– Это ничего не дает. – Тогда это что-то вроде оптической иллюзии… – Я об этом думала, Эмма. Случайно возникающие формы – это бывает. Стаи птиц, слетаясь и разлетаясь, иногда создают фигуры. Пелена падающего снега может исказить видение нашего привычного окружения. Она размывает грани, делает их зыбкими. Но чтобы это было так… выразительно? – Ладно, детка, погрешим на коллективную галлюцинацию. Тебя это успокоит? – Немного. Эмма встала и потянула ее за рукав. – Ладно, пойдем-ка выпьем. Я тоже с ног валюсь. С тех пор как на нас повесили это дело, не могу спать. Они отправились в ближайший паб. Несмотря на прохладную погоду, столики стояли на тротуаре. Большинство людей пили на улице, притопывая ногами. Был еще «счастливый час», и они гуртовались небольшими группками со стаканами в руках. Там и сям взрывы смеха и возгласы прорывались сквозь гомон разговоров, и так как на другой стороне улицы на полсотни метров вокруг царила тишина, казалось, будто стайки ночных бабочек кружат вокруг освещенных окон. Работая локтями, Эмма пробилась к стойке и вернулась с двумя пинтами пива. Им уступили местечко у подоконника. – Как у тебя с Найджелом? – спросила Джун. – Ты же его знаешь, у него свои причуды, но мы – хорошая команда. Он немного злится, потому что мы топчемся на месте. Он нашел одну штуку, держись крепче, как раз в связи с тигром, из-за отметин, которые обнаружили на мебели. Оружие, имитирующее когти. Мы потянули за эту ниточку и пришли к кузену миссис Фезаль. Но это ничего не дало. У типа нога в гипсе. К тому же, я думаю, он честный малый, не представляю, чтобы он был на такое способен. – Следствие только началось, вы найдете этих мерзавцев. – Честно говоря, Джун, не знаю. Миссис Биглет была в натянутых отношениях с большинством соседей, и, чтобы ничего не упустить, нам придется пройтись по списку ее бывших учеников… – Это будет много народу… – Слишком! В этом-то и проблема. Она, конечно, раздражала людей, но это не оправдывает такого буйства. Найджел зациклился на этом, но он прав: это совершенно непропорционально. Мы в тупике. Ни отпечатков, ни мотива, ни подозреваемого… И потом, наверно, у вас так же, начальство давит и требует быстрых результатов, нам дают понять, что все силы будут брошены на церемонии в ближайшие дни. Вся полиция собьется с ног. А с Найджелом и без того нелегко… – Ладно, ты привыкла… – Сейчас еще труднее. Найджел, видишь ли, ищет женщину… – О-ля-ля, бог ему в помощь! С его-то окаянным характером… – Ага, тут он у нас чемпион по текучке. Вот только начинает понимать, что случаи представляются всё реже. Он говорит, что это стресс. Я думаю, что дело скорее в брюшке и намечающейся лысине. Ну да ладно, я не брошу в него камень, я-то сама не лучше, у меня сейчас просто поход через Долину Смерти, никого на горизонте! – Не лучше, – согласилась Джун, утирая пену с губ. – Как бы то ни было, пока Элиот будет сидеть у меня на шее… – Ты не можешь его встряхнуть? – Я думаю, смерть отца его уже достаточно встряхнула. Джозеф вернулся из Ирака в полном раздрае, и скоро два года, как его нет с нами. Вот Том оправился, держит свой маленький бар, время от времени открывает при нем ресторанчик, а мой Элиот так и не пришел в себя… – Он еще мальчишка. – Да, к тому же мечтатель. Голова полна историй. – Ему нужно время, тебе не кажется? – Да, но иногда я не знаю, на сколько еще меня хватит… И мне бы так хотелось, чтобы он влюбился… Звук голосов рядом с ними выходил далеко за маленький периметр соседнего стола. Целая группа ломала копья о Брексите и будущем Короны. Их ближайший сосед поднял палец и, приосанившись, высказался настолько твердо, насколько позволял заплетающийся после предыдущих возлияний язык: – Диана – вот это была принцесса! Он обернулся к Эмме, слегка толкнув ее широким жестом декламатора. – Тысяча извинений, милочка, вы тоже принцесса! Эмма прыснула со смеху. – Но, – добавил он, новым широким жестом обведя своих друзей, – я не прощу себе, если оставлю вас в стороне от интересующей нас темы. Мы должны зондировать сердца и души, и прежде всего нам нужен свет разума, а ваш, я это вижу по вашим глазам, сияет ярче бриллиантов Короны. Джун отчаянной мимикой выражала свое желание выбраться из западни, но Эмма, в восторге от этого экспромта, включилась в игру: – А что за вопрос? – Что вы думаете о Брексите? У Джун только и вырвалось ошарашенное: «Невероятно!» Она смотрела на собеседника, рыжеволосого