сколько не понадобилось для соблазнения Оттаны или любой другой арии. Гордись. Ты почти поставила меня на колени. Странно, но почему-то ни гордости, ни счастья от этого я не испытывала. – Тогда какая разница, – в голосе прибавилось агрессии, – вы или принц? Фаворитка короля звучит интереснее. И защита будет сильнее. И денег больше. – Он не сделает тебя счастливой, – Торус протянул руку и попытался дотронуться до моей, но я быстро ее одернула, – он еще мальчишка, он не знает, как обращаться с женщинами. А я знаю. У меня большой опыт. Эта хвастливая фраза поставила точку в нашем разговоре. Нет, то, что нам не по пути понятно было уже давно, но последние слова подвели заключительную черту. Он не понимает меня, я не понимаю его. И даже если бы согласилась на постыдный статус любовницы, я просто не смогу так жить, не смогу быть счастливой с любимым человеком, если буду делить его еще с кем-то. Подумала «с любимым»? Нет, просто оговорилась. – Я не властен над своей судьбой, Дениза, – мягко продолжил Хорн, словно еще на что-то надеясь, – все наследники ариев без исключения не могут сами выбирать себе жену, это привилегия простолюдинов. Мы женимся по договоренности, так было сотни лет до меня и будет еще сотни после. Для соединения титулов, родов, богатств, связей. Ты должна это понимать. Ты сама бы так вышла замуж, если бы Крея не казнили. Мне было жаль Хорна, он даже не осознавал, в чем не прав. Я прекрасно помнила, что мой отец, тоже, кстати арий, один из самых богатых людей в королевстве, женился по любви. Они с мамой любили друг друга – это правда. Мама была сиротой, из обедневшего рода, дальней ветви каких-то вельмож, ни приставки ария, ни денег, ни связей у нее не было. Это не отпугнуло папу. И пусть его родня была против, он не оставил жену. И, конечно же, не стал бы принуждать единственную дочь к династическому браку. Я слушала Хорна и все яснее понимала, что он не моя судьба. Я хочу быть единственной. Хочу, чтобы на меня смотрели так, как смотрел мой папа на мою маму. Как на самую великую драгоценность на свете. Я хочу, чтобы ни связи, ни деньги, ни другие озвученные Хорном причины, не были решающими в выборе счастья. А у Хорна они, как оказалось, на первом месте. Не любовь. Увы. Ах да! Он же в нее даже не верит! Я встала и принялась собирать тетради. Все равно не смогу продолжать сегодня заниматься, слишком болезненно дался мне этот разговор. Хорн с недоверием наблюдал за моими действиями. Он что, действительно рассчитывал на мое согласие? – Ты уходишь? – осторожно поинтересовался. Я молча кивнула. – И ничего не ответишь?