джентльмена с закрученными усами, элегантного в каждой позе, но слегка под хмельком. – Серьезно? – спросила Эмма. – Серьезно! – Я думаю, сделали всё правильно, – сказала Эмма твердым голосом, – но надо было еще затопить Евротоннель и отодвинуть Британские острова градусов на пятнадцать к западу. Это предложение было встречено громом аплодисментов. – Эмма, внутри освободился столик, пойдем? Эмма нехотя последовала за Джун в зал. Они заказали по омлету и графин воды. Джун немного корила себя за то, что оторвала подругу от разговора, который виделся Эмме многообещающим, но, с одной стороны, она проголодалась, а с другой, замерзла. Эмма, так и не включившись больше в их беседу, время от времени тревожно косилась на окно, проверяя, там ли еще группа. Джун заключила, что их вечер окончен. Она накрыла ладонью руку Эммы. – Знаешь, что я думаю? – О Брексите? – Нет, об этом странном периоде. Королева умерла. Пока она не похоронена, время для нас как бы остановилось. Все эти дела, короли, династия – это далеко от нас, будто на другой планете. Но это влияет на наши жизни, как фазы Луны, потому что их время – не наше, это время родилось из чернил пергаментов и воска печатей, из всех этих напыщенных ритуалов. Это время течет рядом с нашим, медленнее, степеннее, тяжелее. И оно несет призраков, тех призраков, что появились по этому случаю. Эмма растерянно посмотрела на Джун. Да у нее и впрямь видения. И она достаточно в них верит, чтобы заразить ее. Как же ей помочь? Тут к их столику подошел давешний джентльмен и склонился, протягивая Эмме свою карточку. – Я пренебрег всеми правилами приличия и не представился. Уинстон Маккалхаун. Обожаю ездить поездом, но ненавижу «Евростар», это просто омерзительный суппозиторий для туристов, поэтому я присоединяюсь к вашему мнению: надо прикрыть Евротоннель. Вы окажете мне честь, если будете считать меня вовлеченным в этот крупный проект саботажа. Мне кажется, что операция такого масштаба, во избежание огласки, требует величайшей скрытности, а поскольку нет лучше места для разговора тет-а-тет, чем хороший ресторан, я просто обязан пригласить, предоставив вам выбор даты и времени. Надеюсь, что вы будете так любезны отнестись к моему предложению благосклонно и, соответственно, позвонить мне по этому номеру. Он повернулся на каблуках, и Эмма, покоренная, провожала его глазами до выхода. – Слышала, как он говорит? – Смешно! Он с приветом, тебе не кажется? – Думаешь, это начало романа? – пробормотала Эмма, вертя в пальцах карточку. – Или начало неприятностей, – предположила Джун, хмуря брови. – Беру! – отмахнулась Эмма. 28 – А это акула? – Нет, еще нет, Тео. Скоро мы их увидим. – Я немножко боюсь… Сэм держала Тео за руку. Нильс и Карин следовали за ними и наслаждались простым удовольствием идти обнявшись. Топот посетителей и детский визг гулко разносились под сводом, больше похожим на крышу художественной галереи музея, чем аквариума. Разделенные аркадами стекла дробили свет, блики дрожали на полу. – Смотри, Тео, вот они, акулы. – Сэм остановилась перед большим голубым прямоугольником. Перед ними плавали взад-вперед большие рыбины с хищными мордами. Они неустанно сновали, доплывая до края своей тюрьмы и обратно, словно патрулировали, без цели и желания, заточенные навек; глаза у них были холодные, зубы острые. – Они злые? – спросил Тео. – Нет, не думаю, – ответила Сэм с комком в горле. Серые в темных пятнах тела акул напомнили ей камуфляжную ткань парки Элиота. Но эти угрожающе нарезаемые круги вызвали и другие воспоминания, те самые, которые ей стоило огромного труда удерживать в глубинах памяти. Тео прижал ладошки к стеклу и звал акул, ему хотелось со сладкой дрожью увидеть, как их челюсти приблизятся вплотную к маленьким пальчикам, но рыбы не обращали на него внимания и с равнодушным видом продолжали плавать под водяным небом, по которому шла рябь от пузырьков. Да и какое им было дело до этих бесформенных существ, которые двигались в сумраке за пределами их жалкого королевства? Подошли Нильс и Карин. Тео уже наскучили акулы, и он потащил семью к другим живым картинам. Малыш взрывался смехом при любой находке, особенно когда удавалось отыскать трепещущий силуэт в отверстии скалы или подрагивающую чешую, сливающуюся с песком. Он стучал по стеклу, чтобы заставить рыбу показаться, и восторженно хлопал в ладоши, когда от песка отделялся скат и взмывал, как птица, в синие потемки.